Елена Касьян - Рассказы из сборника «Тут и там»

Просыпается Нуца без будильника и выходит из дому ровно в семь десять. Она отдаёт колбасу собаке и стоит рядом, пока та ест. Потом пересекает двор, проходит две коротких улочки и долго идёт через пустырь до ближайшей станции.

«Дорогой Джику! — проговаривает Нуца своё письмо в голове. — Вы напрасно полагали, что женщина скромная, домашняя и воспитанная — непременно боязлива и неспособна к поступкам странным и безрассудным. Говоря о смене нравов и потере интереса ко всему классическому, Вы смели заметить…»

— «Смели заметить» — как-то по-дурацки звучит! — думает Нуца. — Нет, в самом деле, звучит как-то не очень.

Она останавливается посреди пустыря, достаёт из сумочки письмо, разворачивает и пробегает глазами. Потом прячет обратно в сумочку и оглядывается по сторонам.

Дворовая грязно-рыжая сука, которая плелась за Нуцей от самого дома, садится чуть поодаль.

— «Смели заметить»! — говорит Нуца вслух и всплёскивает руками.

Собака поджимает хвост и отбегает подальше.

— Это надо исправить! — говорит Нуца, обращаясь к собаке. — Это никуда не годится. И лучше было бы написать «милый», да-да, именно! «Милый Джику»! Я ещё на прошлой неделе хотела, но совсем вылетело из головы.

Нуца разворачивается и идёт обратно. Собака какое-то время медлит, вздыхает и семенит следом.

Машинист пассажирского поезда «Окница-Кишинёв» Джику Чобану задумчиво смотрит в окно и слушает свежую байку в исполнении своего помощника Мирчи. Каждый раз, приблизительно в одно и то же время, у Джику вдруг начинает сосать под ложечкой, и слегка подташнивает.

— Надо, наконец, сходить к врачу, провериться, — думает он. — И перестать уже пить кофе на голодный желудок.

Минуя железнодорожный переезд, Джику успевает сосчитать легковушки по обе стороны полотна.

— А может, вовсе сменить работу, — думает он, — и совершить уже какой-нибудь поступок, как-нибудь всё это поменять, что ли!

Но вслух говорит:

— Мирча, помолчи уже, а? И так голова раскалывается…

Помощник машиниста обиженно сопит, отворачивается к окну и закуривает.

Сегодня состав опять идёт с опережением графика.

Нет ничего переменчивей, чем стабильность.

В этом Яцек Левандовски убедился, когда в понедельник вышел из своего дома номер сорок два по улице Вольской, чтобы перейти на другую сторону, купить в киоске свежий номер «Życie» и сесть, как обычно, в седьмой трамвай до центральной галереи.

Перед этим Яцек выпил стакан кефира, тщательно вымыл чашку, набриолинил волосы и начистил до блеска туфли.

Он прекрасно помнил, как проверил карманы пальто и запер дверь на оба замка (сперва нижний, потом верхний), как не стал вызывать лифт, а пошёл пешком, как проверил почтовый ящик и поздоровался с усатым консьержем Томашем.

Яцек вышел на улицу и шагнул прямо на зелёный газон у крыльца, по привычке начав отсчитывать шаги до остановки. И даже досчитал до пяти, не сразу осознав, что куда-то делся асфальт, и канализационный люк с надписью «kanalizacja deszczowa Gdańsk», и даже трамвайные рельсы…

Перед ним расстилалась огромная парковая лужайка, испещрённая узенькими мощеными дорожками, по которым неспешно прогуливались горожане.

— Надо же, какой красивый правдоподобный сон! — с восхищением подумал Яцек.

Он постоял ещё минутку, наблюдая за этой картиной и щурясь на солнце, потом посмотрел на часы и пошёл обратно.

Яцек Левандовски вызвал лифт, стараясь не смотреть по сторонам. И будь он чуть более внимательным, то заметил бы, что на стене слева больше нет почтовых ящиков, а в углу справа нет никакого консьержа. Но кто же отслеживает такие мелочи во сне? Поэтому Яцек просто поднялся на четвёртый этаж, открыл дверь (сперва верхний замок, потом нижний), прошёл в спальню, разделся и лёг в постель.

Гражина Грабска, по обыкновению, выскочила из своего подъезда по улице Мицкевича, на ходу застёгивая курточку и вспоминая, все ли документы она уложила в папку.

Гражина сегодня снова опаздывала. Но ведь это не повод, чтобы не заскочить в ближайшую «кавярню» и не выпить чашечку утреннего кофе от пани Баси. Там можно будет съесть сметанный коржик и попутно подкрасить ресницы.

— Гражка-Гражка, — ругала она себя мысленно, дёргая непослушную застёжку на куртке, — так тебя скоро выгонят с работы! И это тебе ещё повезло, что контора в двух кварталах от дома, а не на другом конце города!

Она подняла голову, чтобы посмотреться в большую зеркальную витрину парикмахерского салона «Ruża», но вместо витрины почему-то увидела проходящий мимо красный трамвай номер семь, и журнальный киоск на другой стороне улицы.

— Мамочки! — сказала Гражина вслух и выронила папку.

Она быстро собрала бумаги и попятилась к двери. Споткнувшись о канализационный люк, Гражина ойкнула и заскочила в подъезд. Там она прислонилась спиной к стене, закрыла глаза и стала читать шёпотом «Богородица дева».

— Хорошая сегодня погода, пани Гражина, — усатый консьерж улыбался из-за стеклянной перегородки.

Гражина открыла глаза и поняла, что находится в незнакомом подъезде.

— Мамочки! — опять сказала она про себя. — Это всё, должно быть, от вчерашнего лимонного ликёра.

Гражина больно ущипнула себя за бедро и в ту же секунду на глаза навернулись слёзы.

— А вы кто? — всхлипнула она.

— Я ваш консьерж. Меня зовут Томаш, не узнаёте?

И прежде, чем он успел выйти из-за перегородки, Гражина Грабска потеряла сознание.

Франек Цибуш просыпался обычно поздно. Он медленно задумчиво одевался, обстоятельно завтракал и потом долго чистил зубы, разглядывая себя в зеркале. В прихожей он замечал, что надел свитер наизнанку, или носки разного цвета, или подтяжки задом наперёд.

Спустившись этажом ниже, Франек вдруг спохватывался, что забыл очки, или портмоне, или записную книжку.

Потом он выходил из дома и попадал сразу к задним воротам городского парка, проходил его насквозь, выкуривал, наконец, первую сигарету и садился в автобус.

Окончательно Франек просыпался, когда из окна был виден Костел Святой Бригиды, и водитель объявлял остановку «улица Профессорска».

Сегодня Франек шёл вдоль улицы Мицкевича, удивлённо озираясь по сторонам. Ни парка, ни ворот, ни автобуса он в это утро не обнаружил.

— Либо я потерял память, либо рассудок, — думал Франек.

И то и другое, безусловно, как-то разнообразило жизнь, хотя и рушило все сегодняшние планы.

Франек остановился у большой зеркальной витрины с надписью «Ruża», надел очки, внимательно осмотрел себя с ног до головы и, не найдя никаких особых изменений, двинулся дальше.

Пройдя полквартала он обнаружил маленькое кафе «У пани Баси», автоматически нащупал портмоне в кармане и зачем-то несколько раз огляделся по сторонам.