Александр Малюгин - Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло

– Ну, грехов-то у нас у всех достаточно, – пробормотал Лева и деловито полюбопытствовал: – А вы и вправду можете целый зал загипнотизировать?

– А, это ерунда для меня.

– И на сколько мест?

– Да хоть стадион. Лужники вот недавно гипнотизировал. Намаялся! Ох, грехи мои, ох грехи!..

Фрусман посмотрел на Ларчикова и прошептал:

– Ты врубаешься, какие перспективы?

– Не совсем, – задумчиво откликнулся Вадим.

– Чудак! Сотни, тысячи паломников. Им же можно внушить любую мысль! – Фрусман перевел взгляд на Папардю: – Вы знаете, нам такие люди очень нужны. Если вы еще и поможете кое в чем, мы вас в первой партии отправим.

– Да все, что вашей душе угодно! – заверил Юрий Андреевич. – Мне бы только грехи свои отмолить. Ох, много грехов, ох много!

– Грехи? – очнулся Ларчиков. – Это какие же грехи?

– Ну, вы представляете, чем колдуны моего уровня занимаются?

– Нет.

– Тогда вам лучше и не знать, – ответил Папардю, выпил, утер рушником губы.

Отправляясь в офис, Ларчиков прихватил с собой именной браунинг, который нашел на антресолях. Если не явится РУБОП, можно хотя бы застрелиться без чьей-либо помощи.

Верочка встретила начальство радостным кудахтаньем, полезла целоваться. Вадим имел неосторожность дважды переспать с девушкой и теперь никак не мог упорядочить отношения.

– Иди на место! – неожиданно для себя рявкнул он. Впрочем, тут же извинился, спросил почти ласково: – В баре, Вер, что-нибудь есть? Забыл из-за этих заморочек флягу наполнить.

– Остался коньяк со дня рождения. У меня в пятницу юбилей был. Четвертак.

– У тебя? Поздравляю. Вот давай и отметим. Тащи коньяк.

Они дерябнули из кофейных чашек. Коньяк был дешевый, молдавский, Ларчиков пил такой лет сто назад, во времена первых афер с Любкой Гурской. Плеснул еще по чуть-чуть.

– Ой, я окосею! – захихикала Верочка. Прыщики на ее лбу вспыхнули, словно новогодняя иллюминация.

– Ничего. Почешешь домой скоро.

– Что?

– Шабаш, говорю. Чеши домой. И всех остальных, кстати, отпусти.

– Ой, а как же вы? – заверещала секретарша. – Эти ж, бандиты, они приедут сегодня, они опасные! Очень вежливые, а это самое страшное. Я таких больше всего боюсь…

– Пей, дура! – прервал ее Ларчиков. – Сейчас здесь менты будут.

Вскоре офис опустел. Вадим открыл нараспашку дверь своего кабинета. Диспозиция была простой и ясной: прямой наводкой по бандюганам – ба-бах!.. Он посмотрел на часы – оставалось десять минут. Неожиданное волнение сжало низ живота. «Не ссать! Не ссать!» – прикрикнул на себя. Вынул из кармана браунинг, положил в верхний ящик стола.

Ему вдруг вспомнилось, как минувшим воскресным утром Дашенька учила его заново целоваться. Странное дело, потерял квалификацию. После расставания с лисичкой было множество женщин, но, видимо, страстные поцелуи в губы – удел тех, у кого при виде друг друга вырабатываются «гормоны счастья». Так, кажется, говорила незабвенная Гурская? Между прочим, в тот день, когда ушла Дашка, Люба так и брякнула в трубку: что, дескать, у лисички кризис с теми самыми гормонами.

– И откуда ты все знаешь? – хмыкнул Ларчиков.

– Она мне звонила. Она же моя, ты что, не помнишь?

– Забыл. Это было словно в другой жизни.

– Хочешь совет? Точнее, не совет. Пояснение.

– Сколько это будет стоить?

