Кристиан Барнард - Нежелательные элементы

Перчатки щекотали пальцы нежным прикосновением. Первое прикосновение, подумал он, первая ласка, как в любви, первый робкий, неуверенный поцелуй. Первое — оно всегда будит одинаковые чувства: радость, опьянение без вина, трепетное ожидание неизвестного.

Он пошел в операционную, на ходу заправляя рукава халата в перчатки, стараясь пройти так, чтобы не коснуться чего-нибудь нестерильного. Еще подумал: точно престарелая леди на грязной улице. Беннетт и сестра уже обнажали смазанный йодом участок для разреза. Деон занял место у стола, и сестра только чуть заметно подняла бровь, тем самым выразив ему порицание. Он ответил ей свирепым взглядом, и она от удивления даже заморгала.

У него на душе сразу стало легче, потому что не часто и не всякому удается одним взглядом поставить на место операционную сестру. Это была Рита. Всезнающая, незаменимая, любившая поспорить с младшими хирургами. Зато мастер она была и вправду на все руки, не то что эта Маргарет, вторая ночная сестра — вот уж ее, так только за смертью посылать.

— Внимание, Солли, — предупредил Беннетт. — Как там у вас?

Анестезиолог проверил кровяное давление.

— О'кей. Давление неустойчивое, но поднимается. Пульс немного частит. Свыше ста. Можете начинать, если где туго пойдет, говорите.

Беннетт протянул руку, и сестра подала ему скальпель. Надо было видеть, каким театральным жестом он взял его.

— Начали, — произнес он. Еще секунду помедлил, точно ждал аплодисментов. И наконец сделал разрез.

Деон и сестра обменялись быстрым взглядом. Похоже, девушка улыбнулась, но под повязкой он не разглядел — видел только, что кожа у краешков глаз собралась лучиками. Он улыбнулся ей в ответ, затем подался вперед, склонился над столом — его обязанностью было идти вслед за Беннеттом и устранять тампонами кровь, пока тот взрезал кожу и жир под ней. Ну вот и оболочка прямой мышцы.

— Ну и рад же был старик, когда ему предложили присоединиться, — заметил Беннетт. Он чуть не ткнул в сестру, возвращая ей инструмент. — Я хочу, чтоб это резало, мы ведь не овец здесь стрижем.

Она подала ему другие ножницы, размером меньше, и он вскрыл брюшину, оттолкнув руку Деона с ретрактором-крючком.

— Ради господа бога, доктор, я ничего не вижу за вашими руками. — И тут же перешел на свой обычный насмешливый тон: — Он должен был утром делать лапаротомию, однако пациент постарался набить температуру — как тут не заскучать. А ему день не в радость, если не подержит нож в руках.

Он окинул взглядом присутствующих, но никакой реакции не последовало. Сестра, повернувшись спиной, пересчитывала тампоны. А Солли Моррис тщательно юстировал ручками уровень подачи закиси азота и кислорода и что-то чуть слышно насвистывал. Деон работал отсосом в открытой брюшной полости, чтобы кровь не хлестали на полотенца, которыми была обложена рана. Он сделал вид, что вообще ничего не слышал.

Беннетт насупился и вырвал у него отсос.

— Да не тыкайте, не тыкайте, не тыкайте вы сюда! Если вас поставили чистить, так чистите как следует или вообще уходите.

Он раздраженно ткнул конец отсоса в полость, и равномерный хлюпающий звук исчез. У Беннетта от испуга округлились глаза, и, чтобы скрыть замешательство от совершенной оплошности, он перешел в наступление.

— Сестра! Что вы суете негодные отсосы? — Он резко повернулся к ней, исполненный досады и справедливого негодования. — Вечно одно и то же! И они еще чего-то ждут от нас, когда подсовывают такой хлам! — Теперь у него судорожно дернулась голова. — Да не стойте же сложа руки! Делайте что-нибудь!

Сестра внимательно осматривала резиновую трубку.

— Аспиратор в порядке, сэр. Просто забило с вашего конца.

Солли Моррис поднял на них глаза.

— Вы бы лучше остановили кровотечение. Эдак он теряет больше, чем я могу ему дать.

— А что я могу поделать! — заорал на него Беннетт. — Столько людей не могут справиться с одним паршивым отсосом!

Алая кровь уже намочила полотенца.

— Кто-нибудь мне поможет? — резким, отрывистым голосом бросил Беннетт. И схватил конец аспиратора дрожащими от бешенства пальцами.

Деон потянул наконечник из полости, теперь уже полной крови, и вместе с ним вытащил большой сальник, который подсосало и тем самым забило трубку. Он убрал сальник тампоном и снова установил отсос — и сразу возник хлюпающий звук.

Беннетт ничего не заметил, но слегка успокоился, а на лице его появилось выражение недоверия.

— Вот! — сказал он сестре. — Говорил вам, что с этой штукой что-то не в порядке.

Деон подмигнул ей, никто не произнес ни слова.

Медленно, придерживаемая пружиной, открылась дверь, и вошел профессор Снаймен, сверкая глазами поверх марлевой повязки, любезно кивая налево и направо. Он гордился своим умением обращаться с персоналом в операционной, так что о его вежливости ходили легенды, которые он охотно поддерживал. Раздражителен и своенравен — да, но только не у операционного стола; здесь он настоящий джентльмен. Пусть другие ведут себя подобно капризным примадоннам, профессор Снаймен редко позволял себе повысить голос, он разговаривал, как в гостиной за чашкой чая. Недовольство он выражал едва заметным движением бровей иди взглядом, в котором читалось огорчение или недоумение. Нерасторопные сестры и медлительные ассистенты боялись этого движения бровей больше всякой брани, которую выслушивали от других хирургов, ибо учтивость профессора не могла обмануть его жертву. Старик ничего никому не забывал и не прощал. Кара настигала виновных, когда они совсем не ждали ее.

Вот и сейчас он делал все по заведенному порядку, а глаза уже стали жесткими и видели только стол перед собой и то, что на столе, мгновенно оценив ситуацию на десять ходов вперед.

— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, — сказал он. — Так что тут у нас?

Беннетт посторонился, уступая ему место.

— У меня не было времени определить степень повреждений, сэр, — пробормотал он. — Мы тут не сразу смогли наладить аспиратор.

Старик бросил на него быстрый взгляд из-под бровей.

— Предполагаю, у больного повреждена селезенка. Судя по кровотечению, — сообщил Беннетт.

— Гм, — послышалось из-под повязки.

Он высвободил место для обзора, отведя тонкую и поперечноободочную кишки. Беннетт тотчас прикрыл их влажными тампонами, и Снаймен, к которому вернулось хорошее настроение, вежливо поблагодарил его. Он подвел ретрактор под левую прямую мышцу.

— Не будете ли вы любезны встать с моей стороны, доктор ван дер Риет? Вот здесь подтягивайте, пожалуйста.

Действуя тампоном, он прошелся по передней стенке брюшины, а Беннетта попросил отвести ее так, чтобы открыть всю полость, и сказал это таким тоном, точно навек останется ему благодарен. Но Беннетта не проведешь. Словно затравленный зверь, он оглянулся, окинул взглядом кольцо лиц. Никто даже не посмотрел на него.