Майкл Чабон - Приключения Кавалера и Клея

— Так когда вы отбываете?

— Завтра, — ответил Бэкон. — А прибываем в среду. У меня уже назначено выступление. Кто-то из «Репаблик» должен подсесть на поезд в Солт-Лейк-Сити с моим костюмом, так что в Лос-Анджелесе на платформу сойдет уже Эскапист.

Дальше последовало весьма продолжительное поддразнивание Трейси Бэкона на предмет обтягивающих брюк, к всеобщей забаве перешедшее к вопросу о гульфике на панталонах. Лав выразил удовлетворение тем, что Бэкон продолжит исполнять роль Эскаписта на радио, пусть даже трансляция будет теперь вестись из Лос-Анджелеса. Сэмми утонул еще глубже в своих грезах, порядком заправленных славным бургундским. И вдруг за спиной у него стало что-то такое завариваться, послышался шепоток, затем приглушенный крик.

— А разве они тебя на своей мультяшной фабрике пропустят?

— Что это? — Сэмми выпрямился на стуле. — Мистер Лав, мне кажется, вас кто-то зовет. Я слышу, как кто-то произносит ваше…

— Мне искренне жаль, что приходится это делать, мистер Лав, — вдруг произнес ровный и четкий голос у Сэмми за спиной. — Но я боюсь, что вы вместе с вашими подружками находитесь под арестом.

За этим объявлением последовали краткие беспорядки. Помещение заполнилось поразительным разнообразием помощников шерифа, полисменов из Эшбери-Парка, государственных автоинспекторов, газетных репортеров. Там даже появилась пара агентов Федерального бюро расследований из Филадельфии, находившихся в очередном отпуске, выпивавших в «Варежке», придорожной закусочной в Си-Брайте, облюбованной представителями органов охраны правопорядка на побережье Нью-Джерси, и прослышавших о том, что полиция собирается разгромить гнездышко гомосексуалистов в пляжном особняке одного из богатейших людей Америки. Увидев, какими крупными и крепко сложенными кажутся некоторые педерасты, сотрудники компетентных органов испытали момент колебания, благодаря которому Квентину Таулю удалось ускользнуть. Позднее его поймали на окружной дороге. Однако лишь двое здоровяков оказали какое-то сопротивление. На Джона Пая уже наезжали дважды, и ему это надоело. Зная, что в конечном итоге это ему зачтется, мистер Пай все же не сдержался и, прежде чем смог опомниться, уже расквасил нос одному помощнику шерифа и расколотил бутылку «Монтраше» о голову другого. Он также разбил камеру репортера, работавшего на Хирста, за что все его друзья были впоследствии очень ему благодарны. Лав, в частности, этой услуги никогда не забыл, и после гибели Пая в Северной Африке, куда он отправился водить санитарную машину, ибо в армию гомосексуалистов не брали, позаботился о том, чтобы мать и сестра Пая получили достаточное обеспечение. Что же до Трейси Бэкона, то он ни секунды не раздумывал, драться ему с полицией или нет. Не раскрывая слишком уж полно подлинную историю Бэкона, которую он так усиленно старался скрыть и переиначить, можно сказать, что на заметку к полиции Трейси попал уже в возрасте девяти лет, а защищать себя кулаками научился гораздо раньше. Бэкон метнулся прямиком в корчащийся клубок дубинок, широкополых шляп, сжавшихся от страха мужчин и от души принялся махать кулаками. На его усмирение потребовалось четверо крепких полицейских, которые весьма грубо справились со своей задачей.

Пока Сэмми, слишком пьяный и ошалелый, чтобы двигаться, беспомощно наблюдал за тем, как его любовник тонет в море желто-коричневых рубашек, он вдруг неожиданно для себя тоже ввязался в яростную борьбу Кто-то ухватил его за ноги и упорно не отпускал, как Сэмми ни лягался и ни отпихивался. В конце концов нападавший все же взял верх и полностью утянул Сэмми под стол.

— Идиот! — рявкнул Дэйв Феллоуз. Один его глаз почти закрылся, а нос вовсю кровоточил от пинков Сэмми. — Садись.

Сэмми скорчился рядом с Феллоузом под столом, после чего оба из-под кружевного края скатерти стали наблюдать за тем, как тела и ботинки глухо стукаются о пол. Именно в таком недостойном положении пять минут спустя их обнаружили два отдыхающих агента ФБР, которые с предельно вышколенной основательностью производили последний осмотр всего дома.

— А все ваши друзья как раз вас дожидаются, — сказал один из агентов, улыбаясь другому, который тут же ухватил Феллоуза за воротник и вытащил из-под стола.

— Я сейчас буду, — сказал первый агент.

— Не сомневаюсь, — грубо усмехнулся тот, что прихватил Дэйва Феллоуза.

Опустившись на одно колено, фэбээровец уставился на Сэмми с наигранной нежностью, словно пытаясь выманить непослушного ребенка из укрытия.

— Давай сюда, сладенький, — сказал агент. — Дядя ничего плохого тебе не сделает.

Реальность ситуации начала проникать сквозь туман сильного опьянения, и Сэмми не на шутку встревожился. Что же он наделал? Как он теперь расскажет матушке, что его арестовали? И за что его арестовали? Сэмми закрыл глаза, но его туг же принялось терзать видение того, как Трейси Бэкона накрывает волна кулаков и тяжелых ботинок.

— Где Бэкон? — спросил он. — Что вы с ним сделали?

— Такой большой чувак? С ним все в порядке. И, между прочим, он куда скорее мужчина, чем вы все, вместе взятые. Ты его подружка?

Сэмми покраснел.

— Повезло тебе, девочка. Он чертовски красивый кусок мясца.

Тут Сэмми ощутил странную рябь в воздухе между собой и полицейским. В комнате, во всем доме вроде бы наступила тишина. Сэмми показалось, что если бы легавый собирался его арестовать, он бы уже это сделал.

— Лично я к брюнетам неравнодушен, — признался агент. — К таким маленьким чувачкам.

— Что?

— Я агент ФБР. Знаешь об этом?

Сэмми помотал головой.

— Вот так-то. Если я скажу тем бравым фуражкам тебя отпустить, они тебя за милую душу отпустят.

— А зачем вам это делать?

Фэбээровец медленно оглянулся через плечо, почти пародируя человека, проверяющего, все ли чисто на побережье, после чего забрался к Сэмми под стол. Там он взял руку Сэмми и положил ее себе на ширинку.

— И правда, зачем?

Десять минут спустя пара отдыхающих федеральных агентов воссоединилась в прихожей особняка Джеймса Лава, победно толкая перед собой Сэмми и Дэйва Феллоуза. Те едва могли смотреть даже друг на друга, не говоря уж о Рут Эблинг, которая надзирала за работой своих уборщиц. Горький вкус спермы агента Уиче у Сэмми во рту смешивался со сладковато-зловонным привкусом собственного заднего прохода. Кроме того, в глубине души он навсегда запомнил ощущение неминуемого рока, чувство, будто он завернул за некий бесповоротный угол и очень скоро столкнется с мрачной и весьма определенной участью.

— Все уже отбыли, — удивленно сказала Рут, увидев двух агентов и их жертв.

— Эти двое — не подозреваемые, — объяснил агент Феллоуза. — Они просто свидетели.