Аравинд Адига - От убийства до убийства

Толстяк ласково пнул сына ногой:

– Этот человек скоро станет твоим тестем, что же ты не здороваешься с ним? – И улыбнулся Ратне: – Мальчик застенчив.

Ратна попил чаю, поболтал с толстяком, не спуская при этом глаз с юноши.

– Пойдем со мной, сынок, – наконец сказал он. – Я хочу показать тебе кое-что.

Они шли по Зонтовой улице, не говоря друг другу ни слова, пока не достигли баньяна, росшего рядом с храмом Ханумана; Ратна жестом показал, что им следует присесть в тени этого дерева. Он попросил юношу сесть спиной к улице – так, чтобы оба они смотрели на храм.

Некоторое время Ратна предоставлял юноше говорить о том о сем, а сам вглядывался в его глаза, уши, нос, губы и шею.

А потом вдруг схватил его за запястье:

– Где ты отыскал толстую проститутку, с которой сидел?

Юноша попытался встать, но Ратна стиснул его запястье покрепче, давая понять, что удрать ему не удастся. Юноша повернулся лицом к улице, словно моля ее о помощи.

Ратна сжал запястье еще сильнее:

– Где ты сидел с ней? У дороги, в отеле, за каким-нибудь зданием?

И он вывернул запястье.

– У дороги, – выпалил юноша и обратил к Ратне лицо, по которому видно было, что он того и гляди расплачется. – Как вы догадались?

Ратна закрыл глаза, шумно выпустил из груди воздух и отпустил запястье.

– Придорожная шлюха, – сказал он и ударил юношу по щеке.

Юноша заплакал.

– Я посидел с ней всего один раз, – сказал он, одолевая рыдания.

– И одного хватит. Ты чувствуешь жжение, когда мочишься?

– Да, чувствую.

– Nausea? [18]

Юноша спросил, что означает это английское слово, и, получив объяснение, сказал «да».

– Что еще?

– Мне все время кажется, что у меня между ног застряло что-то большое и твердое, похожее на резиновый мячик. И голова иногда кружится.

– У тебя встает?

– Да. Нет.

– Как выглядит твой пенис? Он черный? Или красный? Крайняя плоть распухла?

Прошло полчаса, а эти двое так и сидели под баньяном лицом к храму.

– Умоляю вас… – юноша сложил ладони, – умоляю.

Ратна покачал головой:

– Придется отменить свадьбу – что мне еще остается? Позволить, чтобы и моя дочь получила эту болезнь?

Юноша смотрел в землю – так, точно все доводы у него закончились. На кончике его носа серебристо поблескивала капля.

– Я погублю вас, – тихо сказал он.

Ратна вытер ладони о саронг.

– Это как же?

– Скажу, что девушка уже спала с кем-то. Что она не девственница. Поэтому вы и отменили свадьбу.

Одним быстрым движением Ратна схватил юношу за волосы, отдернул его голову назад, подержал и ударил о ствол баньяна. А затем встал и плюнул ему в лицо.

– Клянусь богом, который сидит в этом храме, если ты скажешь так, я убью тебя своими руками.

Начиная с этого дня речи, которые Ратна произносил у Даргаха, стали особенно пылкими; он громово витийствовал, рассказывая собиравшимся вокруг него молодым людям о грехе и болезни, о том, как бактерии поднимаются из половых органов – через соски в рот, в глаза, в уши, пока не доберутся до носа. А затем показывал фотографии – изображения гноящихся, покрасневших гениталий, изображения черных, раздувшихся, как бы обугленных, точно на них плеснули кислотой. Над каждым снимком красовалось лицо больного, глаза его были прикрыты черным прямоугольником, как у жертвы изнасилования или пыток. Таковы последствия греха, объяснял Ратна, а искупление и спасение от них могут дать только волшебные белые таблетки.

Прошло три месяца. Одним утром, стоя на обычном своем месте за белым куполом, Ратна кричал на Стоунхендж из молодых людей и вдруг заметил лицо, заставившее его сердце дрогнуть.

А после, когда лекция закончилась, Ратна снова увидел это лицо, но уже прямо перед собой.

– Что тебе нужно? – прошипел Ратна. – Слишком поздно. Я выдал дочь замуж. Зачем ты явился сюда?

Он сложил стул, сунул его под мышку, побросал свои снадобья в красный чемоданчик и зашагал к улице. Его нагнали торопливые шаги. Юноша – сын торговца фейерверками – заговорил, задыхаясь:

– С каждым днем становится все хуже. Как пописаю, сразу начинает жечь пенис. Вы должны помочь мне. Дать мне ваших таблеток.

Ратна оскалил зубы:

– Ты согрешил, ублюдок. Сидел с проституткой. Вот и расплачивайся за это!

Он пошел быстрее, и быстрее, и шаги за его спиной начали отставать, и вскоре он остался один.

Однако на следующее утро он опять увидел это лицо, торопливые шаги проводили его до самой остановки автобуса, голос снова и снова повторял: «Продайте мне ваши таблетки», – но Ратна ни разу не обернулся.

Он влез в автобус, сосчитал до десяти, вытащил брошюры, поведал пассажирам о крысиных бегах. Когда вдали показались темные очертания форта, автобус замедлил ход и остановился. Ратна сошел. Кто-то последовал за ним. Он направился к дому. Сзади частили шаги.

Ратна развернулся и схватил преследователя за ворот:

– Разве я не говорил тебе? Оставь меня в покое. Совсем спятил?

Юноша оттолкнул его руки, поправил воротник и зашептал:

– Мне кажется, что я умираю. Вы должны дать мне ваших белых таблеток.

– Послушай, то, что я продаю, никого из тех молодых людей не вылечит. До тебя это еще не доперло?

После секундного замешательства юноша пролепетал:

– Но вы же участвовали в конференции сексологов… и на английской табличке написано, что…

Ратна воздел руки к небу:

– Я нашел эту табличку на перроне вокзала.

– А как же Хаким Бхагвандасс из Дели…

– Хаким Бхагвандасс, чтоб я сдох! Эти таблетки – всего-навсего рафинад, который я покупаю оптом в аптеке на Зонтовой улице, рядом с магазином твоего отца, а дома мои дочери раскладывают их по пузырькам и наклеивают этикетки!

Объяснив все это, он открыл кожаный чемоданчик, отвинтил крышечку пузырька и разбросал таблетки по земле, словно засевая ее.

– Они ни на что не годны! И ничем тебе не помогут, сынок!

Юноша осел на землю, подобрал одну таблетку, проглотил ее. А затем, встав на четвереньки, принялся лихорадочно собирать таблетки и глотать их вместе с прилипшей к ним грязью.

– Ты спятил?

Ратна опустился на колени и с силой затряс юношу, снова и снова повторяя этот вопрос.

И тут он увидел глаза юноши. С тех пор, как Ратна в последний раз смотрел в них, они изменились – стали слезящимися, красными, приобрели сходство с маринованными овощами.

Он расслабил пальцы, сжимавшие плечо юноши.

– Тебе придется заплатить мне за помощь, понял? Я благотворительностью не занимаюсь.

Полчаса спустя они выгрузились из автобуса у железнодорожного вокзала и углубились в темные улочки. Они шли и шли, пока не добрались до лавочки с навесом, украшенным большим красным крестом. В лавочке орало радио, по которому в этот миг передавали популярную песенку из снятого на каннада фильма.