Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке

Судя по характерному шраму, ей делали кесарево сечение. Она казалась старше Дэнни, возможно даже лет на десять. У нее была фигура культуристки. Писатель заметил на коже татуировку, но грязь мешала разглядеть рисунок. Эта женщина явно не относилась к разряду смешливых дурочек (на что рассчитывали художники). Похоже, скоро они получат от нее что-нибудь сверх контракта. Писатель очень на это надеялся.

— Меня зовут Дэнни, — представился он.

— А меня — Эми. Спасибо за помощь.

Когда она высвободилась из парашюта, Дэнни коснулся ее затылка и подтолкнул вперед.

— Бегите к ограде. Главное — не останавливайтесь.

Пока они бежали, он касался влажной спины парашютистки. Мимо них промчался очумелый поросенок. Вроде он не собирался нападать, а убегал прочь. Они почти столкнулись с другим, и тот тоже шарахнулся в сторону. Дэнни предположил, что свиней больше пугает парашют, а не голая женщина.

— Небесная леди! — услышал Дэнни восторженный крик сына.

— Небесная леди! — подхватил кто-то из взрослых.

— Обязательно покажите мне этих ушибленных художников, — попросила Эми.

Они добрались до ограды загона. Парашютистка перелезла через нее самостоятельно. Дэнни высматривал Джо, но рядом с Кэти малыша почему-то не было. Жена стояла возле ямы с Рольфом и троицей художников.

— Вот эти остроумники, — сказал Дэнни, показывая в сторону четверки. — Те четверо, там еще женщина стоит. Но женщина не из их компании. Все придумали только они: двое бородатых и двое безбородых.

— Эта свинка не кусается.

Дэнни показалось, что слова сына он слышит у себя в мозгу, а не из окружающего пространства.

— Джо, ты где?

— Я здесь, папа.

Когда же его малыш ухитрился залезть в загон? Выяснять было поздно: Джо уже стоял в загоне рядом со здоровенной розовой, в черных пятнах свиньей. Свинья успела вдоволь набегаться и теперь замерла и шумно дышала. Свинячья морда клонилась к ребенку. Джо почесывал свинье ухо! Самое удивительное, ей это нравилось, поскольку морда наклонялась все ниже, а ухо подвигалось все ближе к довольному малышу.

— У свинок смешные ушки, — поделился своими наблюдениями малыш.

— Джо, вылезай из загона, и немедленно, — потребовал Дэнни.

Наверное, он повысил голос больше, чем требовалось. Свинья недовольно качнула мордой в сторону Дэнни. Как он смел помешать столь приятному почесыванию за ухом? Животного и человека разделяло лишь врытое в землю корыто. Свинья недовольно косилась на Дэнни. Писатель оставался на месте, дожидаясь, пока Джо благополучно выберется из загона. Малыш бойко пролез между нижними рядами проволоки и побежал по лужайке.

Необычное приземление парашютистки, а затем и внезапное появление Джо в загоне полностью поглотили внимание Дэнни. На какое-то время он вообще забыл о самолете, и только громкий шум мотора напомнил писателю, что самолет пока не улетел. Пилот с помощником снизились, насколько возможно. Они хотели убедиться, что Эми благополучно достигла земли и с нею все в порядке. Она подала им знак, выставив два больших пальца. Самолет приветственно качнул крылом и стал набирать высоту, удаляясь в сторону Сидар-Рапидса.

— Добро пожаловать на ферму Буффало-Крик, — с веселой небрежностью произнес Рольф.

К сожалению, Дэнни пропустил и этот момент. Он не видел, как Эми схватила фотографа за плечи, притянула к себе, а затем ударила головой в лоб и переносицу. Рольф зашатался, попятился назад и упал в нескольких футах от парашютистки.

Одного из бородатых художников Эми ударила вначале левой, затем правой рукой.

— Я не приземляюсь в загоны со свиньями! — крикнула он двоим другим.

Остальную часть спектакля Дэнни и Джо видели целиком.

— Эй, гении искусства, кто из вас полезет за моим парашютом? — спросила Эми, кивая в сторону загона.

К этому времени свиньи успокоились. Они сгрудились у изгороди и, просунув пятачки сквозь ряды проволоки, разглядывали человеческое стадо. Дэнни пытался распознать среди них свинью, с которой успел подружиться его сын, но издали все свиньи были похожи. Позади, в грязи и навозе, валялся парашют, похожий на флаг, оброненный на поле сражения.

— Хозяин фермы запретил нам входить в загон, — промямлил один из художников.

Дэнни передал малыша Кэти.

— Неужели так трудно было не спускать его с рук?

— Надержалась. Он и так обмочил мне все руки, — поморщилась Кэти.

— Но на нем же был подгузник.

— У меня и сейчас руки мокрые, — буркнула жена.

— Ты даже не следила за ним, — сказал Дэнни, ощущая поднимавшееся раздражение.

Голова посетовавшего художника была плотно зажата у Эми под мышкой.

— Я вытащу твой дерьмовый парашют, — вдруг сказала ей Кэти.

— Тебе нельзя в загон, — насторожился Дэнни.

— Обойдусь без твоих указаний, герой, — огрызнулась Кэти.

В ней пробудился дух соперничества. Сначала эта голая парашютистка стянула все внимание художников на себя, потом Дэнни с его джентльменством. Кэти очень не любила, когда о ней забывали. Но сильнее всего ей сейчас хотелось раздеться.

— Я просто не хочу пачкать одежду в свинячьем дерьме. Надеюсь, ты не возражаешь? — спросила она Дэнни.

Ответа не требовалось. Кэти уже раздевалась, передавая одежду художнику, не попавшему под горячую руку парашютистки.

— Извини, тебе свои тряпки отдать не могу. Запачкаются. Ты бы на себя посмотрел, — с вызовом бросила она Дэнни.

— А если с тобой что-нибудь случится, прямо на глазах у Джо? — попробовал урезонить он жену.

— Ну и что? Двухлетка ничего не запомнит. Это у тебя обостренная писательская память!

Голая, дерзкая, желавшая как можно скорее вернуть себе внимание собравшихся. Дэнни смотрел на жену: то, что раньше привлекало его в Кэти, теперь отталкивало. Он ошибался, принимая ее бесстыдство за сексуальную смелость. Тогда она казалась ему сексуальной и прогрессивной, хотя на самом деле Кэти была вульгарной и ненадежной. Все в ней, что прежде было таким желанным для него, нынче вызывало отвращение. Неужели за два года у него испарились все чувства к Кэти? (Сексуальных чувств уже не было. Любовь к ней продержалась чуть дольше, но почему — этого ни Дэнни, ни другой писатель на его месте не смогли бы объяснить.)

Он понес Джо в ту же ванную на первом этаже, чтобы отмыться под душем или хотя бы попытаться это сделать. (Дэнни не знал, как воспримут свиньи появление Кэти в загоне. Если вдруг набросятся — Джо лучше не видеть свою голую мать окровавленной. Такая сцена врежется в память двухлетнего ребенка.)

— А мама даст Небесной леди свою одежду? — спросил Джо.

— Нет, мой маленький. Небесной леди мамина одежда не подойдет.

Художники предлагали Эми что-то из одежды, но она отказалась. Ей требовался душ, и только. Одежду ей привезут пилот с помощником.