Андрей Рубанов - Психодел

Девочка задумалась, потом произнесла:

– Значит, это он вас послал.

Кактус улыбнулся.

– Он? Меня? С какой стати?

– Чтоб вы рассказали мне, как ему трудно.

– Нет, дорогая Люда. Какой из меня парламентер? Клянусь, я сам. По собственной инициативе. Кроме того, не так уж ему и трудно. Нашему Борису. Все свои трудности он сам себе придумал.

– Вот именно! – воскликнула Люда. – Только вы это не мне, а ему скажите.

– Я ему не папа.

– Так и я ему не мама.

– Вы его подруга.

– Ну и что? А вы ему – как старший брат. Он сам так говорил...

Кактус наблюдал ее гнев – сдвинутые брови, мгновенное расширение сильных ноздрей, и подъем груди, начинающийся сильным ходом ключиц, видных в вырезе блузки, и язык, мелькнувший, чтоб чуть смочить высохшие губы, – и наслаждался. Не тем, что она злится на своего жениха, – а самой картиной гнева. Метаморфозой.

– Люда, – мягко сказал он, – вы слишком жестоки. Я уважаю жестоких женщин, но в вашем возрасте быть такой твердой – это перебор... Предлагаю сменить тему. Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Например, об этом...

Он сунул руку в карман и выложил на стол золотую цепочку с кулоном. Очень старался, чтобы жест вышел естественным: просто, без малейшего намека на театральность. Но красиво.

Девочка ахнула. Кактус молчал, удерживая на лице нейтрально-серьезное выражение.

– О боже, – прошептала невеста сладкого мальчика. – Откуда... Где вы это взяли?

– Милиция нашла вора. У меня есть друзья на Петровке, я попросил, чтоб дело было на контроле, и – вот. Поискали – и нашли. Жулик разыскан и частично вернул украденное имущество. Теперь надо отблагодарить людей. Я встретился с Борисом, не далее как вчера... Он вам не звонил?

– Нет.

Она опять затрепетала, стиснула руки. «Ей идет», – подумал Кактус и сказал:

– Ага.

Исполнил краткую паузу.

– Знаете, Люда, он почему-то не обрадовался. Я сказал ему, что вор сидит в КПЗ. Можно съездить, зайти прямо в камеру, по морде дать... Наказать то есть... Все-таки это неправильно, когда злодей грабит людей хороших... На днях его переведут в следственную тюрьму, он профессиональный жулик, тюрьма – его дом, там он будет как у Христа за пазухой... И чай, и колбаса, и телевизор цветной. Но Борис отказался бить ему морду. Не хочу, говорит, играть в эти игры. Теперь представьте мое положение. Я-то думал человеку приятное сделать. Типа, сюрприз... Там, кстати, и шубы какие-то найдены, и дубленки, много всяких шмоток хороших... Надеюсь, и ваши вещички тоже там...

– О боже, – пробормотала девочка. – Он мне... Он ничего не... То есть мне, значит, всё вернут?

Кактус долил вина в ее бокал.

– Конечно. Но не сразу. Сначала вас вызовет следователь, вы опознаете имущество, потом его к делу приобщат как вещдок и на хранение сдадут. До суда. Где-то через годик будет суд, вы – потерпевшая, вас обяжут прийти и дать показания, потом преступнику повесят срок, а вы получите вещички в целости и сохранности...

Девочка кивнула. «Обломалась, – весело подумал Кактус, – не хочется ей год ждать. Зима холодная, шуба не повредит...»

Положил локти на стол, наклонился, понизил голос:

– Или есть другой вариант. Дать немного денег и забрать барахлишко сразу. Преступник признался в одиннадцати кражах, и с ним еще работают, – он коротко ударил кулаком в ладонь и посмотрел на свою собеседницу, ожидая, что она вздрогнет, испугается, поежится, но Людмила только сверкнула глазами. – То есть там будет целая толпа потерпевших – в общем, без вас легко обойдутся... Зачем вам это надо, на суд ходить, пальцем показывать? Наверное, для всех будет проще, если вы заберете вещи и забудете всю эту историю, как страшный сон, правильно? Более того, деньги я уже отдал.

– Вот как, – сказала девочка. – Понятно. И... сколько?

Кактус покачал головой, сухо ответил:

– Неважно. Я человек старых правил, я не говорю с женщинами о деньгах. Мы решим это с Борисом...

– Я дам денег, – деловым тоном предложила девочка. – Борис тут ни при чем. Вы сами сказали, что он стал нервный. Вот и не надо его трогать. Пусть побудет со своими нервами, а я всё сама решу.

– Не обижайтесь на него, – сказал Кактус. – Он вам ничего не сказал, потому что это я его попросил. А денег, Люда, я у вас всё равно не возьму. Не то воспитание. Гусары денег не берут-с.

Людмила улыбнулась.

– Что-то не верится мне в ваше гусарское прошлое.

– Там, Люда, не та сумма, чтобы обсуждать. Так что давайте закончим на этой приятной ноте... Подождите несколько дней. Вам позвонят. Или следователь, или я. Или Борис.

– Хорошо, – послушно сказала девочка. – Только... Получается, что я... вам должна.

– Нет, – аккуратно возразил Кактус. – Вы ничего мне не должны. Я женщинам в долг не даю, а если даю – возврата не требую. Я не собираюсь ставить вас в двусмысленную ситуацию. Это неблагородно. И я прошу вас немедленно прекратить обсуждение этой темы. Договорились?

И поднял бокал. Девочка кивнула. Чокнулись, выпили, он достал платок, промокнул губы. Подмигнул. Людмила смотрела с интересом.

– А где вы набрались такой гусарской обходительности?

«Слава богу, – подумал Кактус. – Ей надоело. Она устала от разговоров про кражу, про милицию и про Бориса. Здоровая натура, ей жить интересно, она не желает всё время дела обсуждать, ей и поболтать охота, и пошутить, и расслабиться. Мне с ней легко будет».

У него было только два варианта. Либо вообще не говорить про Бориса. Ни слова. Кто такой Борис? Бойфренд. Сожитель. Любовник. Девочка Люда свободна, можно дать ей почувствовать это. Ресторан, столик на двоих, приятельский треп, невинный флирт, зачем Борис? Борис не нужен.

Или – наоборот. Только про Бориса. У Бориса проблемы, давайте обсудим, давайте объединим усилия, вы и я, вдвоем, мы сильные, мы вытащим Бориса, спасем его, только надо – вместе... А потом ждать, когда ей самой надоест.

И вот – ей надоело. Даже быстрее, чем он рассчитывал. Молодая девушка, цветущая, умная, самодостаточная, она разве нянька любовнику своему?

– Ну... – смиренно выдохнул он, – я ж не простой гусар. Я старый замаскированный гусар. Бывший. В отставке. Глубоко законспирированный. Помните «Золотого теленка»? Финальную фразу Остапа?

– Нет.

Кактус вздохнул.

– Разумеется. Вы ж новое поколение, культовых книг не читали... Остап Бендер, ограбленный румынскими пограничниками, возвращается в Россию и произносит: «Графа Монте-Кристо из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы». Вот я, дорогая Людмила, и есть такой управдом. Мне всегда было интересно, как дальше у него сложилось, у Остапа Бендера. Какие штуки он вытворял, став управдомом...

Кирилл сменил позу, опять налил себе и даме, сократил дистанцию до умеренно интимной.