Славомир Схуты - Герой нашего времени

– Что вы храните в сердце? Потому что в моем сердце Гамбургер Банк, а что у вас? Тоже Гамбургер Банк? Только не говорите, что нет, потому что меня это приведет в ярость. Ах, тоже? Тогда немедленно налепите наклейку с логотипом Гамбургер Банка на грудь с той стороны, где находится сердце. Наклейка будет символизировать, что в груди, в нашем сердце всегда живет Гамбургер Банк. Теперь мы действительно стали одной семьей, нас соединяют узы подлинного гамбургерского сердечного братства. Теперь, когда мы носим на сердце логотип Гамбургер Банка, повторяйте за мной. На работе я встречаю новых замечательных знакомых и настоящих друзей! Работа дает мне бесспорную возможность правильного проведения излишков свободного времени! Работа – это безоговорочное благо! Работа – незаменимая и всеблагая ценность! Твой работодатель хочет, чтобы ты был свободен от отрицательных эмоций, связанных с полученной и исполняемой тобою профессией. Позволь ему помолиться за тебя следующими словами: Господи, благослови моего работника. Да займется он на работе чем-нибудь конкретным. Ибо не должен он сидеть без дела, поскольку бездеятельность исходит не от Тебя. Бездеятельность, сатана, рогатый идол, говорю тебе, изыди во имя Божие! Чудотворный Бог бесконечной вселенной живет в нас. Он живет в тебе. В тебе Его сила, чтобы ты с надлежащим старанием исполнял соответствующие обязанности, отринул томительное чувство скуки и триумфально одолел проблемы, даже самые крупные.

Каждый день ты можешь приходить на работу исполненный энтузиазма и столь великой радости, что внешние тривиальные обстоятельства, как, к примеру, отсутствие кассирских доплат, поскольку мы не кассиры, поскольку нас называют эвфемизмом «банковский ассистент», что позволяет обойти меандры закона, или отсутствие социального пакета, отсутствие надлежащей медицинской страховки, месячные задержки жалованья либо, наконец, отсутствие основных средств для поддержание чистоты в туалетах и мизерные надежды на служебный рост и повышение зарплаты, станут абсолютно несущественными. Каждый день ты должен осыпать словами искреннего душевного почтения Работодателя, который в безграничной своей доброте позволяет тебе наполнить свое пустое существование живой водой жизни. На наступающий расчетно-отчетный период, – тут вельможный пан директор показывает незримой указкой на инфракрасные цифры невидимой таблицы, – мы принимаем новые благословленные медийные стратегии!

Этот пидор из Варшавы втюхивает нам какую-то странную «Навозник-Story Х». Звучит это все, как инструкция перед воздушным налетом на Ирак.

Дорогой дневник, сегодня пани начальница, да славят имя ее ангелы в небесах, была сердитая. Пани начальница кричала на меня. Пани начальница грозила мне служебными взысканиями. Я невольно обписал брюки. Дорогой дневник, смогу ли я вывести некрасивое желтое пятно на присутственных брюках обычным порошком? Или придется прибегнуть к средству с двухфазной системой?

Бася вводит пана директора, припадая от нервов на левую ногу.

– Вот пожалуйста, – говорит она, – это наше отделение, мы тут чувствуем себя как одна большая семья, – взволнованно гундит она, а ее с трудом наложенная штукатурка с сухим шорохом отваливается с лица вместе со всей грунтовкой, как струпья лишая. – Может, кофе? А может, чайку? Или чего-нибудь сладенького? Я вас приглашаю сесть сюда, и у вас будет неповторимая возможность увидеть работу нашего коллектива, представляющего одну большую семью.

– Да, да, – подтверждаем мы с газобетонным энтузиазмом.

И тут как раз входит клиент. Иола обслужит пана клиента. Надеюсь на это. Я наклоняюсь, как будто что-то ищу в ящике стола. Да. Иола обслужит пана клиента. Иола, апорт!

– Здддравствуйте, чем могу вас обслужить, пппредлагаю обслужить вас, – блеет во всей стрессовой красе Иола.

И тут пан директор решительно подваливает к пану клиенту и категорически объявляет:

– Чем мы можем вам помочь? Вы хотите положить деньги на депозит?

Пан клиент смотрит на пана директора и говорит:

– Что такое?

– Я вижу, вас интересует депозит, – говорит пан директор.

– А кто ты такой? – спрашивает пан клиент.

– Я директор этого банка, – с достоинством объявляет пан директор, а Бася умильно улыбается.

– А мне насрать на тебя, – грубо говорит пан клиент и обращается к Иоле: – Я хотел бы внести деньги.

В этот момент Бася хрюкает, нервно, по-семейному хихикая.

– Может, чайку? Кофейку? Пирожное? Семейная атмосфера способствует тому, что наши полдники полны солнца и запаха лета, а чай тоже пахнет этим самым, ну… летом.

Пан директор смотрит на Басю как на чокнутую. А у меня возникает смутное предчувствие, что все это отзовется на наших задницах. Не иначе.

Дорогой дневник, как маленький мальчик, получивший двойку, я, сгорбленный и печальный, направление без болта, бреду с работы прямиком домой и думаю лишь о том, чтобы плюхнуться перед телевизором и забыться. Весь я какой-то разбитый, словно обесчлененный. Не отклоняюсь ни на миллиметр, хотя зеленые кусты манят, удобная скамейка так и притягивает, а они, буи тряпочные, сидят уже там. Сидят, комбинируют, косячки курят. Бильярд, пьянка, шум и гром. Стены клуба ходят ходуном. Фета, кокс, гуляй душа! Что-то происходит. Что-то льется. Что-то всасывается.

Пожалуйста. Первая порция бесплатно. Потрясающий судорожно-паралитический порошок из Белхатова, после которого всю неделю тебя бросает, как эпилептика-эквилибриста.

А может? Может, все-таки лизнуть, вкус почувствовать? Попробовать, сколько мела, а сколько панадола. Проверить? О нет! Ни за что! Ни в коем случае, джентльмены! Нет зимнему спорту! Долой белое безумие! Отказать! Не в этот раз! Сейчас.

Одна лишь мысль у меня: плюхнуться перед телевизором в ожидании оптимального подсоединения, широкого трансферта данных.

Кто-то вытер ноги о зеленое ковровое покрытие в нашем отделении, и на нем остались продукты собачьей жизнедеятельности отвратительного вида. Они бросаются в глаза, как неоновая вывеска. Нам это очень неприятно. Это очень неприятно Басе. Это бросает тень на доброе имя банка. Это мина под основы мировой банковской системы. Это подрывает доверие клиента.

– Мирек, – говорит Бася, – сходи в служебную и вытри это.

– Я? – спрашиваю я.

– А ты видишь кого-нибудь еще с таким же именем? – спрашивает Бася.

– А как? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Бася, – сделай и все.

Светло-коричневое мягкое собачье дерьмо с черными точечками, которые выглядят как частицы чего-то необычного, а может, мне только кажется. Может, это просто осень острого отходняка, а звуковая дорожка – это разодранная запись псевдоэкстатической паранойи, а не оргазм твоей девушки.