Иосиф Гольман - Ради тебя одной

– Здравствуй, дорогая! – привычно поздоровался с тачкой Ефим. И осекся: весь салон был полон мелких белых осколков. Особенно много их было на переднем правом сиденье.

– Сволочи! – яростно выругался Береславский. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы воссоздать события прошлой ночи. Какие-то ублюдки варварски вскрыли стоявшие во дворе машины, вытащив из них все, что попало под вороватую руку. Из «аудюхи» даже вырвали магнитолу, несмотря на то что съемную панель Ефим после последней кражи всегда носил с собой.

– Суки! Подонки! – бушевал Ефим. Это были наиболее приличные выражения из употребленных им. Чувство бессильной ярости переполняло его. – Надо было помповик купить!

Теперь понятно, почему утром так орали: жильцы не могли выйти из подъездов. Железные двери парадных злоумышленники подперли снаружи бревнами – вон они валяются на асфальте! Понятно, почему приезжала милиция (и, кстати, почему не стала общаться с пострадавшими: нет заявлений – нет дел, да еще таких бесперспективных). И еще понятно, что с происходящим ничего сделать нельзя: шайка придурков, наверняка обдолбанных. Не стали бы профессионалы выдирать древнюю магнитолу, да еще без съемной панели. Ну за сколько ее можно продать барыгам?

А самое обидное, что Ефим, сейчас готовый порвать гадов на части, прекрасно понимал: случись такое на его глазах и наблюдай он все это со своего третьего этажа с помповиком в руках, все равно бы палить не стал. Пусть бы даже захлебывался от злости. Потому что прекрасно помнил, как ощущает себя нормальный человек, только что стрелявший в другого, пусть даже очень плохого человека. Лучше уж остаться без бокового стекла и магнитолы.

Злость под воздействием подобных мыслей потихоньку сдулась. Ефим сел в машину и двинулся на работу. По дороге, движимый гражданским долгом, заскочил в территориальный ОВД, подал заявление. Пять минут простоял у окошка дежурного и больше часа – перед кабинетом следователя, сопливой девчонки, которая все время куда-то выходила, а на попытки опять взбешенного Ефима обратить на себя ее внимание ледяным тоном говорила «Подождите!».

Он бы и два часа там простоял, если б мимо не проходил старый приятель, полковник Кунгуренко, с которым когда-то молодой репортер Береславский ходил искать натуру для уголовных репортажей. Да и после судьба их сводила, иногда – плотно. Ефим обрадовался:

– Привет, товарищ полковник!

– О, Ефим! Сто лет тебя не видел. Что в печали?

– Если бы некоторые хорошо работали, я был бы веселее.

– Мента обидеть всякий может, – меланхолично заметил Владимир Степанович. Ефим сразу мысленно пожалел того «всякого», кто пожелает обидеть здоровенного мента Кунгуренко. – Чего там у тебя стряслось?

– Магнитолу стрясли с «Ауди». Разбили стекло и вынули.

– И всего-то делов? А адресок твой какой?

Ефим назвал адрес.

– Ничего не проходило, – сказал Кунгуренко.

– И не пройдет. Жильцов не опрашивали. Покрутились и свалили.

Кунгуренко слегка смутился:

– Не обижайся, Фим. Если б что серьезное – ты ж знаешь, все бы бросил. Но у нас третье убийство за неделю. Штабы на штабах. Понаехали из округа, из МУРа. И всем дай людей. Так что пока злодеев не поймаем…

– Ладно, – печально вздохнул Береславский. – А ты хоть можешь злоупотребить положением, чтобы твоя пигалица меня отпустила?

– Это легко, – улыбнулся полковник.

– Ну и?…

– Уже отпустила. Беги, раз торопишься. И заходи ко мне через недельку, как полегче станет. Хоть поболтаем, старое помянем.

– Знаешь, что бывает с теми, кто старое помянет?

– Я ж говорю – литератор! – заржал Кунгуренко. – Приезжай обязательно! – И, невзирая на комплекцию, стремительно умотал по своим ментовским делам.

Ефим вздохнул и пошел к своей обесчещенной «Ауди».

В «Беор» он попал уже ближе к обеду. Агентство жило своей жизнью: сновали в разных направлениях менеджеры, звонко кричала в трубку секретарь («С Владивостоком, наверное», – машинально подумал Береславский), мрачно курил в углу системщик-компьютерщик, практически никогда не вылезавший из своих мало кому понятных размышлений. Это он напугал Ефима, в первый же день работы сообщив ему дословно: «Ваша мать скорее повесится, чем обеспечит вам нормальное питание».

– Чья мать? – переспросил слегка обалдевший Ефим. – Моя? Она отлично меня кормит!

– Да нет, не ваша, – поражаясь его тупости, с тоской объяснил компьютерщик. – То есть ваша, но… Короче, ваш процессор сосет как слон, а мама слабая.

Только минут через пять Береславскому удалось понять, что собеседник Ефима критикует сборщиков, свинтивших Ефиму компьютер с мощным процессором и слабой материнской платой. Ефима с тех пор не покидало чувство, что компьютерщик, убедившись в полном отсутствии умственных способностей шефа, его втайне жалеет. И в самом деле чего тут не понять? Процессор сосет как слон, а мать собирается вешаться…

– Наконец-то, – встретил его как всегда озабоченный делами Орлов. – Кстати, можешь себя поздравить, проверка закончена, НДС нам вернули.

– Поздравляю, – согласился Ефим. – А кто нас проверял?

– О господи! – застонал Орлов. – Ты что, не помнишь, я тебе рассказывал? Мы пролетали на семь штук баксов!

– Помню. – Ефим и в самом деле вспомнил. Он тогда здорово распереживался – семь тысяч долларов невозвращенного налога на добавленную стоимость (они потихоньку начали заниматься импортом-экспортом) для «Беора» были серьезным ударом. Береславский хотел даже звонить старому другу, высокому чину из Министерства по налогам и сборам, но отвлекся: знакомый фотограф пришел похвастаться новой «Лейкой» мини-люкс.

У Ефима аж слюни потекли: узкий 35-миллиметровый аппарат, умещавшийся в кармане пиджака, обладал столь совершенной оптикой, что позволял вытягивать снятые со штатива кадры до формата ватманского листа. Плюс ресурс на миллион срабатываний затвора. Плюс титановое, с кожаной отделкой, изящество, греющее сердце каждого понимающего фотографа. Какие уж там налоги!

– Виноват, исправлюсь, – извинился Береславский. – Да потом, тебе подсказывать – только мешать. Кто из нас лучший в мире бухгалтер?

– Ты, блин, кончай бисер метать, – смущенно улыбнулся бух. – Ты деньги давай.

– А от Ольховского разве не пришло?

– И пришло, и ушло уже за аренду офиса. Ты что, не знаешь наших расходов?

– А позавчерашние молочники? Я вчера вечером договорился с их шефом, весь дизайн упаковки – наш. А если удачно протендерим печать, то и она наша.

– Дизайн – это хорошо. Тут я спокоен. Но с чего ты взял, что мы выиграем тендер на флексографию? Мы же посредники!

– Помнишь, я тебе рассказывал о новой машине в Обнинске? Восьмикраске? С ультрафиолетовой сушкой и всеми послепечатными «приблудами»? Так вот, на той неделе ее официально запустили.