Скарлетт Томас - Корпорация «Попс»

Теперь на борту моей шлюпки тринадцать зарубок. Где-то после седьмой я перестала ходить в школу. Я не принимала ванну и не мыла волосы. Самостоятельно принимать ванну мне разрешается, а вот напускать в нее воду — нет. Видимо, дело в том, что можно переборщить с горячей водой и ошпариться. Пусть это кажется маловероятным — я должна соблюдать правила.

На четырнадцатый день, не успеваю я сделать очередную зарубку, нарисовываются бабушка с дедушкой. Судя по всему, они получили от папы открытку с извинениями за то, что он «вот так вот» исчез, и просьбой присмотреть за мной. Очевидно, они запаниковали. Что он имел в виду, когда написал: «Спасибо, что позаботились об Алисе?» Может, я умерла? Когда они обнаружили меня живую, бабушка натурально расплакалась, а дедушка просиял, словно только что выиграл в футбольный тотализатор.

— Теперь ты переберешься жить к нам, Алиса, — ласково говорит бабушка.

— И не могу сказать, что это несвоевременно, — говорит дедушка.

А я говорю себе, что меня подобрал рыбацкий трейлер.

Оказывается, на самом деле жить с бабушкой и дедушкой лучше, чем киснуть одной со всеми этими правилами и ограничениями, которые я сама себе навязала. Путешествие напоминает мне книжки, где с началом летних каникул паром везет детей туда, где всяко веселее, чем дома, и где ждут приключения — глушь, грязь, спешно разбитые палатки и маленькие безлюдные острова. Мы взбираемся в «моррис-майноре» по шоссе; бабушка с дедушкой торопливо, шепотом, обсуждают план действий, а я тем временем смотрю в окошко на заросшую травой обочину и прикидываю, какая живность может там водиться.

Я припоминаю только несколько случаев, когда я оставалась ночевать у стариков, но было это миллион лет назад. Недавно они поменяли свой большой краснокирпичный дом в центре Кембриджа на коттедж в одной из соседних деревень. Смогу я там покататься на лошадях? Трудно сказать.

У меня отдельная спальня, совсем не похожая на ту, что дома. Стены выкрашены в бледно-розовый, потолок наклонный и низкий, а мебель очень старая; тут есть большой коричневый шкаф с выдвижными ящиками — я его открываю, и в нем абсолютно пусто. Неужели все это мое? Еще более интригующий момент: я уже битых пять минут стою посреди комнаты, решая, распаковывать ли вещи, когда вдруг дедушка заходит и вручает мне самодельную деревянную табличку с надписью «Алисина комната». Наверняка он ее заранее приготовил, причем давно — уж точно не в промежутке между получением отцовского письма и срочной спасательной экспедицией на поиски меня (по моим оценкам, промежуток был не дольше пяти минут). Получается, у меня всегда была здесь комната, и дедушка даже сделал дня нее табличку. Никто мне про это не говорил.

— Мы всегда надеялись, что ты приедешь и останешься, — говорит дедушка; в голосе его — и счастье, и печаль, и я нутром чую взрослые политические игры, которых не понимаю. Связаны ли как-то споры, постоянно случавшиеся у папы и дедушки, с тем фактом, что я здесь раньше никогда не бывала? Почти наверняка, хотя понятия не имею, какова связь. Нельзя сказать, что они из-за меня ссорились.

— Ты по-прежнему носишь кулон? — спрашивает дедушка, после того как я забираю табличку и кладу ее на кровать.

— Да, конечно, — говорю я, вытаскиваю кулон за тонкую серебряную цепочку и показываю ему.

Конечно, я его по-прежнему ношу; дедушка велел никогда не снимать эту штуку.

— Хорошо, — говорит он. И затем: — Знаешь, мы отлично повеселимся.

— Знаю, — говорю я.

