Огюстен Барроуз - Магазин на диване

Когда Пегги Джин в слезах рухнула на пол, Дебби протянула ей салфетку, но Элис помешала:

— Не надо, вы можете прервать процесс катарсиса.

Выдержав небольшую паузу, во время которой Пегги Джин должна была проникнуться эмоциями, Элис произнесла:

— Я хочу, чтобы все вы встали в плотный круг.

Пациенты повиновались и образовали плотное неразрывное кольцо.

— А теперь, Пегги Джин, я хочу, чтобы ты встала в центр круга, закрыла глаза и упала назад.

— Что? — вскричала она.

— Группа, когда Пегги Джин упадет, вы все вытянете руки и поймаете ее. Вы покажете ей, что мы ее поддерживаем.

— Вряд ли у меня получится, — прошептала Пегги Джин.

— Я в тебя верю, — подбодрила ее Элис.

И вот, вверившись лечению, Пегги Джин зажмурилась и вопреки инстинктам, страху и гордости позволила себе упасть назад, приземлившись на вытянутые руки других пациентов «Центра Энн Секстон».

Глаза Дебби наполнились слезами.

Улыбающаяся Пегги Джин поднялась на ноги, и стоило ей открыть глаза, как вся комната захлопала в ладоши.

— Надеюсь, я не слишком тяжелая, я в последнее время ем так много пирожков и пудингов.

Добродушный человечек, который носил поверх больничной пижамы маленькую ленточку, свидетельствующую о проблемах с зависимостью, произнес:

— Ты совсем не тяжелая, Пегги Джин. Всю тяжесть, которая в тебе есть, ты носишь в своей душе. И я хотел бы разделить ее с тобой.

Пегги Джин делала огромные успехи.

Она не только поднимала руку и выступала во время каждого собрания анонимных алкоголиков два раза в неделю, но и стала активным участником сеансов групповой терапии.

— Все дело в том, что я хотела себя защитить, установить границы, в том… — она неуверенно замолкла, пытаясь подобрать нужное слово. — В том, что я… злилась? — Она сделала паузу, убедилась, что врач улыбается и кивает, и продолжила: — Преследовательница подорвала мою уверенность в себе, а потом ворвалась и в мой дом. Моя безопасность была нарушена, и я… как бы это сказать… я была очень недовольна.

— Недовольна? — переспросил один из пациентов, мужчина по имени Эдвард, у которого, по его словам, было три яичка.

Сжав кулаки и признав свой гнев, Пегги Джин закричала:

— Нет, я была в ярости, черт возьми!

Будучи хорошей христианкой, Пегги Джин тут же почувствовала укол вины: надо было сказать не «черт», а «шут» или «пес». Но она просто выпалила то, что было на сердце. А ее сердце создал Бог, разве нет? И ее сердцу хотелось закричать «черт возьми»!

— Но ты же знаменитость. Ты должна привыкать к таким вещам, — возразил кто-то из пациентов.

— Скажите это принцу Уильяму и принцу Гарри, — огрызнулась Пегги. — Скажите это Дебби Бун. — Она успокоилась, сосредоточившись на дыхании: вдох на три счета, выдох на шесть.

Кто-то еще спросил:

— А как насчет той рекламы молока? Той самой, где у всех звезд усы от молока? Как насчет всех этих знаменитостей, ведь у них тоже есть преследователи, но они не ложатся в больницу.

— Причина, по которой я попала сюда, в том, что я пыталась подавить свои эмоции, употребляя алкоголь и таблетки, вместо того чтобы разобраться в своих чувствах. Меня тоже просили сняться в этой рекламе молока, и, может, я так и сделаю. — Положив руки на колени, она заметила маленькие волоски, покрывавшие запястья.

И ее это не волновало.

Пегги Джин не станет запираться в гараже и включать зажигание, как сделала та, чьим именем названа эта клиника. О нет. Ей вспомнились строки: «Я не могу ошибаться, ведь то, что я чувствую, правильно. Ты — свет моей жизни».

— Добро пожаловать в «Магазин на диване». С вами Бебе Фридман. В эфире программа «Блеск искусственных алмазов».

Первый лот, который Бебе представляла сегодня, — пара серег из белого золота в четырнадцать карат с каплевидными искусственными бриллиантами общим весом два карата. Их распродали, не успела она дойти до середины презентации. Следующий лот — браслет длиной семь с половиной дюймов из четырнадцатикаратного желтого золота с искусственными камнями весом в семь с половиной карат — тоже разошелся почти мгновенно.

К ужасу Элиота, поклонники Бебе теперь знали о нем почти все. Бебе получала столько писем, что ей пришлось нанять двух ассистенток, которые помогали отвечать на почту. Большинство зрителей желали ей удачи с Элиотом и хвалили его на все лады. В эфире она почти не говорила об украшениях, которые показывала, а в основном болтала о своем романе — и при этом все ее программы по-прежнему пользовались огромной популярностью.

На экране телесуфлера появилась надпись: звонок от зрителя по имени Майкл. Бебе как раз демонстрировала кольцо из желтого золота четырнадцати карат с бриллиантом в два карата.

— Перейдем к телефонным звонкам и поприветствуем Майкла из Пенсильвании. Привет, Майкл. Как настроение сегодня вечером?

— Очень хорошо, Бебе, — ответил Майкл.

Бебе сразу же узнала голос Элиота. Он назвался своим первым именем, которое почти никогда не использовал. «Убью», — решила она.

— Итак, Майкл, почему вы решили выбрать именно это кольцо? — проворковала она, улыбаясь в камеру и притворяясь, что не узнала Элиота.

— Бебе, я выбрал его потому, что это классическое обручальное кольцо, а женщина, которой я собираюсь его подарить, весьма оригинальна, так что получится интересный контраст. Кроме того, мне понравилось, что камень крупный. Надеюсь, у меня будет больше шансов услышать «да», когда я попрошу ее выйти за меня замуж.

В этот момент примерно двадцать четыре миллиона зрителей, чьи телевизоры были настроены на канал «Магазина на диване», увидели, как Бебе тупо таращится на них с телеэкранов. Потом они услышали оглушительный визг, за которым последовал смех и хрип. И наконец, Бебе разразилась слезами, вперемешку со смехом.

В аппаратной режиссер повернулся к инженеру и пробормотал:

— Какого черта там происходит?

— Ну, Бебе, что скажешь? — спросил Элиот.

Бебе размахивала руками перед камерой.

— Извините, извините… Ох, Элиот, это же просто невероятно, не могу поверить, что это не сон…

— Это означает «да»? — взволнованно произнес Элиот, приблизив лицо почти вплотную к экрану.

С трудом взяв себя в руки, Бебе произнесла:

— Да, маньяк сумасшедший, да, я выйду за тебя! — Потом шмыгнула носом, вытерла слезы и объяснила все телезрителям: — Извините ради бога. Майкл — это первое имя Элиота, это звонит мой Элиот. Не могу поверить… Элиот, почему ты сделал это в прямом эфире? Я тебя убью… Я тебя люблю. — Она тараторила без передышки.

Бебе тут же окружили операторы с наушниками на шее, ассистенты в джинсах и все прочие рабочие сцены, благодаря которым «Магазин на диване» выходил в эфир двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят четыре дня в году. Они душили Бебе в объятиях, целовали ее, подбрасывали в воздух наушники. Кто-то врезался в большую декоративную колонну, и она рухнула, разбившись о задник с изображением светящегося ночного городского неба и вырубив несколько прожекторов.