Андрей Никулин - Нюша и Вяча

- Слышь, мужик, иди своей дорогой, дай поссать, а?! – Геныч даже не повернулся на голос, и продолжал, как ни в чём не бывало своё дело.

- Мы уйдём сейчас, - тихо пробормотал Нюша, его стало мутить, и он уже высматривал место, где бы можно было блевануть.

- Да пошёл ты на хуй! – пьяный Ролик себя уже не контролировал.

- Ах, ты, мразь! – мужчина схватил стоявшего к нему ближе всех Ролика за руку, и резко развернул его к себе лицом. Тот только нагло заржал и стал поливать своей струёй брюки мужчины. Борец с хулиганством поначалу оторопел от такой наглости, а потом бросил свою «авоську», и второй рукой вцепился в воротник рубашки Ролика. Стоявший рядом Геныч неторопливо засунул своё хозяйство в штаны, застегнул молнию и только после этого с размахом, по-деревенски ударил мужика по уху. Тот охнул, отпустил Ролика, присел и схватился руками за голову. Удар у здорового и высокого Геныча был что надо. Освободившийся Ролик тут же ударил мужика ногой в подбородок, а когда тот завалился на бок, пинул ещё раз, намеренно целясь в голову. После такого удара из-под рук мужчины брызнула кровь. Нюша отвернулся, и его резко вырвало.

- Хватит с него, - Геныч схватил Ролика за плечи и оттащил от лежащего мужчины, - пошли на хер от сюда, пока менты не нарисовались, они тут по улице всё время бродят, да и «управа»

недалеко.

Ролик подобрал брошенную «авоську», но увидав, что там только половинка батона и кулёк с какими-то дешёвыми конфетами, бросил её, и смачно харкнув на лежащего мужика, достал сигарету и закурил. «Вот и сходил мужик в «дежурный» магазин за конфетками к чайку, - подумал Нюша в перерыве между рвотными позывами.

- А ты чего добро на говно переводишь? – Геныч подошёл к согнутому в три погибели Нюше. - Давай, завязывай, линять надо.

Геныч и Ролик молча вышли со двора на улицу, и Нюша кое-как утерев лицо, поспешил их догонять. Тёплая летняя ночь опустилась на город, улица была пустынной и слабоосвещённой. Увидав торчащую «колонку» Геныч заставил Нюшу умыться, и пока тот смывал с лица и рук остатки блевотины, Геныч и Ролик, как ни в чём не бывало, рассказывали друг другу анекдоты и громко смеялись над дурацкими шутками. Потом парни посадили Нюшу на автобус до его дома, а сами стали кадрить, вдруг откуда не возьмись появившихся на пустынной ночной улице двух подвыпивших местных девиц.

Нюша не доехав до дома пару остановок, вышел. Он хотел немного прогуляться, чтобы остатки хмеля выветрились из головы. По дороге он срывал с кустов листья и жевал их, теша себя надеждой, что эта уловка позволит обмануть мать, и она не поймет, что он курил. Он поднялся к себе на девятый этаж, постоял у двери, прислушиваясь к звукам в квартире, а потом набрался смелости и тихонько, стараясь не шуметь, отпер замок. Свет в материной половине не горел, и это давало шанс остаться не пойманным. Нюша, крадучись пробрался в свою комнату, очень осторожно разделся, не включая свет, и лёг в постель. Когда он уже засыпал, то услышал, как дверь в его комнату чуть-чуть открылась, мать немного постояла, вздохнула и ничего не сказала.

Пятнадцать лет спустя, таким же душным июльским вечером, дрожащий с похмелья, небритый и кое-как одетый Нюша стоял около двери квартиры Вячи и прислушивался, с надеждой что-то услышать через добротную кожаную обивку. Он ни как не мог решиться нажать на кнопку звонка, хотя буквально полчаса назад договорился с бывшим другом о встрече по телефону. Он в сотый раз прокручивал в голове душещипательную историю, которую он приготовил для Вячи, и по его, Нюшеному, мнению нарисованная им картинка должна была подтолкнуть Вячу на то, чтобы одолжить Нюше денег. Наконец Нюша решился и позвонил.