И как только он выходит из комнаты, я принимаюсь плакать, тоскуя по брошенной мною шлюпке и всем кастрюлькам овсянки, которые я сварила.

Передо мной на столе — матрица из пяти колонок. Вот что в ней написано:

Перед каждым лежит примерно такая же штука, потому что эту матрицу мы и делали весь день под руководством инструктора по имени Нед. Четыре колонки мы создали все вместе, просто выкрикивая идеи, как только те приходили в голову, но теперь нас оставили в покое, чтобы каждый самостоятельно закончил колонку случайных слов. Нед — парень юный, подтянутый и уж точно не долбоеб вроде бедняги Уоррена, который чуть ли не рыдал к концу утреннего семинара. Вместе с Недом мы просто «освежаем в памяти» процесс составления матриц (который большинству из нас уже знаком), хотя колонка случайных слов почти для всех внове.

Понятие случайности очень важно в любого рода нестандартном/креативном мышлении. Согласно распространенной теории, полностью доверять своему мозгу нельзя; идеи, которые вы генерируете, запросто могут оказаться либо плохими, либо вовсе не оригинальными. Творческую мысль убивает рутина; судя по всему, с не меньшим успехом ее приканчивает, э-э, сам процесс мышления. В компьютерах наших мозгов просто-напросто отсутствует блок оригинальности. Но используя трюк под названием «случайное сопоставление» (придумал его, разумеется, Эдвард де Боно [44] Эдвард де Боно (р. 1933) — мальтийский психолог и медик, создатель самой концепции «нестандартного мышления» («lateral thinking»); в качестве консультанта сотрудничает с крупнейшими мировыми корпорациями, среди которых «Кока-Кола» и «Эрикссон», а также с властными структурами и неправительственными организациями. Автор 65 книг о нестандартном мышлении. ), можно сгенерировать массу хороших идей.

Впрочем, мои «случайные слова» не совсем случайны. Если искать их, наугад тыча пальцем в словарь, получаются казусы типа коронографа и панагии, которые не очень-то работают в данном контексте. Так что вместо этого я открывала случайную страницу словаря и брала с нее слово того типа, что обычно используется в «товарных матрицах». Может, я и мошенница, но зато теперь мой блокнот кишит идеями, как подвал — тараканами. Аж жуть берет.

С матрицей вы работаете следующим образом: заполняете колонки, как это сделала я, а потом выбираете по одному пункту из каждой, стараясь составить какую-нибудь небывалую комбинацию. Например, у вас может получиться «маленький мяч», связанный с «мастерством» и воспринимаемый как «особый». Это мог бы быть бренд, в котором каждый мяч уникален — скажем, отличается неким особым узором или авангардным дизайном (вроде «Кукол-С-Капустной-Грядки» [45] «Куклы-С-Капустной-Грядки» производились в 1983–1989 гг. компанией «Колеко». У них были большие круглые виниловые головы и мягкие тряпичные тела; ни одна кукла не была похожа на другую; тонкие изменения в дизайне просчитывались компьютером. — каждая продавалась вместе с уникальным «свидетельством об удочерении»). «Мастерство» означает, что вы могли бы научиться разным фокусам с этим мячом, а то и участвовать в региональных или «уличных» состязаниях. Если добавить слово из «случайной» колонки — допустим, «сложный» — то наш продукт станет изощренным; чтобы научиться им пользоваться, придется напрягать мозги. Это удовлетворит желание детей быть «особенными», владеть специальными (тайными?) навыками и вообще «быть лучше всех». Еще эти мячи можно будет коллекционировать (или меняться ими) благодаря их уникальности. Детям, собравшим целый набор на определенную тему (море, космос, монстры и т. д.), можно, скажем, вручать призы. Допустим, вы не знаете, какие именно мячи лежат в купленной вами коробке — тогда, вероятно, вам захочется с кем-нибудь поменяться. А можно придумать фокусы, в которых не обойдешься без нескольких мячей — тоже стимул.