София Ларич - Черно-белая радуга

– Андрей, а вы не хотите как-нибудь вечером выпить со мной кофе?

Андрей куснул нижнюю губу и приоткрыл губы, чтобы дать ответ, но в этот момент телефон Миши вздрогнул в кармане, требуя внимания.

– Извините, я отвечу, – торопливо сказал Миша. – Алло!

Не сводя взгляда с лица напротив, Миша выслушал произнесенную слабым голосом просьбу Анна приехать за ней и встал.

Андрей тут же поднялся следом и протянул Мише руку.

– Да, было бы интересно, – произнес он. – В пятницу часов в восемь-девять?

– Наталья Андреевна ей говорит: «Надевайте носочки и ложитесь на кресло». А сама пока инструменты готовит, спиной к пациентке стоит. Потом наклоняется ввести зеркало, а там колготы, представляешь?

Анна оторвала тяжелую голову от подушки, чтобы разглядеть источник звука. В палате стояли две женщины в брючной медицинской униформе бледно-зеленого цвета, и одна из них продолжила, не заметив движения Анны:

– Она подумала, что раз у нее нет носочков, то тогда нужно в колготках, представляешь?

– А сколько ей лет-то? – полюбопытствовала другая женщина, склонившаяся над кроватью с пациенткой.

– Да лет тридцать, наверное. Неужели ж ни разу у гинеколога не была, не знает, что и как ему надо показывать?

Ее коллега поправила одеяло на неподвижном теле, выпрямилась и заметила взгляд Анны.

– Проснулись? Все в порядке? – спросила она и подошла к кровати Анны. – Нет-нет, вставать пока не надо, полежите еще. Вас еще доктор должна посмотреть.

– Да я уже давно проснулась, – сиплым голосом ответила Анна. – Я уже позвонила, чтобы меня забрали.

В этот момент ее онемевший живот пронзила стрела новой, неведомой боли, и она испуганно посмотрела на медсестру: «А то, что болит, это же нормально, да?».

– Ну конечно, там же ранка, – успокоила та Анну и нащупала прохладными пальцами пульс на ее запястье. – Лежите пока, отдыхайте.

Анна прикрыла глаза и услышала торопливый шепот, зашелестевший с правой стороны: «Они думают, что это тайна, ха! Но я-то про их бомбу все знаю. Все-все. И устройство, и где они ее хранят. Папа, подожди, ты забыл фуражку».

Анна улыбнулась бреду возвращающейся в сознание пациентки, но тут ее обожгла мысль о том, что полчаса назад и она, вероятно, так же выбалтывала чужие, или еще хуже, свои секреты. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, как прошел последний час ее жизни, но так и не смогла восстановить ощущения между моментом, когда после укола она увидела, как удаляются ее ноги, раскинутые на подпорках гинекологического кресла, и приближаются пористые квадраты навесного потолка, и минутой, когда она приподняла тяжелые веки в этой шестиместной палате.

Успокоив себя предположением, что сестры не принимают за чистую монету, и, наверное, даже не прислушиваются к «информации о бомбах», Анна приподнялась на кровати и потянулась к своей одежде, лежавшей рядом на стуле. В палату вошла врач и улыбнулась Анне усталой улыбкой.

– За вами уже приехали. Вы как себя чувствуете? Голова не кружится?

Анна стянула аляповатую ночную рубашку в крупные маки, которую приобрела специально для аборта, и нащупала на стуле майку.

– Кажется, все в порядке.

– Хорошо. Через две недели зайдите к нам на осмотр. Если что-то будет беспокоить, приходите сразу. В приемной я приготовила для вас рецепт на препараты для профилактики осложнений.

– София… Спасибо вам.

Врач кивнула и вышла из палаты.

Миша открыл дверь желтого такси и помог Анне опуститься на заднее сидение, поддерживая ее локоть.

– Как ты, нормально? – спросил он, устраивая сумку рядом с ее коленями.

– Да нормально. Что ты со мной обращаешься, как будто мне все внутренности удалили? У меня все в порядке. Поехали.

Миша обошел машину сзади и сел рядом с Анной: «Ко мне поедем? Или домой хочешь?».

– Давай сначала на всякий случай к тебе.

Миша наклонился к водителю, сказал адрес и добавил: «Пожалуйста, езжайте небыстро и осторожно».

Водитель недовольно буркнул: «Пробки все равно ж. Не разгонишься».

Дома Миша согнал с дивана кошку и, предложив Анне лечь, отправился на кухню заварить чай. Все это время он продолжал рассказывать начатую в такси историю о том, как прошла встреча с владельцем бумажника, и каким идиотом его выставила Маша.

– Представляешь, какая алкоголическая дура? – прокричал он из кухни через шум льющейся в раковину воды.

– А зачем тебе вообще понадобилось это представление? Ну урод, ну индус… Поулыбался, да пошел домой. В чем проблема?

Анна вытянулась на диване, прислушиваясь к боли в животе. Живот слабенько ныл, не доставляя особого дискомфорта, но Анну это не успокаивало – это был ее первый аборт, и она не знала, какие ощущения считаются нормой.

Миша вошел в комнату с подносом и подтянул ногой журнальный столик к дивану.

– Уф, не знаю. Но индусы – это ужасно. Они все кажутся мне какими-то немытыми, даже самые образованные. Даже если говорят с британским акцентом.

– М-да… Вот они расовые предубеждения в действии…

– Ужасно, я знаю. Я работаю над этим.

– Да ладно, – взмахнула рукой Анна, – думаешь, у меня их нет? Я вот не люблю все эти малые народы Кавказа.

– А за что, можешь объяснить? Откуда это берется?

– Ну… Они в большинстве своем очень заносчивые, вспыльчивые. И тоже делят всех людей на своих и чужих – если свой, то хороший, какой бы он сволочью ни был, а если… белый, то значит не свой, и поэтому хуже любой своей сволочи.

Миша присел на диван, протянул Анне чашку.

– Да уж, и при всем при этом мы ждем от общества толерантного отношения ко всем своим убеждениям.

– Я думаю, искренне толерантны только дети. И то, только до тех пор, пока взрослые не забьют им голову этими своими убеждениями.

– Да это понятно. Обычно воспитание гораздо большую роль играет, чем, например, личный опыт. Эти установки уже ничем не выжечь. – Миша помолчал. – О, слушай, мне же поставили стиральную машинку!

– Поздравляю. Ты уже стирал?

– Нет еще. Сегодня на встречу ходил, времени не было. Пошли, посмотрим, что она умеет?

Миша решил начать с цветного белья и принялся собирать одежду по квартире, поручив Анне изучение инструкции. Анна едва успела найти в толстой книге русский язык, как Миша вернулся в кухню с ворохом маек и рубашек.

– У тебя нет, случайно, чего-нибудь грязного с собой? – спросил он и наклонился к машинке. – Надо добавить, а то у меня тут, кажется, маловато. На самом деле и это-то не особо грязное, но надо же проверить аппарат.

– Классический случай, – усмехнулась Анна. – Всякий, кто покупает машинку, перестирывает чуть ли не весь дом в первый же день.

Миша захлопнул поблескивающую новым стеклом дверцу, сосредоточенно покрутил ручки, и машинка послушно зашумела, затапливая одежду в барабане. Когда барабан провернулся, Миша опустился на пол напротив окошка машинки и пригласил Анну присоединиться, похлопав ладонью по линолеуму. Она села рядом и склонила голову на плечо Миши.