Ребекка Миллер - Семь женщин

Она поспешно нажала на кнопку прерывания связи.

Вошел Питер, выглянул в окно, застегивая пояс с инструментами.

— Что это за мальчишка у тебя в машине?

— Его нужно было подвезти.

— Ты пустила в машину незнакомого мальчишку? — Питер сердито подбоченился.

— Да, — ответила Пола, глядя ему в глаза.

— Наверное, он замерз.

— У меня мотор включен, — сказала Пола.

Питер шумно выдохнул.

— В машине сидит какой-то мальчишка, удравший невесть откуда, а она оставляет ключи в зажигании! — воскликнул он, вздернув брови и глядя на мать Полы.

— Это небезопасно, детка, — негромко проговорила мать.

Питер надел куртку.

— Ухожу на работу, — сказал он, взял со стола телефонную трубку, сердито поставил ее на базу в соседней комнате, вернулся и встал на пороге. — Пола, скорее всего, когда я вернусь, тебя уже тут не будет, поэтому я с тобой прощаюсь.

Пола села и уставилась на скатерть на кухонном столе. Когда Питер вышел, она перевела взгляд на мать.

— Он совсем как отец, только отец был покрасивее.

— Ты просто вынуждаешь его обороняться.

Пола хохотнула. Ее сердце часто билось. Разум был переполнен образами и идеями. Ей хотелось писать, рисовать. Она была наэлектризована. Ее колени подпрыгивали. Она взяла со стола мясной нож и занесла кончик над ладонью.

Она что-то чувствовала внутри себя. Боль без боли. Она представляла, как существо, живущее внутри нее, высасывает секунды ее жизни, строя себя, наращивая клетку за клеткой — неумолимо, жадно. Рот. Легкие. Позвоночник… Существо было связано с ней тонкой нитью, перепоночкой вроде той, какую можно увидеть в оплодотворенном яйце. Она представила, что идет по улице и катит коляску. Весь день катает туда-сюда. Матери всегда казались ей рабынями. Счастливыми, измученными рабынями.

— Я беременна, но рожать не буду.

Она выронила нож. Острие ударило по основанию большого пальца и отскочило. Мать ахнула. Пола прикоснулась к небольшой вмятинке на ладони и протянула руку матери.

— Видишь? — спросила она. — Ничего.

— Что я должна увидеть?

— Не знаю. Сама пока не поняла.

— Сколько месяцев беременности?

— На самом деле мне пора начать записывать свои идеи, — невпопад сказала Пола.

Снова зазвонил телефон. Мать Полы пошла в соседнюю комнату, чтобы взять трубку. Пола встала и вышла из дома.

Она села в машину. Мальчик дрожал от холода.

— Надо было обогрев включить, — сказала Пола и повела машину задним ходом по дорожке.

Мать выбежала, размахивая телефонной трубкой над головой. Пола помахала ей рукой, развернула машину и нажала педаль газа.

Они помчались по извилистым дорогам к скоростному шоссе. Пола остановилась у обочины и почувствовала восходящую изнутри волну энергии — волнение и страх, как в тот момент, когда вагончик «американских горок» одолевает вершину и, падая вниз, набирает скорость. Она решила: если сейчас на шоссе появится желтый, красный или синий автомобиль, мальчик останется у нее в машине, а если автомобиль будет любого другого цвета, она его высадит. Несколько минут они простояли на обочине. Ни одной машины. И вдруг на горизонте появился белый грузовик.

— Ладно, — сказала Пола. — Тебе пора выходить.

У мальчишки вспотел лоб. Глаза у него были ясные, зеленые. Зрачки крошечные. Пола заглянула в бумажник. Вечером она сняла в банкомате сто долларов. У нее осталось восемьдесят. Она достала двадцатидолларовую купюру, потом добавила десятку и протянула мальчишке.

— Вот, возьми, — сказала она. — Удачи тебе.

— Спасибо, — поблагодарил мальчик и взял деньги грязными, обкусанными пальцами.

— Тебе есть к кому поехать? — спросила Пола.

— К дяде можно… — проговорил мальчик очень тихо.

— Ты был хорошим спутником, — сказала Пола и протянула мальчику руку.

В ответ он протянул свою правую руку, и рукав куртки, которая была ему мала, поднялся почти до локтя. Вся кожа у него была в жутких синяках. Он хотел отдернуть руку, но Пола удержала и подняла край рукава выше. Снизу рука была изранена — так, будто ее царапали рыболовным крючком. Мальчик вырвался.

— Что еще? — спросила Пола. — Что еще с тобой сделали?

Он уставился на свои колени.

— Расстегни куртку, — распорядилась Пола. — Расстегни. Я должна посмотреть.

Мальчик сидел неподвижно. Пола потянулась к бегунку молнии. Он ее оттолкнул, но она успела отогнуть воротник и увидела край ссадины и синяки.

— Я отвезу тебя в больницу, — объявила она.

Мальчик торопливо открыл дверцу и чуть не выпал из машины. Пола схватила его за куртку. Он вырвался и побежал вдоль шоссе. Пола выскочила за ним. Он едва передвигал ноги. Она без труда догнала его, обхватила руками. Он закричал от боли.

— Хорошо, — сказала Пола. — В больницу не поедем. Не поедем в больницу, слышишь? Купим что-нибудь, чтобы продезинфицировать ранки, и я тебя отпущу. Ты, главное, успокойся.

Мальчик вернулся с ней к машине. Она крепко держала его за рукав куртки.

Фасад аптеки в Кэтскилле не изменился с пятидесятых годов. Маленький колокольчик на двери звякнул, когда Пола с мальчиком вошли. Из комнаты за прилавком выплыла пожилая женщина, фармацевт. Ее щеки были припорошены желтой пыльцой.

— Пола Фридрих! — воскликнула она.

— Здравствуйте, миссис Торон, — сказала Пола.

Она всю жизнь ходила в эту аптеку, пока у ее матери не появился новый любовник.

— Ты ведь теперь на Манхэттене живешь, да?

— В Бруклине.

— А, ну да. Я-то думала, что ты все это время в колледже училась, а потом мне твоя мама сказала, что ты в Нью-Йорке. А Весли на предпоследнем курсе в Сиракузах.

Мальчик переминался с ноги на ногу. Миссис Торон перевела взгляд на него. Грязный. Явно бездомный. Аптекарша перестала улыбаться.

— Я немного спешу, миссис Торон.

— Чем могу помочь?

— Мне нужны бинты, пластырь, перекись водорода и гель с арникой, если есть. И ватные шарики.

Голос у нее дрожал. Миссис Торон смотрела на нее с любопытством. Пола почувствовала, что у нее вот-вот потекут слезы. Она поспешно отошла в сторону и стала разглядывать зубные щетки. Миссис Торон пошла за тем, что попросила Пола.

Комната в мотеле была мрачная, тусклая. Рифленые стены, фотография с изображением морского залива над кроватью. Мальчик опасливо оглядывался по сторонам. Он стоял, повернувшись спиной к открытой двери.

— Я просто хочу очистить твои ранки, — успокоила его Пола. — Садись.

Мальчик скованно сел на кровать, опустил руки на покрывало и уставился на блестящее стекло экрана телевизора. Пола заперла дверь, расстегнула куртку и осторожно сняла ее с мальчика. Рубашки на нем не было. Грудь и спину покрывали лилово-зеленые кровоподтеки, похожие на грозовые тучи, из которых вот-вот польется кровавый дождь. На плечах и худеньких лопатках блестели длинные резаные раны. Его кто-то хлестал.