Григорий Свирский - Люба – Любовь… или нескончаемый «Норд-Ост»

И вдруг я ощущаю всем своим нутром, что никто из них ничего для меня не сделает. Я еще не знала почему, но безошибочный инстинкт живого существа подсказывал, что всем им на меня наплевать. Не может же быть, что им запрещено помогать? В больнице? Почему?!

– Покажите мне, где туалет, – прошу. – Дойти смогу сама, без вас, ноги у меня в порядке…

В отупении и отчаянии бреду в хлорированном мареве больничного коридора.

Пол шатается под ногами, покачиваясь плывут серо-зеленые стены. Господи, не упасть бы! Добравшись до своей кровати, снова забираюсь под обжигающе – холодную простыню.

– Давайте я вас укрою.– Мягкий гортанный голос тих, и совсем не похож на те, которые слышу с самого утра. Разжав веки, вижу, что в палате остались одни больные. Судя по тоненькой со странно широкими плечами спортсмена фигуре, затянутой больничным халатом, и толстой косе, закрученной на темени, передо мной женщина лет двадцати восьми-тридцати. На голове просто копна огненно-рыжих волос. Тонкое интеллигентное лицо в очках с простой оправой, самодельно, видно, уже здесь, в больнице, «починенной» нитками. Кожа белейшая, которая бывает только у огненно рыжих. Однако от корней волос почти до самой шеи покрыто коркой темно-коричневых струпьев.

– Ваше одеяло, девочка, свернуто, в ногах у вас лежит.– Она укутывает меня заботливо, как ребенка, засовывая края байки под матрас. – Вас прямо трясет от озноба… Хотите, я еще свое одеяло дам? – Добрые синие глаза смотрят на меня из-под струпьев. – Пить, да?

Я киваю. Никогда еще простая вода не казалась мне такой вкусной.

– Меня зовут Тоня, я из НИОПИКА, знаете?

– Знаю НИИ около Маяковки. Красители и прочее… Из какой лаборатории?

– Я в закрытой работала. В филиале на Долгопрудной.

– Понятно. А это что за больница?

– Официально – это клиника Академии медицинских наук. – Голос ее становится унылым. – Не рядовая больничка, а большой научно – исследовательский институт, известный, как сказал мой шеф, во все мире. Сами видите, докторов целое толпище. Это витрина. Но, как говорится, одно в витрине, а другое в магазине.

– А что с вами, Тоня?

Два синих озерца смотрят на меня с недоумением и болью.

– Представления не имею! Шеф просил сделать перегонку. Бросил небрежно: это наша ВТОРАЯ тема. Дал вещество, а сам куда-то ушел. Когда несколько капель упало в приемнике, у меня вся комната поплыла перед глазами. Теперь врачи говорят «профессиональное», а объяснять ничего не объясняют. Да и лечить-то не лечат, только анализы делают… Говорят, лежите спокойно, отдыхайте… У меня с кровью плохо, а лицо – это так, попутное.

– Вы москвичка, Тоня? К вам кто-то из семьи пробился?

– Муж был, да сплыл… Одна, как перст…

– Меня зовут Люба! Люба Рябова. Когда мои пробьются, они и вас не оставят…

Тоня грустно усмехнулась

– А с вами-то что, Люба?

– Перегоняла какой-то хлорэтилмеркаптан. На химфаке. ВТОРАЯ ТЕМА, сказал шеф.

– …И вытяжной шкаф сломался? – Почему-то в ее голосе почудилась ирония. –…Как догадалась? Здесь кинешь палкой в собаку, попадешь в химика. И у каждого второго вентиляция сломалась.

Больные зашевелились, очевидно, это причина была всеобщей.

Люба вздохнула грустно и как-то непривычно тяжело. – Ничего не понимаю: работала вчера, а ожоги только сегодня появились…

– А кроме кожи, Люба, что у тебя?

– Я здорова, только пузыри болят зверски.

– И больше ничего?… – с недоверием переспросила Тоня. – Редкая удача!.

