Скарлетт Томас - Корпорация «Попс»

— Оффшоринг меня пугает, — признаюсь я.

— Ну, «Анти-Корп» очень шустро проникла в индийские диспетчерские центры. Когда группа диспетчеров из Ливерпуля потеряла работу, они просто позвонили коллегам в Индию, поговорили с ними и подружились. Один из индийских диспетчеров уже был в «Анти-Корп» и организовывал сопротивление в своем центре. В течение недели работники центра — телефонно-справочной службы, — давали неправильные номера в 60 процентах случаев. Теперь никто не хочет к ним обращаться. Это все взаимосвязано. — Хлои трет глаза. — Вообрази день, когда нас в корпорациях будет больше, чем их. Мы могли бы потопить рынок за сутки. Я часто думаю — вот была бы фантастика, если бы в какой-то день кто-то дал бы сигнал, и мы просто прикрыли бы эту лавочку под названием «мир». Представь: по всему земному шару бухгалтеры переводят миллионы строительным фирмам в бедствующих городах, или вносят огромные пожертвования в пенсионные фонды рабочих с условием немедленной выплаты, якобы «по ошибке»… представь, как рабочие стирают корпоративные файлы, теряют пароли, рвут в клочки документы, продают акции, закрывают системы общественного транспорта! Недавно кто-то подсчитал, что мы могли бы обойтись корпорациям примерно в 75 миллиардов долларов за одни сутки скоординированных действий. И этот потенциал растет с каждым днем. Разумеется, многие не согласны и утверждают, что коллапс должен происходить медленно и органически, не разом. Если крупные корпорации обанкротятся в одночасье, будет жуткий хаос. Мы к этому не стремимся. Мы не хотим того, что враг называет «побочным ущербом». Мы, например, не хотим повредить органическим фермам и больницам.

Я вдруг понимаю, что думаю про Новое Платье Короля. Я думаю: вот она, слабость всех нынешних крупных корпораций — им приходится нанимать людей для того, чтобы те думали, ведь мышление — это все. Допустим, когда-то, скажем, на пуговичной фабрике, где работал мой отец, можно было уволить рабочих, и все равно осталось бы нечто ценное — сырье, техника, формы, в которые отливались изготавливаемые предметы. Но ценности наших дней — это невидимые идеи, маркетинг-планы, логотипы и ярлыки, которые делаются на невидимой технике внутри наших мозгов. Мы владеем средствами производства — своими мозгами, — и с их помощью можем производить что угодно.

— Почему организация называется «Анти-Корп»? — вдруг спрашиваю я. — Разве это сокращение понятно, скажем, жителям не-англоязычных стран?

Хлои улыбается.

— О, «Анти-Корп» мы называемся не везде. У каждой компании свое имя. Это что-то вроде зеркальных брендов. У «Попс» есть «Анти-Корп». У другой компании будет своя версия. Если бы фирма называлась, допустим, «Смит», ее версия «Анти-Корп» могла бы называться «Джоунз». Это здорово — получается, нельзя указать на нас пальцем, выследить нас или понять. У нас нет ни названия бренда, ни логотипа, ни документов, ни базы данных. Важны только два момента: что мы поддерживаем друг с другом связь и что все мы следуем основным принципам. Когда ты присоединяешься к «Анти-Корп» — или как бы твоя версия ни называлась, — ты просто соглашаешься направить свой труд на позитивную цель взамен негативной.

— Очень умно, — замечаю я.

— Никто до конца не уверен, — продолжает Хлои, — но почти все считают, что концепцию и структуру организации создали два американских беженца — индонезийский экономист, какое-то время проработавший под легендой на потогонной фабрике, и иранский писатель-фантаст. Но, как я сказала, никто не уверен.

— Ничего себе.

Минуту мы молчим, а из радиоприемника тем временем вылетают одиночные барабанные удары, грохочущие, как кулак.

— Хлои?

— Да?

— Ты в ближайший час никуда не торопишься?

Она качает головой:

— Нет, а что?

Я делаю глубокий вдох.

— Помнишь, я упомянула об одной тайне, которую хранила двадцать лет?

— Да. — Виду нее заинтригованный. — А о чем речь?

Я еще несколько раз глубоко вдыхаю, смотрю в потолок, потом на одеяло.

— Знаешь, я ни с кем раньше не могла этим поделиться, по куче причин. В смысле, буквально ни единой душе за всю жизнь не сказала. Ни лучшему другу, никому из бойфрендов. Единственные двое людей, которые были в курсе, умерли. Через несколько месяцев я смогу рассказать хоть кому, но боюсь, что не доживу, потому что лопну.

Кажется, это ей польстило.

— Ты что, хочешь рассказать мне?

— Да, — говорю. — Если хочешь выслушать. Ты — первый человек в моей жизни, рассказавший мне что-то еще значительнее, и, стало быть, по логике, ты единственная, с кем я могу быть откровенной. Это очень классная история с очень хорошим концом — ну, по крайней мере, я так считаю.

— Клево, — говорит Хлои. — Принести еще кофе?

— Да, по-моему, это хорошая идея.

Она берет кружки и встает со стула.

— А про что история?

— Про кулон, — говорю я. — И большое-пребольшое сокровище.

В машину Эстер нас набилось пятеро, и мы едем в Дартмут. Кроме меня и Эстер, в тесном салоне сидят Бен, Хлои и Хиро. Навигационные приборы аккуратно сложены в мою холщовую сумку вместе со всем остальным барахлом, что я обычно таскаю с собой. Полночи я не спала, разговаривала, и голова у меня тяжелая. Но так беззаботно мне не было никогда в жизни. Солнце сияет, мы в пути. Я наконец сподобилась поделиться своей тайной. А — и еще я теперь участвую во всемирном движении сопротивления.

Бен пожимает мне коленку.

— Как самочувствие? — спрашивает он.

— Крыша едет, — отвечаю я. — Но по-хорошему.

— Надо как-то так сделать, чтобы ты попала на нашу лодку, — говорит Хлои. — Тогда сможем устроить заседание «Анти-Корп» в открытом море. Да и тебя, Эстер, могли бы взять. Да и Грейс, вообще-то.

— Лодки — лучшее место для тайных собраний, — замечает Хиро. — Кто может подслушать, о чем беседуют в лодке?

— Я так рада, что мы теперь нормально разговариваем при Алисе, — говорит Эстер.

— И я рад. — Бен широко улыбается мне.

— А Грейс тоже в «Анти-Корп»? — спрашиваю я, и дивное тепло, словно боль со знаком минус, разливается во мне. Они хотят устроить сегодня заседание «Анти-Корп», и хотят, чтобы я там была. Впервые в жизни я ощущаю себя частицей чего-то — чуть ли не банды! — и знаю, что могу оставаться собой. И знаю: будь живы мои старики, они бы признали своей эту девушку — личность, которой я становлюсь сейчас, рядом с этими людьми.

— О да, — говорит Хлои. — Она умница. Очень впечатляет, как она сумела проникнуть еще и в отдел виртуальных миров. Нам очень нужен там свой человек. Чтоб слегка взбаламутить воду. Немного поразвлекаться с клавишей «стереть». — Она смеется, ее длинные волосы развеваются на ветру.