Кристиан Барнард - Нежелательные элементы

Он убавил скорость, продолжая искать выход из положения. Может быть, Витторио устроит их в отдельном кабинете своей «Флоренции»? Но это будет не очень удобно, потому что им, вероятно, придется воспользоваться черным ходом, чтобы кто-нибудь из посетителей не поднял шум. Что же делать, черт побери? Почему он не предложил Филиппу пообедать в университетском кафетерии? На худой конец распорядился бы, чтобы им принесли к нему в кабинет. Но теперь поздно. Ведь если повернуть назад, это будет так же неловко, как пройти в ресторан через кухню. Поехать домой? По крайней мере они движутся в этом направлении. Но Элизабет сегодня играет в бридж где-то в Констанции. У прислуги выходной день, а его собственные кулинарные способности исчерпывались умением жарить яичницу с ветчиной.

Возможно, Филипп догадался о его затруднении — во всяком случае, он сказал:

— Знаешь, я как-то отвык плотно есть среди дня. Может, просто купим что-нибудь?

— Отлично, — с облегчением согласился Деон. — Я тоже почти никогда не обедаю в такое время.

Они остановились у закусочной, взяли два бутерброда с сыром и помидорами и два пакета молока, снабженные пластмассовыми соломинками.

Филипп позволил Деону заплатить, и, забрав пакеты, они свернули на Бульвары, прошли мимо парламента и его садов, закрытых для публики (там между геометрически правильными клумбами бродил дородный мужчина в темном костюме, опустив голову и заложив руки за спину), и наконец устроились на скамье под дубами.

Обмениваясь ничего не значащими словами, они съели свои бутерброды и бросили крошки стремительным белкам, которые, подергивая пушистыми хвостами, сновали по стволам деревьев.

— Вероятно, тебя удивляет, почему я позвонил, — сказал наконец Филипп.

— Откровенно говоря, да.

— Мне нужны деньги.

Деон растерянно поглядел на него, испытывая неприятное ощущение. Шантаж? Он отогнал эту недостойную мысль, и все-таки ему было не по себе.

— Ну, разумеется, я… Тебе достаточно только сказать…

Филипп усмехнулся.

— Извини. Я неудачно выразился. Не на личные расходы. Я хотел бы заняться кое-какими исследованиями и решил, что ты можешь мне посоветовать, как получить нужные ассигнования.

Деон испытывал смешанное чувство облегчения и стыда.

— Конечно. С удовольствием. Сколько тебе требуется и для чего?

— Я ведь рассказывал тебе об исследованиях, которые вел в Канаде? И по-моему, упомянул о риске, которым чревата работа с генетическим материалом.

— Да, мы об этом говорили, — уклончиво ответил Деон.

— Кое-что, мне кажется, я мог бы сделать здесь. Но как получить оборудование?

— Какая сумма тебе нужна?

Филипп не ответил. Он глядел на седого темнокожего старика, который медленно приближался к ним. Слепой — темные очки, в руке белая палка. Его вел маленький мальчик, который с интересом наблюдал за белками. Старик послушно следовал за ним, точно большой, неуклюжий и добродушный пес. Увидев на скамейке белого и цветного, мальчик смерил их оценивающим взглядом, принял решение и направился к ним. Старик покорно подчинился своему поводырю. Мальчик встал перед ними, и старик, шаркнув подошвами, тоже остановился и пошарил палкой по земле перед собой. Ребенок встряхнул жестянкой с прорезью в крышке. Звякнули монеты.

— Подайте слепому, сэр! — уверенно сказал он.

Филипп сразу же полез в карман, достал монетку и бросил в жестянку. Мальчик повернулся к Деону, и после некоторого колебания тот тоже достал монету.

Не поблагодарив, мальчик повернулся и дернул за руку слепого. Старик послушно поплелся за ним. Они брели между дубами, покровительствуемый за покровителем, и ни разу не оглянулись.

— Мошенничество, скорее всего, — сказал Деон. — Старик, наверное, получает пенсию. Если он вообще слепой.

Филипп смотрел, как фигуры становятся меньше. Они уже были там, где аллея кончалась и начинался город.

— Возможно. Но пенсии и на самое необходимое не хватает.

— Хватало бы, если бы они половину не пропивали, — упрямо сказал Деон.

Филипп проводил взглядом кружащийся в воздухе лист, а потом спросил:

— Деон, способен ли ты представить себе, что испытывает человек, которому абсолютно не для чего жить?

Деон неловко отвел глаза и промолчал.

— Я сам почти забыл это, пока снова не вернулся сюда, — закончил Филипп.

— Да-да, конечно, — торопливо сказал Деон. — Это ужасно. Вещи, которые правительство…

Филипп жестом остановил его.

— Погоди. Дай мне закончить. Дело не только в правительстве. Не только в законах и указах, А я в мироощущении. В убеждении, что, раз ты белый, значит, ты всегда прав. И прямо противоположное чувство — преуменьшение себя, если ты не белый. Через какое-то время почти начинаешь верить, что они действительно всегда правы.

Деон внимательно вглядывался в него, пока он говорил. За эти три месяца Филипп изменился. «Преуменьшение себя», — сказал Филипп. Это были точные слова. Его невозмутимость, его уверенность в себе уменьшились, были подорваны. Неужели все действительно так плохо? — подумал он в смятении. И мы настолько дурны, что способны исковеркать такого человека?

Филипп как поднял ладонь, не дав договорить Деону, так и не опускал ее. Теперь он в отчаянии взмахнул рукой.

— А, какого черта! Я же говорил тебе о работе, которой хотел бы заняться.

— Погоди, — волнуясь сказал Деон. — Послушай! Ты не должен забывать, что белых преследует страх. И естественно, они пытаются как-то придать себе уверенности. И тот, кто подвергает эту уверенность сомнению, опасен им. Понимаешь? Ты понимаешь?

Губы Филиппа скривились в усмешке.

— Теоретически. На практике это несколько… Но к чему весь этот разговор? Ты можешь мне что-нибудь посоветовать насчет субсидии?

Деон кивнул, все еще занятый мыслью, которую ему не дали закончить.

— Конечно. Я сделаю все, что смогу. Чем конкретно ты занимаешься?

— Ну, в основе — риск, связанный с изучением генетического материала вне организма. Помещение его в пробирки и чашки Петри, возможно, изменяет заложенную в нем информацию. Мы хотим установить, так это или нет.

— Каким образом?

— В Торонто мы ведем довольно сложные исследования. А тут я бы поставил относительно простые эксперименты — оплодотворение яйцеклетки в пробирке и наблюдение в лабораторных условиях за первыми стадиями развития зародыша.

— Понимаю. С тем, чтобы выявить у зародыша аномалии развития?

— Совершенно верно. В одной серии мы будем изучать их на самой ранней стадия развития, еще в питательной среде. В другой — помещать зародыш в матку подопытного животного и проверять более поздние стадии.

— Ого! Работы это потребует дьявольской. Так сколько денег тебе нужно?