Салман Рушди - Земля под ее ногами

Все-таки она пустилась в объяснения. «Они возятся со мной, — сказала она, — они думают, что могут вложить в меня свои чувства, а потом просто выдернуть их, словно какие-нибудь марсиане. Я должна уехать». Персис спросила: «Кто — они?» — «Заткнись, — отрезала Вина. — Я сказала, что не хочу об этом говорить».

И снова в том же духе, все время, пока звучали «Бали Хай» и «Хэппи Ток» и все остальное. «У тебя есть деньги?» — спросила Персис, и она ответила: «Я достану деньги, но ты сделай мне билет сейчас, слышишь, сейчас, я не подведу, я как-нибудь раздобуду деньги».

— Она меня умоляла, она хваталась за соломинку, — бесстрашно рассказывала Персис в гостиной «Дил Хуш», — бог знает, что ее до этого довело, но кто-то должен был протянуть ей руку, поэтому я помогла ей, вот и всё. И кроме того, она была права, — добавила она, не сводя глаз с ошеломленного лица Ормуса, по-своему моля его о помощи так же бесстыдно и отчаянно, как ее умоляла Вина. Прося у него одно слово, едва заметное движение бровей или даже — почему бы нет — волшебную ласку его улыбки. Прося, чтобы ей сказали: да, теперь у тебя есть шанс. — Она была совершенно права. Я этого хотела. Поэтому я это сделала.

Персис позвонила отцу, а Пат Каламанджа никогда не умел отказывать своей малышке. «Это для подруги, — сказала она, — слишком сложно объяснять». — «Хорошо, не надо ничего объяснять, считай, что договорились, — сдался он. — Я отправлю билет сегодня через ПБС, так что ты сможешь его забрать в представительстве авиакомпании завтра, самое позднее — послезавтра».

— Поэтому вы понимаете, — сказала Персис, обращать к инспектору Сохрабу, — что он не виноват, он ничего не знал, это всё я.

ПБС значит «пассажирская билетная служба», объяснила она. Вы платите на одном конце, а билет оформляется на другом.

— Я и не ожидала, что она найдет деньги, я знала, что папа все равно оплатит счет, когда узнает, зачем мне билет, но она явилась сюда утром в день пожара с двумя набитыми чемоданами и наволочкой, полной драгоценностей, и я поняла, откуда они у нее; тетя Амир, не думайте, что я собиралась из них что-то взять, а потом все это началось, тамаша с уголовной полицией, и я испугалась, я не знала, что говорить, поэтому помалкивала, но теперь я всё сказала, простите, что не сразу это сделала. Она была у меня все время до отъезда. Я отвезла ее в аэропорт и сама посадила в самолет, она улетела и, надеюсь, никогда не вернется. Может быть, она и воровка, — сказала честная Персис, — но она ничего не поджигала.

Допрос Персис Каламанджи господами Сохрабом и Рустамом происходил за закрытыми дверями в одной из комнат ее дома, длился несколько часов, временами достигая высокого накала, но данные ею показания в ходе его не изменились ни на йоту. Допрос, однако, заполнил некоторые пробелы в этой истории. Выяснилось, что Пат Каламанджа оформил билет лишь до Лондона, а не до США. По просьбе Персис, ни о чем не подозревая, он встретил Вину в аэропорту и привез ее домой, в Уэмбли, потому что больше ей некуда было деться. На следующее утро она заняла у него небольшую сумму в английской валюте, оставила свои вещи и одна поехала в центр Лондона. В тот день она не вернулась, и обеспокоенный Пат уже собирался позвонить в полицию, но наутро она явилась, никак не объяснив свое отсутствие, вернула ему все деньги — за билет и те, что брала накануне, — сказала, что у нее «полный порядок», вызвала такси, отказалась от предложения Пата донести ее сумки, пробормотала формальное «спасибо» и исчезла. Ее местонахождение на тот момент осталось неизвестным.

Вскоре после этого Вина Апсара была официально объявлена «более не находящейся под подозрением в совершении поджога». Амир Мерчант тоже не собиралась обвинять ее в воровстве. Слушая рассказ Персис, она все больше предавалась мукам раскаяния. Она знала, что бегство Вины было ее виной, что она погубила радость в душе беглянки, и, несмотря на то что внешне она умела казаться непробиваемой, я видел за всеми ее дамбами и насыпями огромное, безбрежное горе. Оплакивая потерю девочки, которую она по-своему искренне любила, Амир меньше всего переживала из-за утраты своих побрякушек. Кража Виной драгоценностей с виллы «Фракия» в конечном счете обернулась спасением и возвратом хотя бы части семейного добра. И пусть она покинула страну с чемоданами, набитыми самыми лучшими и изящными из платьев Амир, с грудой бриллиантовых колец моей матери, сережек с изумрудами и жемчужных ожерелий, которые она, несомненно, постаралась сбыть в Лондоне, чтобы получить наличные, Амир не придала этому значения; взяла — и на здоровье, пожала она плечами, если бы несчастная девочка не подобрала их, все погибло бы в огне. Потом мать удалилась в свою комнату, чтобы долго и горько плакать о Вине, о себе и своем утраченном счастье.

Так Персис Каламанджа не только помогла Вине уехать из Бомбея, чего та хотела, но и спасла ее от несправедливого обвинения в преступлении, которого та не совершала. Полиция не смогла уличить Персис во лжи, и я тоже не выскажу тут ни малейшего сомнения в алиби, которое она обеспечила Вине.

В минуты переживаний Персис так умела скривить свои красивый рот, что казалось, будто его выкручивал дхоби [100] Дхоби — прачка; в Индии это чаще всего мужчина. . Это производило невероятно эротическое впечатление. В то время целое поколение молодых людей мечтало, чтобы она скривила рот, глядя на них. Но тот, которому предназначалась сейчас эта гримаса, когда она появилась из комнаты, где ее допрашивали полицейские, чтобы подвергнуться допросу его глаз, ничуть не был ею тронут. Такова была ее награда за помощь Вине: в это мгновение Ормус окончательно стер Персис со своей личной карты мира, вычеркнул из своей судьбы. Он посмотрел на нее с неприкрытой ненавистью, затем с презрением; затем с безразличием; затем так, как будто он не мог вспомнить, кто она. Он ушел из «Дил Хуш», как покидают незнакомый дом, куда забрели по ошибке. А Персис стала с тех пор «бедной Персис», и «бедной Персис» она оставалась до конца своих стародевических дней.

Обвинение в поджоге виллы «Фракия» не было предъявлено никому. Герои-сыщики Сохраб и Рустам пришли к выводу, что «преступное вторжение» должно быть «снято с повестки дня», и закрыли дело. Во множестве бомбейских домов была старая и ненадежная электропроводка, и предположение, что причиной пожара стало короткое замыкание, выглядело, в конечном счете, весьма правдоподобно.

Особенно в свете того влияния, что продолжало изливаться с самых вершин, пока все возможные подозреваемые не были, по словам помощника Пилу — Сисодия, «опс-опс-абсолютно рееб-рееб-реабилитированы».

Потеря ориентиров — это потеря Востока. Спросите любого навигатора: восток — это то, по чему вы ориентируетесь в море. Стоит потерять восток, и вы теряете свои позиции, уверенность, знание того, что есть и что еще возможно, а быть может, и жизнь. Где была эта звезда, на которую вы шли до волнореза? Правильно. Восток, orient, — это ориентир. Такова официальная версия. Так говорит нам язык, а с языком не поспоришь.