– Бесплатно.

– Тогда валяй.

– Она любила тебя за авантюризм. Ты был для нее почти сказочным персонажем. Герой-разбойник!

– Банальный аферист.

– Не скажи. Дашенька долго прожила в Сибири, а там без ума от смелых, сильных, решительных людей. А как только ты стал «нормальным»…

– Вот я и снова «герой-разбойник»! – выскочив из воспоминаний, расхохотался Вадим. – И Дашка опять меня любит!..

В дверях показалось лицо бригадира. Благостное и умиротворенное, как после крещения.

– Сами с собой разговариваем? Добрый день! Можно?

Гости зашли, расселись по четырем стульям. Свои теплые аляски они сменили на красные кожаные куртки.

– Не холодно в кожанках? – нагло полюбопытствовал Вадим.

– Нет, – ответил бригадир. – Терпимо. Ну, мы ждем.

Ларчиков встал, открыл сейф.

– Пересчитайте. – Он метнул на стол пачку помеченных баксов.

Затем приблизился к окну и поднял жалюзи. Это был условный сигнал для РУБОПа. В комнате стало немного светлее.

– Да, не май месяц, – вздохнул Вадим. – Так в армии говорили, помните? Вы-то в армии служили, братаны?

…Когда гулливеры в масках уводили бандитов, старший все так же вежливо, но со звериной ненавистью бросил Ларчикову:

– Ты что, крыса, думаешь, отделался? Ты скоро меня вспомнишь!

Жалюзи упали, как связка дров. Ларчиков повертел в руках браунинг, отхлебнул из чашки. Не то чтобы его напугали последние слова бригадира, но ведь от подобных стрессов легкий гастрит может запросто перерасти в тяжелейшую язву. И тогда никакой мамин инжир не спасет. И поэтому, наверное, можно обрадовать Дашку: в недалеком будущем они все-таки куда-нибудь рванут. Конечно, не в Краснодар, нет. В Израиль, в Сингапур, на остров Бали, где продают деревянных кошек и сжигают покойников. Да вот хоть на дачу Касыма!

Фрусман задумал провести благотворительный концерт в поддержку акции «карта паломника». Идею обсуждали во время фотосессии Казанцевой – звезда рекламировала новую коллекцию женского белья.

Поначалу, впрочем, пришлось с час разглядывать целлюлитные бедра Ларисы Алексеевны под ее же громкие комментарии:

– Трусы и лифон от Кристиан Диор! Меховое манто – хрен знает от кого!.. Блин, стихи, что ли, начать писать? – Казанцева хохотала, быстро и без всякого стеснения переодеваясь прямо на подиуме. – Сорочка от… где бирка?.. От Коттон-клуб! Бордель такой, по-моему, был в Чикаго. Между прочим, под триста баксов сорочка…

Толстый лысый фотограф был явно не в восторге от этого шоу, но не смел перечить звезде и только зло щелкал своим «никоном», словно бичом. Ларчиков подумал, что на его месте давно бы убил клиентку или на самом деле отхлестал чем-нибудь по голой заднице. Какой тут к черту творческий процесс! Вот так однажды в Краснодаре капризничала в студии очередная «девушка недели». Так что он сделал? Заехал ей софитом прямо по башке.

Через полчаса съемок все дорогущее белье уже казалось Вадиму ничем не лучше семейных трусов в горошек. Фрусман вообще заснул в кресле.

– Чулки от Андре… как его… Сарда! – продолжала выкрикивать Казанцева. – Корсет от Миллесия!.. Халат от Аржмен… тьфу!.. Арджентовиво!

Наконец последний бюстгальтер был отброшен в сторону. Накинув на плечи халат, звезда спустилась с подиума и подошла к храпевшему Фрусману.

– Вот гад, – сказала презрительно. – Ни фига, кроме денег, не интересует. Буди его, что ли, – обратилась она к Ларчикову. – Компаньоны, блин!