Александр Малюгин - Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло

Голубиного цвета глаза старичка при слове «напитки» вспыхнули, словно магические шары.

Юрия Андреевича Папардю хоронили на Ваганьковском. Народу – тьма-тьмущая. Ларчиков и не предполагал, что пол-Москвы пользовалось услугами колдуна. О его методе лечения он тоже ничего толком не знал, какой-то «перенос порчи с помощью собачьей шерсти на другой объект». Кое-что об уникальном «способе Папардю» рассказал в своей надгробной речи депутат Госдумы Сергей Степанович Полянский.

Оказывается, у метода Юрия Андреевича было множество противников. Критиковали в основном «этическую сторону» вопроса. Ведь что значит, по словам оппонентов, «перенести порчу на другой объект»? Это значит артрит больного Н., к примеру, передать его родному брату М., не так ли? Мигрень Л. – его собственной жене? Алкоголизм дедушки – внучке? «Да разве это можно назвать исцелением?!» – орали неграмотные умники.

Не выдержав чудовищных обвинений, Юрий Андреевич разразился гневной статьей-отповедью в популярном журнале «Вестник парапсихологии». «Поскольку я работаю с собачьей шерстью, – писал, в частности, Папардю, – то и так называемым „объектом переноса“ всегда является владелец этой шерсти – обыкновенный бродячий пес, коего в лучшем случае ждет на улице голодное нищенское существование, а в худшем, и как правило, смерть от рук работников жилкомхоза…»

Речь Полянского была настолько страстной и проникновенной, что в эпицентре толпы даже зааплодировали. Сергей Степанович осуждающе кашлянул, утер слезы и сказал на прощание:

– Вична тоби памъять, Юрко! Спи спокийно.

– Бесценный был человек, – пробормотал стоявший рядом с Вадимом Фрусман. – Алмаз. «Камень чистой воды».

На кладбище Лева пришел трезвый и побритый наголо. Удивленному Ларчикову неохотно объяснил:

– Это в знак траура.

После Полянского выступили еще какие-то люди. Речи их были искренними и беспомощными, как детские рисунки. Церемония угасала, могильщики нервно теребили лопаты. И тут из толпы выделилась дама в черных ботфортах. К своему изумлению, Ларчиков узнал в ней Софью, потомственную гадалку, с которой они столкнулись в гримерке Папардю.

– Я познакомилась с Юрием Андреевичем в Анапе, во время кинофестиваля. – Софья заговорила неторопливо, в своей манере, вытачивая во рту слова, будто маленькие скульптурки…

Папардю присутствовал там в качестве психолога: многие известные актеры, несмотря на десятилетия творческой деятельности, выходя к зрителю без грима и вызубренной роли, смущались и не знали, что сказать. Папардю на своих приватных сеансах настраивал таких, робких и застенчивых, на боевой лад. Что делала в Анапе Софья? Отдыхала с мужем, они проводили там медовый месяц.

С Юрием Андреевичем они встретились на набережной. Колдун по привычке прогуливался перед сном. Луна была полной и чистой, с колоссальной энергетикой. Подняв голову к небу, Папардю по крупицам впитывал в себя ее животворный свет. И чуть не сбил Софью, хрупкую девушку с кукурузой в руке. «Да вы что, медведь! Смотреть надо!» – закричала она испуганно. Но тут зрачок луны блеснул особенно ярко, и Софья закричала опять. «Что же вы все время орете?» – не выдержал Юрий Андреевич. «Вы – тот самый Папардю?!» – изумленно прошептала гадалка. «Да, душечка, я Папардю», – с достоинством ответил знаменитый колдун.

Винный погребок, куда они заглянули, был на удивление пуст. Заказали десертное вино, пригубили по стаканчику, Софья немного рассказала о своей нелегкой жизни. А потом вышла в туалет.

– …Так вот, когда я удалилась в туалет, – выплюнув изо рта свои «маленькие скульптурки», вдруг заверещала она на все кладбище, – этот старый пердун, развратник, этот потный козел накапал мне в рюмку с вином тридцать капель кантариуса – эротического препарата, более известного как «шпанская мушка»! Тридцати капель было достаточно, чтобы кровь хлынула к малому тазу, у меня помутилось в голове, и Папардю, бесстыдно воспользовавшись моментом, изнасиловал меня прямо на пляже. Подлец! Старый развратник! Туда ему и дорога!..

Скандал получился невероятный. Психованную гадалку еле скрутили могильщики, два милиционера и депутат Полянский, левый глаз которого прыгал в тике, будто девчонка со скакалкой. Минут десять над погостом стоял аэродромный гул. Угомонил всех, как ни странно, Фрусман – рыком льва. Затем он негромко и мрачно стал декламировать:

Ларчиков сразу вспомнил эти стихи, и тут как раз Дашка спросила: чьи, мол, вирши? Зачем-то соврал:

– Святого Августина.

– Кто это?

– Жил такой святой в Фиваидской пустыне.

– А чё такие мрачные?

– К нему дьявол постоянно являлся. В облике воющего волка. А еще чаще – в образе рыкающего льва.

На поминках Даша не преминула процитировать Карамзина: «Славяне свирепствовали в империи и не щадили собственной крови для приобретения драгоценностей, им ненужных: ибо они – вместо того чтобы пользоваться ими – обыкновенно зарывали их в землю» (сравнение колдуна Папардю с «драгоценностями» удивительным образом совпало с определением Левы: алмаз-де «камень чистой воды»). Фрусман и Ларчиков говорили мало. Зато много пили. Уже изрядно нагрузившись, поскребывая ногтями лысую голову, словно заиндевевшее окно, Лева вдруг сказал Вадиму:

– Хана нашему бизнесу.

– Почему? В каком смысле?

– Потому что Папардю хряпнулся. Нет, в таких масштабах, как было, хана. А в других мне уже неинтересно.

Вадим усмехнулся:

– И чем ты собираешься заниматься? Откроешь очередной «махон бриют»?

– Я тебя умиляю! Это тоже все фигня – «махон бриюты»… Одна еврейская община предложила заняться очень серьезным проектом. Очень!

– Теряюсь в догадках.

– А ты не теряйся. Мы и тебя к нему пристроим. Каким боком, еще не знаю, но…

– Лев, тогда у меня меркантильный вопрос.

– Какой?

– Когда деньги поделим? Которые в сейфе лежат, а ключ у тебя.

– Ты не романтик. – Фрусман с видимым огорчением стал наливать себе водку. – Нет, ты не романтик. Тебе предлагают новый, перспективнейший проект!

– Зубы мне не заговаривай. Когда?

– Ты сначала вот почитай статью. – Лева вынул из кармана газетную вырезку, сложенную вчетверо, подвинул ее к Вадиму, будто стакан. – Великая идея, которая нас озолотит!

– Я почитаю. Когда?

– Поделим-поделим. Завтра, ближе к обеду. Дай хотя бы проспаться, а?

Утром, еще лежа в постели, Ларчиков развернул статейку. Она была из февральского номера бульварной газеты, известной своими скандальными публикациями. Статья называлась «Секретная Антарктида». Бегло Вадим начал читать.