Эдгар Доктороу - Эджмонт-драйв

А он существует?

Да. Некое огромное — как его назвать? — медленно подступающее безразличие, которое с годами делается все более настойчивым. Именно это я хотел объяснить. Боюсь, что не очень удачно.

Нет, правда, интересно.

Я стал слишком разговорчив после бокала шерри.

Еще?

Спасибо. Я пытаюсь объяснить отчужденность, которая приходит с возрастом. К кому-то раньше, к кому-то позже, но неизбежно.

И к вам пришла?

Да. Это вроде изношенности, мне думается. Словно жизнь проносилась до дыр и стала проницаемой для взгляда. Отчужденность начинается с кратких резких суждений, которые вдруг на мгновение возникают в мозгу. Вы отмахиваетесь от них, хотя они кажутся вам захватывающими. Потому что это самое подлинное ощущение, которое может испытывать человек. И вот оно приходит снова и снова, пробивается сквозь вашу защиту и наконец озаряет вас, подобно некоему холодному, очень холодному свету. Может быть, мне лучше перестать. А то говорить об этом — все равно что все это отрицать.

Нет, я признательна вам за такую откровенность. Вы потому и вернулись сюда — взглянуть на место, где когда-то жили?

Вы проницательны.

А словом «отчужденность» вы, возможно, обозначаете депрессию.

Понимаю, почему вы это сказали. Я кажусь вам воплощением колоссальной неудачи — невразумительный поэт, третьеразрядный преподаватель проводит жизнь в дороге в побитой машине. Может быть, все это ко мне относится, но я не в депрессии. Это не клинический случай, а четкое осознание действительности. Давайте я объясню вам: это больше похоже на то, как чувствует себя инвалид или человек на пороге смерти, когда отчужденность служит защитой, способом смягчить ощущение утраты, уменьшить сожаления, когда желание жить становится неважным. Но уберите эти обстоятельства, и останусь я — здоровый и независимый, возможно, я не произвожу сногсшибательного впечатления, но вполне могу позаботиться о себе и живу свободно, делая то, что хочу, и не испытывая при этом больших сожалений. Но отчужденность пришла, истина озарила меня, и я чувствую себя освобожденным, потому что нахожусь снаружи, в контексте, где больше нельзя верить в жизнь.

Почемуобязательно было приехать умирать в Нью-Джерси?

Сэр?

И дом — ничего особенного, вы со мной согласитесь. Обычный колониальный стиль, белый виниловый сайдинг, гараж на одну машину, желоба, забитые мусором неизвестно скольких осеней. Вообще-то я как раз хотел добраться до них.

Сэр, прошу вас. Мы зададим вопросы, вы ответите, и мы уедем. Можете рассказать нам что-нибудь еще о покойном?

Видите ли, он мне известен по преимуществу как труп в коридоре. Ну да, я вижу ваш скептический взгляд. Оно и понятно, потому что жена моя рыдает, словно он был нашим близким родственником.

Так вы говорите…

Трудно поверить, правда? Он даже не ее бывший бойфренд, даже и этого нет.

Какой ты бездушный!

Ну, это потрясающе интересный опыт, когда совершенно незнакомый человек падает мертвым в нижнем белье, направляясь в ванную. А потом его выносят из дома в мешке для перевозки трупа! Такое зрелище нельзя пропустить ни за что в мире. Для детишек тоже неплохо, такой жизненный опыт перед уходом в школу. Их первое самоубийство.

Сэр, этот человек умер от острого инфаркта миокарда.

Кто сказал?

Его осмотрела скорая помощь.

Что ж, они имеют право выражать свое мнение.

Это больше, чем мнение, сэр. Они сталкиваются с такими вещами ежедневно. Они даже не пытались его реанимировать.

Конечно, он убрался с концами, он был достаточно хитер для этого. Вот ради чего он приехал сюда — все было заранее спланировано.

Зачем ты так? Он приехал сюда, это было своего рода…

Своего рода что?

Паломничество.

О да. Он приехал сюда изгадить нашу жизнь, вот зачем. Появился как пес, который, подняв ногу, метит территорию. И что в результате? Нам придется жить в доме покойника. Я-то думал, мой дом — моя крепость.

Я раньше не замечала у тебя такой привязанности к дому.

Ну, ребята, нам пора ехать.

У меня ее и не было. Мне надо было пристроить где-то жену и ребятишек. Но, видит бог, я за это платил своим трудом. Я оправдал все ожидания. Дал тебе дом, безопасное, хотя и скучное окружение, довольно комфортное существование. Чтобы ты была счастлива! А разве ты была? Что, как не твоя неудовлетворенность, заставило тебя пригласить в свой дом эту воплощенную тягу к смерти!

Ну, ребята, как я сказал, нам пора. У нас могут возникнуть еще вопросы, после того как мы разберемся с этим делом.

А что вы собираетесь делать с его проклятым «Фордом Фолкэном», который торчит на моей подъездной аллее?

Мы обыскали машину. Составили опись содержимого. Забрали его удостоверение личности. Выяснили, кто ближайший родственник.

Он говорил, у него есть дочь.

Да, мэм, мы это знаем.

А машина?

Машина нас больше не интересует. Она составляет часть имущества покойного. Ею должна распорядиться дочь. А пока я попрошу вас оставить ее там, где она стоит. Здесь безопаснее, чем в центре города. Ключ в замке зажигания.

Боже!

Сэр, для таких ситуаций существуют определенные процедуры. Мы следуем установленным правилам. Причина смерти подтверждена медицинским экспертом, свидетельство о смерти зарегистрировано в конторе в городе, тело помещено в морг до получения инструкций от ближайших родственников. Это дочь.

Офицер, я хотела бы написать ей.

Как только мы свяжемся с ней, мэм. Не вижу причины, почему бы вам ей не написать. Мы будем в контакте.

Спасибо.

Постойте, офицер.

Сэр?

Сообщите ей добрую весть: папенька наконец нашел себе пристанище.

Знаешь,кажется, я готова согласиться с тобой.

Да?

Мы больше не можем тут жить. Я иду по коридору и жмусь к стенке, как будто он лежит на полу, уставившись на меня. Это жутко. Я чувствую, как будто меня выселили. Я перемещенное лицо.

Сейчас не лучшее время для продажи, детка. И как быть со школой? Как раз середина семестра.

Ты сам говорил, что мы никогда не сумеем выбросить это из головы.

Да, да.

Мальчишки не хотят идти наверх. Они играют у себя в спальне. А внизу сыро.

Ладно. Хорошо. Надо подумать о том, чтобы снять что-то. Может быть, пока мы не приведем дела в порядок. Посмотрим. Налить тебе еще?

Половинку.

Прости. Я ведь не обвиняю тебя. Я говорил сгоряча.

Знаешь, я думаю, что могла бы догадаться. По тому, как он говорил. Но это было так интересно. Его мысли… так необычно слышать философский разговор… какая-то предельная откровенность… И хотя я решила, что он депрессивная личность, новизна того, что кто-то может говорить о таких вещах совершенно естественно, захватывала.

Знаешь, что забавно.

Что?

Она очень похожа на него. Его дочь. Она тоже игрок.