– Как вы сказали? Хлорэтилмеркаптан?.. Я тоже с химфака, – Совсем молоденькая девчушка в беленьких домашних тапочках на тонких ножках, по виду, еще школьница, приблизилась. – Я Галя Лысенко-Птаха с третьего курса…– Заметила мою улыбку, добавила: – У нас полгорода Лысенко. Паспортистки изощрились, моей маме прилепили «Лысенко-стАра» а мне –«Птаху». Я было восстала, но зря: теперь меня тут никто не спрашивает, не внучка ли я этого аспида Трофима Лысенко? А теперь мы с аспидом, к счастью, даже не однофамильцы… Из общежития я многих знаю. На каком этаже вы живете?

– Я москвичка, у вас бывала раза два. В гостях.

– А кто у вас практикум по органике ведет?

– Акимова Лидия Николаевна.

– Значит, программа у нас одинаковая. Меркаптаны уже проходили, как же.

Сейчас посмотрим в учебнике, у меня Чичибабин в тумбочке, сюда прямо с кафедры привезли. У Чичибабина есть все. Он подробник.

Минут через пять она развела руками. У Чичибабина об этом веществе ни слова. Подумать только! У Чичибабина!..

Тоня поглядела на нее, на Любу, свесившую ноги с кровати, улыбнулась грустно:

– Воробушки вы наши печальные. Прямо от титьки – в мясорубку… Дайте-ка полистать классика. В нем есть все, но почему-то нет ничего, на чем мы все подорвались.. ВТОРАЯ тема. И у Любы Рябовой, и у меня… Видно, что-либо трижды секретное. Заказ министерства обороны…

Классик ведь не имел советского «допуска-пропуска»… Мы – то – закрытая лаборатория. Сплошь тайны. Но, извините – Университет? Он открыт всем ветрам… И никто ничего не знает?

– Да хватит вам, честное слово! – Резко обрывает ее женщина с соседней койки. Отнюдь не старая женщина, эта соседка: глаза острые, молодые, а голова до последнего волоска седая. «Наша Лукерья!» сказала Тоня. Соседка не отвечала даже на вопросы сестер, и до сих пор лежала с невозмутимым видом.

– Если бы в учебниках про все было написано, так вас здесь бы не было. Заладили, как детишки: «Не знаю!» «Не знаю!» – передразнивает она тоненьким пищащим голосом.– Да какое вы имели право не знать, с чем работали! А еще все, как одна, образованные. Из университетов. А дурачка валяете!.. Значит, кто-то не хотел, что бы вы знали… Много будете знать, скоро состаритесь! Так они порешили. За вас, кроликов. Вон, посмотрите на меня, совсем в старуху превратилась, а мне еще и сорока нет. Что вы понимаете, кролики?!. Кабы мне было нынче столько лет, сколько вам, я бы от этих химий – ноги в руки и бежать. А вы все до поры чирикаете. «Ходит кувшин по воду, пока не сломается!». А я вот знаю, с чем работала… Подписку давала, все знаю и буду век молчать. Объяснили, с чем это едят… Да только бросил муж свою Лукерью Никитишну с ребятенком как раз, когда техникум химический кончала. Исчез. Сама голодная – ладно, а вот глядеть на свого голодного ребятенка?! Ну, и согласилась я на одну работенку, коли платили втрое….. вторая она тема, первая… двадцать первая … не ведаю. Да только теперь лучше вас, ученых, знаю, для чего власти эта химия нужна… Диплома не надо. Только, как дочке втолковать, когда у меня подписку взяли? Подмахнула, дура. Молчи, Лукерья Никитична. До гроба молчи! Если что со мной случится – дочка туда же пойдет. От голодухи и на стенку полезешь!.. А вас кто в эту химию тянул? Да еще какую-то вторую, о котором даже ваш лучший учебник не пишет. Голодные дети, что ли? Все за дипломами лезли.! Как и моя доченька!… Коли им понадобится, и дочку, как кролика ИСПОЛЬЗУЮТ, и будут спокойненько на часы смотреть – умрет сразу, аль не сразу …Эх, вы! Кролики вы и есть кролики.