Григорий Свирский - Люба – Любовь… или нескончаемый «Норд-Ост»

Это тоже моя земля – прекрасная земля яблоневых садов. И родных могил. А осенью, когда листья желтеют, они покрываютсяя ржавыми пятнами, похожими на капли засохшей крови. Потом листья умирают так же незаметно, как люди. А те, кому дано такое простое счастье – жить, думают о мертвых не часто….

Недавно меня пригласили в дом известного в Штатах химика.

Мы сидим за столом, разговариваем, меня рассправшивают о Слушании в СЕНАТЕ США. Хозяин дома собирается на международную конференцию в Россию.

– Скажите, Санкт Петербург красивый город? – спрашивает он.

– Очень, – отвечаю – Но я больше люблю Москву.

Он понимающе кивает. – Наверное, книга «Архипелаг Гулаг» – правда, хотя иным спокойнее от нее отвернуться… Ну, теперь вам, Люба, пора забыть об этих и других ужасных вещах, – улыбается гостеприимный хозяин. Эпоха варварства для вас минула. Вы в свободной стране.

Неслыханно свободной, – я ежусь от боли в позвоночнике. Сколько. событий за последние тридцать лет пыталось смести меня с благословенной американской земли, как страшные торнадо сметают порой Огайо и Канзас. Не продолжатся ли они ныне, когда жизнь вновь подбросила России «фельдфебеля в Вольтеры».

Хозяйка подает зажаренный на углях бифштекс. На тарелку стекают капельки мясного сока. Увы, они напоминают мне кровь. Печально! Хозяин чокается с нами, пригубил розовато-красного вина. Улыбается. Улыбка у него легкая, счастливая. Совершенно очевидно, что бифтекс не вызывает у него каких-либо ассоциаций, от которых я вздрагиваю. Похоже, даже мысль у него не явилась, что «Архипелаг Гулаг», от которого кто-то из его знакомых спокойно отворачивается, не имеет конца. «Архипелаг Гулаг»! «Норд-Ост»! Это где-то там, за морями, за долами.

Уходят в России властители, но Гулаг там, увы, вечен. Меняются «только знаки и названия», как заметил еще мудрейший поэт Максимилиан Волошин.

Хозяйку тревожит моя натянутая улыбка, лицо ее становится участливым. Она достает из букета огненную розу и прикалывает к нагрудному карману моего жакета. Она хочет, чтобы я забыла все эти «русские ужасы».

Господи! А как я сама этого хочу!

Но мне от «Норд-Оста» никогда не отвернуться. Он со мной до конца жизни. Хозяин вновь протягивает ко мне бокал. Чокается со звоном. Я улыбаюсь ему в ответ. Мне тоже хочется повторять за ним «Жизнь прекрасна!»

Если б такое настало, наконец, и там, в нашей измученной России!..

Декану ХИМИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МГУ профессору ЛУЦЕНКО от к.х.н. Пшежецкого В.Ф.

14 октября 1968 года студентка Рябова Л.Б. проводила курсовую работу по синтезу хлорэтилмеркаптана. Работа проводилась по методике, переведенной из английского журнала. Синтез проходил в колбе с обратным холодильником при кипячении меркаптоэтанола с соляной кислотой с последующей разгонкой продуктов реакции. Студентка была устно предупреждена о нежелательном попадании вещества на кожу. Для дегазации был выдан раствор перманганата. При инструктировании Рябовой, я не указал ей на токсичность хлорэтилмеркаптана. Во время синтеза произошло отключение вентиляции. К починке вентиляции приступили немедленно. Ремонт вентиляции –длился более тридцати минут. В результате воздействия паров продуктов реакции у студентки Рябовой Л.Б. наступила острая интоксикация организма, и она была отправлена в больницу.

Канд. хим. наук, м.н.с. Пшежецкий 30 октября 1968 года

ДЕКАНУ ХИМИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МГУ профессору Луценко И.Ф. от доц. Акимовой Л.Н.

15 октября 1968 года студентка моей группы Рябова Л.Б. явилась на занятия с ожогами лица и тела,сказав, что она выполнила курсовую работу по синтезу хлорэтилмеркаптана на кафедре ВМС. Научный руководитель Рябовой, Пшежецкий B.C., просил моего разрешения на проведение курсовой работы по органической химии в лаборатории полимеризационных процессов под его руководством. Однако тема работы не была утверждена мной и старшим преподавателем практикума доц. Шабаровым. Хлорэтилмеркаптан обладает супертоксическими свойствами, и студентам не разрешено работать с веществами подобного рода. Студентка была отправлена в больницу с отравлением организма. Считаю случай со студенткой Рябовой грубейшим нарушением правил техники безопасности со стороны тов. Пшежецкого.

Доцент Акимова Л. Н.

16 октября 1968 г.

Получено 4/XII в 14.00 Подпись

Декану химического факультета МГУ профессору И.Ф.ЛУЦЕНКО

В связи со случаем отравления студентки 4-го курса РЯБОВОЙ, происшедшем в лаборатории полимеризационных процессов в группе старшего научного сотрудника В.С.Пшежецкого 30-го октября I968 г. было проведено собрание лаборатории, на котором этот случай был подвергнут всестороннему обсуждению. Были намечены конкретные меры для предотвращения подобных происшествий впредь.

В соответствии с решением кафедры ходатайствую об объявлении ст.научному сотруднику ПШЕЖЕЦКОМУ выговора за непринятие необходимых мер для обеспечения безопасности при работе с токсичным веществом»

Зав.кафедрой высокомолекулярных соединений Химического факультета МГУ 29 ноября 1968 года

Академик В.А.Каргин

Получено 4/ХII в 14.00 Подпись

От семьи Свирских

То Gregory Lockhart, Л 2 Nationwide Dlds. C.C John Ashcroft, Columbus, Oh. 43215 Attorney General, United States of America, Washington,D.C.

На естественных факультетах МГУ были закрытые отделения, на которых проводились исследования по заданию военного министерства СССР. Так на химфаке выясняли воздействия полупродукта иприта на людей. По ошибке (перепутали фамилии), в число «подопытных кроликов» попала студентка Люба Рябова. Ее спасли чудом.

В Штаты она. привезла документы, подтверждающие подготовку СССР к химической войне. Ей удалось продемонстрировать их на заседании Сената США, который провел по этому случаю Специальное заселение (30 марта 1976 г.) После слушаний в Сенате некоторые документы были Сенатом опубликованы, и в сентябре 1976 году неизвестный, от имени КГБ СССР, предложил Рябовой 500 тысяч долларов за «молчание»… Однако молчать она не собиралась… По материалам, привезенным из СССР, хотела создать документальную книгу, основанную на личном опыте. Я и моя жена, Свирская П.И., доктор химических наук, работавшая в СССР в закрытых военных НИИ, черновики задуманной книги, по просьбе Рябовой, редактировали и подтверждают ее фактическую подлинность.

К сожалению, известие о существовании такой рукописи достигли ушей КГБ СССР. Началась бесконечная чехарда шантажа и преследований.

1. Несколько раз, в отсутствие Любы Рябовой, врывались в ее квартиры в Нью-Йорке, Кливленде и Колумбусе. Воры вещи не трогали. Исчезали только документы.