Аравинд Адига - От убийства до убийства

Лицо миссис Гомец посуровело.

– Думаете, я не понимаю, на что вы нацелились? Хотите прибрать к рукам все мое хозяйство! Сначала избавились от моего водителя, а теперь и кухарку норовите устранить!

Она вышла из машины и хлопнула дверцей. Джордж улыбнулся: его это не испугало. Он посеял в уме миссис Гомец семя, и скоро оно даст росток. Джордж уже знал, как устроена голова этой женщины.

Когда наступило лето, а с ним и всегдашняя нехватка воды, Джордж доказал миссис Гомец свою незаменимость. Он поднимался на верхушку холма, ждал, когда покажется автоцистерна с водой, наполнял ведра и относил их в дом, где переливал воду в бачок унитаза и умывальники, чтобы хозяйке не приходилось, как всем ее соседям, унижаться, экономя воду в уборной. А едва прослышав о том, что Городской совет собирается на недолгое время пустить воду (это делалось каждые два-три дня, но только на полчаса), он бежал к дому, крича: «Мадам! Мадам!»

Миссис Гомец дала ему ключ от задней двери, чтобы он мог входить в дом всякий раз, как услышит, что скоро пойдет вода, и наполнять бадьи и ведра.

Благодаря его стараниям мадам по-прежнему принимала ванну дважды в день – в то время как большинству окрестных жителей удавалось помыться лишь раз в два дня.

– Как это нелепо, – сказала она однажды вечером, выйдя из задней двери и с силой протирая белым полотенцем мокрые, спадавшие ей на плечи волосы. – Мы живем в стране, где льют такие дожди, а воды нам все равно не хватает. Когда же в Индии хоть что-нибудь изменится?

Он улыбнулся, отводя взгляд от ее тела и мокрых волос.

– Ваше жалованье будет увеличено, Джордж, – сказала она и вернулась в дом, плотно закрыв за собой дверь.

А несколько дней спустя последовала и еще одна хорошая новость. Джордж увидел, как старуха-кухарка покидает дом, неся под мышкой сумку с вещами. Когда пути их пересеклись, она бросила на него ненавидящий взгляд и прошипела:

– Я знаю, что ты задумал с ней сделать! Я сказала ей, что ты погубишь ее доброе имя и репутацию! Но ты околдовал ее!

Через неделю после того, как в доме 10А появилась Мария, миссис Гомец подошла к возившемуся с мотором машины Джорджу.

– Ваша сестра великолепно готовит креветки под карри.

– Все члены нашей семьи люди трудолюбивые, мадам, – сказал он и так взволновался, что чересчур порывисто вскинул голову и ударился о капот. Удар оказался болезненным, однако миссис Гомец расхохоталась – этим ее резким, пронзительным, животным хохотом, – и Джордж тоже старательно засмеялся, потирая красную шишку на затылке.

Мария была девушкой миниатюрной и пугливой, она приехала в город с двумя сумками, без единого английского слова за душой и без какого-либо знания жизни – той жизни, что течет за пределами деревни. Миссис Гомец она понравилась настолько, что Мария получила от хозяйки разрешение ночевать на кухне.

– О чем они разговаривают в доме – мадам и ее подруга-иностранка? – спросил Джордж у сестры, когда она принесла в его комнатку ужин.

– Я не знаю, – ответила Мария, накладывая на его тарелку рыбу под карри.

– Как это ты не знаешь?

– Я не прислушивалась, – ответила она тоненьким от всегдашнего страха перед братом голосом.

– Так прислушивайся! Мало просто торчать в доме и кланяться точно кукла: «Да, мадам», «Нет, мадам»! Будь побойчее! И держи ухо востро!

В одно из воскресений он сводил Марию в кафедральный собор, на мессу. Все работы на стройке приостановили, чтобы люди могли войти в храм, но, оказавшись возле него, Джордж понял, что под вечер их возобновят, к этому все было готово.

– А почему мадам на мессу не пошла? Разве она не христианка? – спросила Мария, когда они выходили из собора.

Он тяжело вздохнул:

– Богатые что хотят, то и воротят. Не наше это дело – лезть к ним с вопросами.

Вскоре Джордж заметил, что время от времени миссис Гомец беседует с Марией. Женщиной она была открытой, великодушной, различий между богатыми и бедными не делала и потому стала для Марии не просто хозяйкой, но доброй подругой. Именно на это он и рассчитывал.

Распивочную он больше не посещал, проводя вечера в прогулках, сидении у радиоприемника или размышлениях. Он думал: на следующий год Марию можно будет выдать замуж. Положение она теперь занимает завидное – кухарка в доме богатой женщины. Мужчины их деревни в очередь к ней выстроятся.

А после, прикидывал Джордж, можно будет жениться и ему, он слишком долго откладывал это – из горечи, бедности и стыда. Да, пора уже завести жену и детей. И все-таки его грызли порожденные знакомством с этой богатой женщиной сожаления: ведь он мог бы распорядиться своей жизнью и получше.

– Вам повезло, Джордж, – сказала ему однажды вечером миссис Гомец, наблюдавшая за тем, как он протирает машину влажной тряпкой. – У вас чудесная сестра.

– Спасибо, мадам.

– Почему бы вам не покатать Марию по городу? Ведь она так еще и не видела Киттура, верно?

Он решил, что ему представилась хорошая возможность проявить инициативу.

– А может быть, прокатимся втроем, мадам?

Они поехали на берег моря. Миссис Гомец с Марией погуляли по песку пляжа. Джордж наблюдал за ними издали. К их возвращению он успел купить для Марии пакетик горячих земляных орехов.

– А меня не угостите? – спросила миссис Гомец.

Джордж поспешил высыпать орешки себе на ладонь и пересыпать их в ладонь миссис Гомец – вот так он впервые и коснулся ее.

В Валенсии снова пошли дожди, и Джордж сообразил, что провел в доме миссис Гомец почти год. В один из дождливых дней пришел, чтобы обработать задний двор, новый человек-москит. Миссис Гомец смотрела, как Джордж обходит с ним сточные и оросительные канавы, приглядывая за тем, чтобы человек-москит опрыскал все, что положено, ничего не пропустив.

В тот вечер она зазвала Джорджа в дом и сказала:

– Вам следует проделать это самому, Джордж. Прошу вас, опрыскайте сточную канаву – как в прошлом году.

Произнесла она это ласково, тем самым тоном, который обычно внушал ему желание передвигать ради нее горы, однако на сей раз он насупился. То, что мадам и теперь просит его исполнять такую работу, обидело Джорджа.

– А почему бы и нет? – сердито повысив голос, осведомилась она. И почти провизжала: – Вы мой работник! Вот и делайте, что вам велят!

С минуту они молча смотрели друг на дружку, а затем Джордж, ворча и вполголоса кляня ее, покинул дом. Какое-то время он бесцельно блуждал по улицам и наконец решил навестить кафедральный собор, посмотреть, что поделывают его друзья.

Собор больших изменений не претерпел. Строительство, сказали Джорджу, опять прервано – на этот раз из-за смерти настоятеля. Но скоро оно возобновится.

Друзей Джорджа на стройке почти не осталось: работы не было, вот они и уехали в деревню. Один лишь Гуру так и торчал здесь.