Катерина Шпиллер - Дочка, не пиши!

Со временем страхи сами по себе утихли. Но не так уж скоро… Успела я помучиться. А главное, поняла, что рассказывать о своих ощущениях маме нельзя, это стыдно, на меня могут заорать, я опять и снова окажусь виновата во всем. Я уяснила для себя – я урод, не такая, как все, мне надо помалкивать и разбираться со своими мыслями, непонятками, страхами и комплексами самостоятельно. Потому что всем, даже маме, я со всем этим омерзительна.

…А потом были ужасы перед насильниками в подъезде и в переполненном транспорте. Все это наложилось одно на другое, в результате у меня просто не могли не возникнуть всякие комплексы и проблемы. Разрешились они уже совсем во взрослом состоянии. А если быть честной, то окончательно только с Женей.

Кто виноват в этой ситуации? Брат? Да, конечно, но главное зло не в нем. Виновата была мать. Бездарная воспитательница, хоть и с дипломом педагога, равнодушная ко всем, кроме себя, хоть и постоянно озабоченная судьбами мира, глупая, хоть и претендовавшая на роль мыслителя, и аморальная донельзя, как большинство ханжей. Есть у меня основания подозревать, что она знала о приставаниях брата…

Два эпизода. Первый. Мне было лет 12, у нас с братом уже были отдельные комнаты. Но однажды возникла какая-то ситуация (то ли ремонт, то ли «набег» провинциальных родственников – не помню), когда родители решили, что нам с братом придется ночевать в одной комнате. И со мной случилась истерика. Сквозь рыдания, с огромным трудом я выдавила из себя, что боюсь ночевать рядом с братом. Мамина реакция была предсказуема – возмущение: «Это же твой брат! Я больше ничего не хочу слышать!» И я заткнулась.

Эпизод второй. Лет десять назад зашел у нас с матерью разговор про психоанализ, про Фрейда. Неожиданно она выдает: «Глупости это все! Тоже мне придумали: судьба человека якобы может зависеть от того, что кто-то его в детстве за пипиську потрогал!» – и она как-то странно сердито и пристально на меня посмотрела. А я опять сжалась, как от удара плетью. И замолчала. Мне не хотелось тогда продолжать этот разговор, потому что появилось страшное подозрение: мама все знает и всегда знала. И теперь таким вот образом профилактирует ситуацию, чтобы я даже не думала позорить ее любимого сына. Ну что ж, тебе удалось оттянуть позор, мама, я молчала до 45 лет. Но сколь веревочке ни виться…

Не скрою, до недавнего времени я наивно полагала, что практически все люди с гневом и возмущением воспринимают информацию о насилии над детьми. Я была не права, каюсь. Нашлось огромное количество людей, которые изо всех сил защищали и оправдывали поведение юного Режабека по отношению к малолетней сестре. Они с прямотой извращенцев (другое предположение – идиотов) утверждали, что щупать маленькую девочку по ночам можно, в этом нет ничего такого, всего лишь нормальное проявление юношеской сексуальности. Кто-то написал, что парень готовился в медики и потому изучал тело. Кто-то предположил, что он хотел просто сделать сестре массаж. Ну, а некоторые «жеребячили», что мне это нравилось! И ведь не стеснялись такое писать! Авторы этих высказываний живут рядом с нами, они могут быть нашими соседями, сослуживцами, даже родственниками. От этой мысли мне становится страшно. А вам, уважаемые читатели? Что сделаете вы, если вдруг столкнетесь в реальной жизни с такими вот субъектами? Ведь, по-моему, закон не наказывает такое «мировоззрение». Вот когда становится жутко…

Что уж говорить о психологическом насилии над детьми – об этом в России вообще почти не знают и знать не хотят. Реальное психологическое насилие для многих – норма поведения. Это ужасно, непростительно и самоубийственно, ибо поколение за поколением либо вырастают сломленные, несчастные люди, либо воспроизводятся жестокие, бесчувственные и агрессивные нелюди. И не будет этому процессу конца, пока не осознает общество, что таким образом уничтожает себя.

Девчачьи страхи по поводу возможного нападения насильника в подъезде тоже высмеивались моими «критиками» зло и издевательски. Сейчас мне стало ясно из всех форумов и писем, что, к сожалению, так, как мои родители, преступно равнодушно относятся к дочкам многие мамы и папы. Вот почему Россия – рай для педофилов. Общество скорее опасается «потрясения основ» – борьбы с негодными родителями, чем роста сексуальных преступлений против детей. Наоборот, даже робкие попытки учредить контроль государства над отношениями родителей и детей вызвали дружный вопль многомиллионной глотки: «Не подходи!» Мол, сами все знаем, никто не вправе нас учить, как обращаться с детьми, и, наконец, любимое: мать – это святое. Из этого следует, что можно и нужно закрывать глаза на растление детей, творящееся в семьях за закрытыми дверьми. Поэтому если на девочку нападают поздним темным вечером, то виновата сама девочка, а родителей не трожь! Вот ведь до чего дошло «общественное сознание»! И не надо кликушествовать: «Кто защитит наших детей? Куда смотрит правительство?» А никто не защитит, и правительство тут ни при чем. Сами кликуши и «моралисты» в этом виноваты. Но не из них же одних состоит общество, в конце концов.

Однако вернемся к форуму Режабека. Народ там почувствовал себя в своей миске, и пошло саморазоблачение. Комментарии к помещенным ниже отрывкам, как говорится, излишни. Тон задал хозяин форума, а потом покатилось…

Режабек:

О том, как звучит выражение «пиарить» в отношении моего открытого письма.

В англоязычной медицинской среде слово «пиар» происходит не от public relations, а от per rectum, что означает ректальное исследование (если буквально, то «через прямую кишку»). И поэтому, когда русскоязычные израильские доктора, а их здесь пруд пруди, говорят о том, что больному нужно сделать пиар, они вовсе не собираются его рекламировать. В связи с этим, когда мне попадается упоминание, что кто-то из лучших побуждений отпиарил меня или мое письмо, я почему-то с грустью и страхом вспоминаю о своей заднице.

Самый русский:

С жиру она бесится. Трудотерапия ей нужна. Через пару месяцев от ее придури ничего не останется. Не до того ей будет.

Брунгильда:

Жрать и трахаться – именно за недостаток этих благ Екатерина упрекает мать… Недодали ей, дескать, в детстве… Видимо, отец был не настолько «масквичом», как хотелось бы девочке…

Ира:

Вот до 30 с хвостиком было все ОК, а потом вдруг оказалось, что этот ОК вовсе не ОК, что лично ей нужен какой-то особенный ОК, не как у всех.

Дуремар:

Самое забавное в книге, а затем и в комментариях – описание смертельной болезни Шпиллер.

Брунгильда:

Шпиллера ( имеется в виду мой муж. – Прим. автора ) элементарно забашляли, и он юзает свою жену в чьих-то интересах. Причем она даже об этом и не подозревает.