Алеся eprst2000 - Было такое...

а вообще все мое нытье сводится к одной единой мысли: они все будут идти за гробом и рыдать. наконец-то поймут, кого потеряли! но я уже буду мертвая и мне все равно. хотя нет, все же будет приятно, что они все поняли! заебательская я девчонка.

Есть люди, которые по жизни занимаются тем, что разбивают стены.

Есть люди, которые всю жизнь собирают после этого камни.

А я люблю организовывать процесс. Надо же тележку достать, разметку расчертить…

сейчас пойду и буду есть картошку фри, обваленные в остром соусе крылья, заедать чесночными гренками под сыром и пить пиво.

после стану облизывать пальцы, обтирать их еще липкие салфетками, оставлять на чай, курить, заваливаться в машину, откидывать сидение, опять курить, падать дома на диван и просыпаться завтра утром в совершенно опрокинутом состоянии. таком нашкодившем, стыдливо смотреть мужу в глаза: «ну как я вчера? нормально? ничего лишнего?» а сама знаю, что все прилично, ничего лишнего, но для окончательного кайфа надо спросить. а он все поймет и скажет: «ну ты вчера!..» а я для порядку стыдливо прижму уши и скажу: «ну надо же иногда!»

и так хорошо мне будет…

а сейчас я пойду и буду есть картошку фри, обваленные в остром соусе крылья, заедать сырными шариками во фритюре и пить пиво…

На улице светит офигительное солнце, снег тает, люди расстегивают все пуговицы и стягивают шапки. Последний привет уходящего благоденствия. Вообще люблю осень. Потому что после нее зима. Это единственное достоинство желтого времени года.

Я когда в Барнауле жила — зиму ненавидела. Она холодная. И я говорила все время «гребаная Сибирь! гребаная Сибирь!» А здесь я зиму полюбила всей душой. Она здесь не холодная. Она мерзкая. И я все время говорю «дебильная зима! дебильная зима!» Но у этой зимы есть невероятная особенность. Она прячет.

Вот весна, например. Все расцветает, душа щекочется где-то в животе, ждет, что вот-вот наступит пора цветения, все запахнет, асфальт начнет дымиться. И это время предвкушения. Абсолютно радостного и совершенно щенячьего. Раньше все было холодно, а теперь станет тепло.

А потом лето. Лето — это уже результат. Сначала все замерзло, потом оттаяло, зацвело — и все ради того, чтобы стало лето. Все ради его величества, чтобы величество соизволило прийти, занять исходную позицию и начать править. Все его ждали, на него рассчитывали, о нем много думали и строили планы: «Вот будет лето, мы тогда…», «А этим летом я собираюсь…». И вот оно такое избалованное, как единственный ребенок в семье, с толстыми щеками в ямочках приходит и давай… И давай… Отпуска, юбки, сумки. Зелень, речка, шашлык. Холодные напитки, в нашем магазине работает кондиционер, кафе под зонтами. И это уже результат. Все ж предельно ясно. Если ты жрал всю зиму, как подорванный, так вот тебе целлюлит на всю попу. Если денег накопил — вот тебе отпуск. Все видно, как на ладони. Со всеми сразу все понятно.

А зима… Это ж ни попы с целлюлитом, ни отпуска. Ну, вроде как зима. Чего я поеду? Вот будет лето, я уж махну. А то, что денег у тебя на самом деле нет на «махну» — совсем не обязательно говорить. Очень легко спрятаться от себя. Можно втихую жрать жирное на ночь. Принято так, зимой все едят, надо спасать организм от холода, паковаться в складки. Ведь будет лето и уж тогда!.. А сейчас что?.. Вот накоплю денег… ну потом, ближе к весне начну откладывать, поеду в отпуск. Там море. От моря худеют. А пока здравствуйте, мои любимые комплексы, я могу жить с вами спокойно. Все зиму. Все три месяца. Пойду пожру.

У моей свекрови Елены Николаевны есть одна замечательная особенность.

Она приходит всегда вдруг. Вероломно и без объявления войны.

Я помню, что однажды вернулась от врача. Мне кололи дырки в носу и облегчали его от гайморита. Валяюсь на кровати, на улице весна, а мне так плохо. Вместо того, чтобы запустить в комнату солнце, я плотно задернула шторы. В общем, лежу и с полной отдачей придаюсь жутким страданиям, которые свалились на мою голову и в частности на мой нос.

Вдруг ключи в замке зашуршали. И входит — Она. Бодрая, ебкая, такая крепкая и даже загорелая. А в руках у нее почему-то сумка из материала, которым военные маскируются. Знаете, такая зеленая в разных пятнах. И я тогда про нее подумала, что она высадилась, как десант.

Поругались мы как-то с моей свекровью Еленой Николаевной вдрызг. А потом помирились. Как это обычно бывает: весь вечер ее ненавидишь и мечтаешь придушить, а утром после примирки напряжение спадает и вроде расслабляешься. Желание придушить не пропадает, но оно становится уже каким-то твоим внутренним инсайтом.

И вот так на утро после помирки стою на кухню, мою посуду. Она за столом сидит, полотенцем вытирает. Спасибо, пожалуйста, будьте любезны… Сидит она горемышная, трет тарелку, вздыхает и медленно так говорит: Да что ты, милая, мне и осталось-то совсем недолго. А я начинаю фигурно в реверансы садиться: Да ладно вам, Елена Николаевна, живите долго. Да нет, говорит моя свекровь, я чувствую, что еще немного мне жить-то. Лет десять.

И тут я резко поворачиваюсь и говорю: СКОЛЬКО?!?!?!?!

А еще моя любимая свекровь Елена Николаевна служила в молодости при КГБ и стояла у гроба Сталина от комсомольцев Москвы. И этим многое объясняется.

На свете существует множество удивительных развлечений:

кидание камнями, сидение в шкафу, перепрыгивания через стул, внезапное показывание языка, щелбаны и раскачивания из стороны в сторону. Человек вообще на многое способен ради собственного удовольствия. Но я вам скажу, что нет занятия веселей и остроумней, чем обижать художников.

Эффект этого развлечения основан на том, что художники только со стороны кажутся недоумками и черствыми бездуховными созданиями. На самом деле они — крайне нервные, злопамятные и лишенные чувства юмора существа. Достаточно, например, показать художнику кукиш, чтобы заставить его нервничать и мучительно думать, что бы это значило: не нарушена ли Конституция, не попран ли закон о рекламе, не намек ли это на перестановки в администрации президента, не заговор ли. В конце концов, художник обязательно запомнит этот жуткий случай и не упустит возможности намекнуть в следующей своей работе, что в Отечестве далеко не все еще в порядке.

Cамый элементарный способ обиды художника описан еще Даниилом

Хармсом в произведении о том, «Как внезапно высказанная мысль может убить неподготовленного собеседника». Согласно этому источнику, следует просто сказать художнику, что он не художник, а говно. Вы не представляете себе, какие чудесные перемены происходят с человеком, когда он слышит эти необидные, казалось бы, слова.