Максим Кантор - МЕДЛЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ ДЕМОКРАТИИ

— Тогда, в Дюнкерке, немцы вели себя по-джентльменски, — сказал мне старик.

— Насчет поведения джентльменов у меня иллюзий нет, — ответил я, — но гетто в Польше они, кажется, не устраивали. К сороковому немцы уже оккупировали Бельгию, Голландию, Люксембург…

— И Норвегию, и Данию, — живо добавил старик. Чувствовалась гордость за военные успехи отечества, — но Гесс полетел с предложением мира. Гитлер хотел дружить с Британией. Он вообще-то был англофил. Порой впадал в анти-британскиую истерику — но это оттого, что с ним дружить не хотели. Он подумал: вот сейчас я их разобью и отпущу, покажу, что не хочу крови, а потом предложу мир.

— На каких условиях мир предлагал Гесс? — спросил я. — Ведь Англия не принимала политику Германии в принципе.

— Неужели вы думаете, что мы бы поссорились с ними из-за Судет? Знаете, в Мюнхене договорились и еще раз могли договориться. Надо было отказаться от расистской теории — вот и все.

— Разве это было возможно? — спросил я. — После «хрустальной ночи», после погромов?

— А где же не было погромов? — сказал он несколько удивленно. — Да сами англичане в свое время — в тринадцатом веке — выселили всех евреев из страны. И ничего, исторической вины на них нет. И не надо мне про польские гетто, не надо! Поляки, те вообще после войны, уже при Гомулке, евреев высылали. А в России что, погромов не было? Подумаешь, погромы.

— Однако не геноцид, — сказал я. — Есть разница.

— Так ведь Гесс затем и летел, чтобы избежать геноцида, — сказал мой странный собеседник

Попросил рассказать подробнее. Старый фашист сказал так

— Первоначальный план сорокового года состоял в отселении евреев на остров Мадагаскар. Планом предусматривалось, что Мадагаскар, бывший в ту пору французской колонией, Франция уступит Германии как условие мирного договора. Это входило как непременный пункт в Компьенское соглашение: военно-морское ведомство Германии определит на острове места военных баз, а остальная территория станет еврейскими резервациями — таким африканским гетто.

Про это я тоже слышал. Мадагаскар нацисты считали возможным местом для выселки евреев, более предпочтительным, нежели Палестина, которая (в их терминологии) принадлежала христианам и мусульманам.

— Понимаете, Германии было удобно держать там евреев в качестве заложников для оказания давления на Америку. Сами знаете, сколько в Штатах евреев. Гитлер хотел финансовых компенсаций, он бы торговал евреями. А затраты на перевозку, строительство домов на острове — за счет еврейской собственности в Германии.

— Гуманный план, — сказал я, и он услышал, с каким выражением я это сказал.

— Послушайте, — сказал он, — мы же говорим о геноциде. А это не геноцид. Просто выселили народ на остров, подальше. И торгуем. Но сделать это можно было только с согласия Британии. Они ведь были союзники, Франция и Британия. С Францией мы заключили мирный договор, французы капитулировали. А с Британией договора нет. Гитлер хотел, чтобы все было по закону. Согласно международному праву. Если бы немцы подписали договор с Британией — то все, никаких проблем, уехали бы евреи на Мадагаскар. И никакого геноцида.

— И Британия отказалась договор подписывать? — спросил я, хотя прекрасно знал, что отказалась. Черчилль к тому времени уже произнес свою знаменитую речь «Мы никогда не сдадимся». Сказал он и речь по поводу триумфа британского оружия в Дюнкерке — мол, отступились немецкие орды. Если бы Гитлер не остановил 24-го мая 1-ю и 2-ю танковые дивизии, Черчилль бы этой речи не сказал. Впрочем, впоследствии Черчилль возвращался к этой теме и обмолвился, что Гитлер медлил под Дюнкерком, ожидая английского предложения о мире.

— Если бы Британия пошла на этот договор, — сказал старик, — и согласилась бы с депортацией евреев на Мадагаскар, то ведь никого стимула у американцев не осталось бы. А надо было, чтобы Америка вступила в войну — не хотела Британия мира с сильной Германией. Надо было всю планету взбудоражить, Америку поднять, а для этого ничего лучше еврейского геноцида и не придумать. Представляете, война без геноцида — это ведь уже совсем другая война. Я так думаю, что Черчилль взвесил все обстоятельства и решил — уж лучше пусть будет геноцид.

— Что вы такое говорите?! — крикнул я ему. — Это, выходит, англичане Освенцим построили?! Это, может, англичане в Бухенвальде евреев душили?! Немцы, оказывается, вообще ни при чем — честно предложили: лучше разрешите везти евреев на Мадагаскар, а то всех задушим. Вот ведь благородство!

— Здесь вы, конечно, правы, — сказал он, — я же нашей исторической вины не отрицаю. — Он усвоил это выражение: «историческая вина». — Тут уж идеология так разгулялась, что остановить немецкий народ было нельзя. Не любили евреев. И лично фюрер не любил. Но некоторые люди пытались спасти ситуацию. Вот Гесс, например, попытался. Предложения-то были конкретные: Британии остается вся ее империя, только Германии возвращаются колонии, отнятые по Версальскому договору, а англичане уходят из Ирака.

— И Черчилля в отставку, — сказал я. Про эти предложения я читал.

— Ну это не главное, — сказал старик. — Это, думаю, не основной пункт. Основной — Мадагаскар. Вот, посчитайте: десятого мая Гесс полетел, его арестовали, и сразу Гитлер объявил Гесса сумасшедшим, а двадцатого мая заявил об открытии Освенцима.

— А вы откуда знаете, что Гесс пытался это остановить?

— Мне его сын рассказывал. Он навещал отца в тюрьме Шпандау, перед тем как его удавили.

— Разве Гесс не покончил с собой?

— Помилуйте, зачем человеку в одиночной камере кончать с собой, после того как он уже сорок семь лет отсидел. Он уж, наверное, привык. И потом, ему было девяносто три года — если немного подождать, так и сам помрешь. Согласны?

Тут возразить было нечего.

— Боялись, что Гесс заговорит. Ему на Нюренбергском процессе слова не дали. Приговорили к пожизненному как преступника против человечности — а что он такого сделал? Лагерей он не строил, война до сорокового года была самой что ни на есть обыкновенной. И войну-то объявила сама Англия. За что пожизненно?

— За что же?

— А чтоб молчал. Когда, после вашей перестройки, Горбачев предложил дать ему свободу, тут Гесса и удавили. Хороший был человек Горбачев, столько добра сделал.

Я ничего не ответил. И что тут было сказать. Этот старик преступлений, по-видимому, не совершал. Воевал на территории своей Северной Германии в сорок четвертом году — вот и все. Ненавидеть его не за что.

В том, что Гиммлер устроил бы резню на этом самом Мадагаскаре, я не сомневаюсь. Построили бы нацисты на Мадагаскаре душегубки как в Дахау — и всех бы передушили, как они и собирались. Только тихо, без свидетелей. И Черчилль наверняка это понимал. И все, думаю, это понимали.