Скарлетт Томас - Корпорация «Попс»

Врач хочет прослушать мою грудь.

— Вы сильно хрипите, — говорит он.

Ну, это я и сама знаю.

— Я принимаю гомеопатические снадобья, — замечаю я.

Ноль внимания.

— А вас нет аллергии на лекарства? — спрашивает он и тянется к своей сумке.

— Нет, — угрюмо роняю я, думая: у меня аллергия на врачей, на работу, на современную жизнь. Прямо сейчас я хочу жить в стеклянном пузыре на далекой планете, если угодно знать.

— Хорошо. Я могу выдать все препараты, которые вам сейчас нужны.

Он роется в сумке и достает белые коробочки с незаполненными ярлычками, на которых пишет мое имя и инструкции. Для этого он склоняется к столбику кровати, будто он такой занятой человек, что и присесть-то некогда.

— Вот антибиотики. Не знаю, есть ли у вас инфекция, но лучше поберечься. Вы не астматик?

Ну вот, опять. Я качаю головой:

— Нет. Определенно нет.

— Что ж, я вам все равно дам ингалятор — так, на всякий случай. И немного обезболивающих — вот эти очень хорошие, сильные, обычно их у нас в стране не достать, — а также капли в нос и…

Я читаю ярлычки на коробочках.

— Это не на викодин все время подсаживаются голливудские звезды? — спрашиваю я. — И вот эта дрянь… — Я смотрю на «капли в нос». — По-моему, из-за нее у людей на Олимпийских играх бывают положительные тесты?

Он вздыхает:

— Вы планируете участвовать в Олимпиаде?

— Ну, нет…

— Тогда вам не нужно опасаться тестов на наркотики, а? В этой штуке — просто чуточка амфетамина, вот и все. Его добавляют во все капли в нос. И если боитесь викодина, не принимайте его. Но, думаю, вам от него станет лучше. Он не только обезболивает, но и подавляет кашлевые центры, потому я вам его и прописал. — Он одаряет меня улыбкой. — Может, еще чего-нибудь хотите, пока я здесь?

— Прошу прощения? — говорю я.

Снаружи снова поет птица. Обожаю птиц.

— Ну, может, мне вам еще что-нибудь дать?

«Государственная служба здравоохранения» такими делами не занимается.

— Что, например?

— Амфетаминов? Ваш босс упоминал, что вы хотите поскорее вернуться на работу. Если хотите амфетаминов, у меня еще есть чудесное снотворное — понимаете, от стимуляторов вы перестанете спать.

Он стоит, чуть наклонившись надо мной, будто собирается меня прооперировать. Я смотрю на его сумку, стоящую в изножье кровати, и представляю, что она битком набита пилюлями — розовыми, голубыми… Пилюльная кондитерская.

Я хмурюсь на него.

— По-моему, вы сказали, что амфетамин есть в каплях в нос?

— Ну да, только капелька — лабораторная крыса и та пробегает с нее от силы минут пять. — Он смеется и тянется к сумке. — Значит, так. Вам потребуется вот это и… — Он вынимает очередную коробочку.

— Нет, правда, — говорю я.

— Возьмите. Если не станете пить сами, всегда можете дать другу…

— Но…

— А вот снотворное.

— Подождите-ка…

Теперь у меня на кровати — целая аптека.

— Вообще-то, — говорю я, — мне действительно кое-что нужно.

— Да?

— Никотиновая жвачка. Я бы от нее правда не отказалась, если у вас есть.

Он нахмуривается.

— Никотиновая жвачка? Нет. Извините. — Он качает головой и поправляет воротник рубашки. — Раньше у меня ее никто не просил. — Он уже снова залез в сумку. — У меня есть транквилизаторы, эффект у них может быть похож на никотин. Скажем, валиум?

— Валиум нынче слегка устарел, вам не кажется? — говорю я. Я думаю о «Маленьком мамином помощнике» [92] «Маленький мамин помощник» («Mother's Little Helper», 1966) — песня группы «Роллинг Стоунз»: в песне речь идет о домохозяйке, злоупотребляющей транквилизаторами. и прочих делах такого рода. Это было в 60-х. Прошлый век.

— Нет-нет. Старина все так же хорош. Действует через час или около того. Чувствуешь приятную расслабленность. Люди того и хотят. Не таращит три недели кряду, как с этих новых лекарств. Хотя, если б у вас и вправду была депрессия, я бы нашел что-нибудь посовременнее…

— У меня нет депрессии, — быстро говорю я. Кашляю снова, смотрю на коробочки на кровати. Господи Иисусе. — А что случится, если я сразу все это приму? — спрашиваю я. Лицо у него тут же делается встревоженное. — Не вообще все, — торопливо объясняю я. — Я просто хочу сказать, все эти штуки разве не конфликтуют друг с другом?

Он улыбается:

— Нет, конечно нет. Если примете все эти лекарства как надо, в соответствии с инструкциями, вам просто сильно полегчает. Любая инфекция погибнет. Не будет никакой боли. Сможете вернуться на работу. Получится спать ночью. В этом чуде — сила лекарств, правильных лекарств. А теперь подпишите вот здесь.

Он предлагает мне распечатанную страницу, откуда вычеркнул те немногие лекарства во вселенной, которых мне не дал. Мои имя и адрес уже напечатаны вверху, и я недоверчиво всматриваюсь, пока не понимаю, что мои координаты, скорее всего, просто взяли из базы данных отдела кадров. Счет за всю эту радость, конечно, отправится прямо к ним, или к Жоржу в офис, или на какую-нибудь темную, далекую окраину «Попс». Я уже устала, так что подписываю бумагу без лишних вопросов. Я просто хочу, чтобы он поскорее ушел.

Когда он исчезает, я смотрю на груду лекарств, в которых не нуждаюсь и которых не хочу. Интересно, что будет, если и вправду все это выпить одновременно? Тихая смерть? Сонная смерть? Безболезненная смерть? Параноидальная, полная страха смерть? Открываю бутылочку викодина и разглядываю опрятные белые таблетки. Может, какое-нибудь серьезное обезболивающее мне бы сейчас и не помешало. Пить их я не хочу, но теперь, раз они у меня есть, я, пожалуй, дам им шанс. Только один. Может, слегка пройдет тоска по сигаретам. Или это валиум должен так действовать?

В дверь стучат, я подпрыгиваю. Слезаю с горы медикаментов и открываю дверь.

Бен входит, виду него усталый.

— Ебать-колотить, — говорит он, увидев валяющиеся повсюду лекарства. — Кто притащил всю эту дрянь?

— Доктор Смерть, [93] Прозвище «Доктор Смерть» носили несколько знаменитых преступников: Гарольд Шипман (1946–2004) — один из страшнейших серийных убийц в истории, британский врач, с 1970-х до 1998 г. умертвивший 250 пациентов морфином, в 2000 г. приговоренный к пожизненному заключению и в январе 2004 г. покончивший с собой; Ариберт Хайм (р. 1914) — австрийский врач, один из крупнейших военных преступников, сотрудничавший с нацистами и работавший в концлагере Маутхаузен, где применял сугубо садистские методы воздействия на заключенных; Джек Кеворкян (р. 1928) — американский врач, пропагандирующий идею эвтаназии и в настоящий момент отбывающий тюремный срок за убийство; и т. д. — отвечаю я, залезая обратно в постель. — Не знаю, кто он, может — официальный доктор «Попс». Его Жорж прислал.

На упоминание о Жорже Бен не реагирует, за что я ему благодарна. Вместо припадка ревности он присаживается на край кровати и начинает рассматривать коробочки.