Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

октябрь 1984 посёлок Пеледуй

Как говорили местные, такой шуги в октябре они никогда не видели. Шуга – это такой ещё не вставший плавающий лёд, которым покрыта вся поверхность реки и от того очень затрудняется движение судна. В том году шуга образовалась очень рано и застала нас невдалеке от родной базы. Мы уже шли на отстой, а это означало, что моя практика окончена. Как не стремились наши отцы-командиры пробиться на зимовку в свою РЭБ, но против природы не попрешь. Немного не дотянув, мы получили по радио приказ идти зимовать в Пеледуй. Лично мне было абсолютно по фигу, откуда я поеду домой.

Почти все суда, приписанные к нашей РЭБ, и ещё к двум соседним, вынуждены были зайти в затон Пеледуя и встать там на зимовку. Среди комсостава нашей «эстэшки», а напомню, что они все были местными, царило уныние, радовались только мы – мотористы-практиканты. Мой кэп, весь в расстроенных чувствах, даже разрешил мне отметить день рождения как полагается, со спиртным. Проблема была только в том, что винные запасы посёлка были уничтожены почти сразу, так как тут оказалось очень много постороннего речфлотовского люда. Но я, облазив все винные точки, совершил невозможное и достал с десяток бутылок портвейна. Всё-таки вино сибиряки покупали в последнюю очередь.

Мы впервые, за всю навигацию, вот так сидели всей командой за общим столом и выпивали. Мне даже дарили подарки, правда, не помню что именно, но что дарили это точно. А вечером ко мне пришёл Тихон, его «эстэшка» тоже не прорвалась в родную базу, и сказал, что знает, где ещё стоят суда с нашими парнями. Кэп даже ни грамма не сопротивлялся, когда я попросил его, отпустить меня к моим товарищам. Конец навигации – дисциплина упала окончательно. И как нам рассказывали потом, многие залупастые капитаны и механики сидели в основном по своим каютам с заряженными ружьями в обнимку – перепившиеся практиканты могли легко припомнить им обиды, накопившиеся за полгода совместной работы. Мой кэп был неглупым человеком и поэтому, только попросив, чтобы я был поосторожней на ещё тонком льду, спокойно отпустил меня в гости. Мы с Тихоном, прихватив пару бутылок, оставшихся от моего дня рождения, направились искать теплоход «Кострома», где трудился наш хороший приятель Федя Дашков. С Федей я за всю навигацию лишь раз поболтал по рации, когда наши суда оказались почти рядом на рейде Якутска. Его сухогруз был гораздо больше и новее наших с Тихоном, и потому нам было интересно и так сказать с профессиональной точки зрения. Забегая вперёд, скажу, что кроме каюты Феди мы за почти трое суток толком так ничего и не увидели.

Пить спирт дело вообще не благодарное, а пить впопыхах и без закуски безнадёжное и чревато нехорошими последствиями. С чего это я про спирт, спросите вы, да с того, что первой фразой, которую мы услышали от Фёдора после обязательных при встрече трёх давно не видевшихся товарищей объятий и похлопываний по плечам, была: «Пацаны, у нас под бортом стоит спиртовоз!». Дальнейшие события я помню с трудом, ибо всё происходило в полнейшем пьяном угаре, стремительно и неотвратимо.

Не успели мы с Тихоном повосхищаться комфортом Фединой каюты, как на столе уже появилась солдатская кружка со спиртом и три граненых стакана. Пили мы неразведённый, а чтобы окончательно не спалить глотку должны были после опрокинутого стакана бежать к умывальнику – в каюте у Феди был и умывальник, и душ, и туалет, - открывать кран и хлебать воду, стараясь при этом не выдыхать спиртовые пары. Зрелище надо вам сказать достойное циркового представления. Только мы покончили с кружкой, как в дверях каюты появился сердитый мужичёк средних лет, который оказался механиком теплохода «Кострома». Узнав, что мы Федины сокурсники мех сразу же сменил гнев на милость, и, отлучившись на несколько минут, опять возник перед нами, но уже с бутылочкой из-под кетчупа, в которой был явно не соус. Всё опять повторилось, только вот механик к крану не бегал, а по-сибирски закусывал «беломориной». Потом мех послал Федю за добавкой, и тут уже появилась пол-литровая бутылка опять же со спиртом. На полпути к её ликвидации механик был вызван к капитану и мы - я, Тихон и Федя, уже порядком окосевшие, решили выйти на палубу и подышать свежим воздухом. Тут хозяин каюты как бы невзначай вспомнил, что у другого борта «Костромы» стоит рефрижератор, на котором всю навигацию работала девчонка с нашего курса. Да-да, девочки, которых угораздило поступить на механический факультет, также, наравне с парнями проходили практику, а некоторые даже умудрились попасть в Сибирь. Мы с Тихоном, особенно он, радостно отреагировали на эту новость – встретить знакомого человека на краю света всегда приятно, а уж знакомую девушку тем паче. Мы прихватили с собой две бутылки портвейна – про них мы и не вспоминали, какой к чёрту портвейн, когда есть спирт! – и с трудом спустившись по крутым трапам надстройки Фединого теплохода, вышли на палубу.

За разговорами и периодическими питейными процедурами мы, сидя в Фединой каюте и не заметили, как наступила ночь. Ночь сибирская, густая и вязкая, и только бортовое и палубное освещение многочисленных теплоходов не давало окончательно потеряться в пространстве и времени. Ночью уже вовсю подмораживало, и было видно как многотонные крышки, закрывающие трюма теплохода блестят от инея, а вдыхаемый воздух освежал и покалывал прокуренные лёгкие. Мы, поскальзываясь и чертыхаясь, задевая ногами за острые железки, добрались да борта, у которого стоял реф, и стали орать, выкрикивая имя нашей знакомой. Нам долго ни кто не отвечал, но потом появилась девушка Галя, которая кутаясь в телогрейку, смотрела на нас непонимающими глазами. Она явно не испытывала восторга от нашего полуночного визита. Мы же радостно загалдели, Тихон стал размахивать бутылками и настойчиво намекать, что неплохо бы было, если бы девушка пригласила нас к себе. Галя испугано махала на нас руками и просила, чтобы мы прекратили орать и уходили. Тут из какой-то двери надстройки вылез взлохмаченный мужик в трусах и майке и стал поливать нас отборным матом. Мужик был пьяным, мы тоже далеко не трезвые – сами понимаете в каких выражениях и с какой интонацией происходило наше общение. Потом мужик нырнул обратно в дверь, а Галя, перегнувшись через фальшборт, отчаянно зашептала:

- Уходите, парни, пожалуйста! У него ружьё есть, точно, за ним побежал!

- Да, ладно тебе, - ухмылялся Тихон.

- У нас тоже ружья найду… - Федя не успел договорить, потому что мы увидели, как лохматый матершинник выскочил из двери с двустволкой наперевес. Нас спасло только то, что заряжать своё оружие этот мудак стал лишь тогда, когда уже выскочил из надстройки. И всё равно первый дуплет просвистел у нас над головами, когда мы ещё не успели прыгнуть за трюмные крышки. Вторым залпом ебанутый на всю голову жахнул по самим люкам, но мы уже были надёжно укрыты толстым металлом.