В комнаты Нюшу не пригласили, а отвели на кухню. Он сел на краешек табурета, по всему видно, от дорогущего кухонного гарнитура, и спрятал ноги так, чтобы не видно было дыр на его носках. Вяча, впрочем, не высказал никакого недоумения по поводу внешнего вида старинного друга, и казалось, что даже был рад его приходу. Он достал из холодильника бутылку импортной водки – Нюша впервые видел такую этикетку – и две запотевшие бутылочки «фанты», а из шкафчика над электрической плитой вынул две хрустальные рюмочки.

Разговора не получилось. Все попытки Нюши рассказать о своём тяжёлом материальном положении и о своих проблемах с бандитами Вяча умело пресекал, переводя разговор в шутку, или начиная жаловаться в свою очередь на трудности своего бизнеса. Вместе с исчезающей водкой в бутылке, испарялся и настрой Нюши на серьезный разговор, и вот они уже начали вспоминать школу, а потом и институт, куда не без приключений оба поступили в 81-ом году. Когда всё было выпито, Вяча стал демонстративно зевать, и Нюше ничего не оставалось, как заискивающе попросить друга денег на такси. Конечно, ни на каком такси он ехать не собирался, а вот прикупить себе «четвёрочку», да еще, чтобы осталось что-нибудь на завтрашнее обязательное похмелье, Нюша очень рассчитывал.

Вяча сказал, что «базара нет!», конечно же, он даст на «тачку» и пошел в комнату. Там он достал из кейса портмоне, спрятанный туда в ожидании визита Нюши, еле отыскал среди зелённых долларов и крупных купюр российских рублей пару бумажек небольшого достоинства, а немного подумав, добавил и ещё одну. За время, что Вяча отсутствовал, Нюша успел дрожащей рукой открыть холодильник, схватить, что первое под руку попалось - половинку батона копченой колбасы, и спрятать добычу в носок под брючину. Потом из плетеной корзиночки, стоявшей на холодильнике, он взял пачку каких-то сигарет, рассматривать было некогда, и засунул в другой носок. Когда Вяча вошёл на кухню Нюша невозмутимо покуривал.

Выйдя на улицу, после долгих и слезливых прощаний, Нюша быстро направился в ночной ларёк, присмотренный им ещё по пути на встречу с Вячей. Там он купил «четвёрку» водки, отошёл немного в сторону, встал под дерево, так чтобы его не было видно, сорвал зубами алюминиевую крышечку с бутылки и сделал хороший глоток. Потом сидя на корточках и жуя украденную колбасу, первую еду за вторые сутки, стал размышлять о том, где сегодня он будет ночевать. Собственно вариантов было два: или на хату к Ролику, давно уже превратившего своё жилище в наркоманский притон, или упросить принять ещё на одну ночь Геныча, если конечно у него, у мента, сегодня нет дежурства. Домой и у родственников Нюше было появляться заказано, наверняка у каждого подъезда стояли машины с озверевшими «братками», пытающимися вот уже вторую неделю выловить его, алкоголика с мозгами набекрень и должника скрывающегося от кредиторов.

Закрыв за Нюшей дверь на все положенные запоры, Вяча прошёл в большую комнату и включил телевизор. Сегодня по кабельному каналу должны были показывать документальный фильм о покорении Эвереста. До начала ещё оставалось пара минут, и Вяча пошёл на кухню, достал из холодильника початую бутылку виски, налил в стакан «на два пальца», добавил льда из специальной формочки. Жена с дочерью уехали на Кипр, и ему можно было расслабиться. Когда он вошёл в комнату, то на большом экране телевизора прошла панорама Джомолунгмы, знакомая Вячи с детства по книгам. Сменился кадр и он увидел стоящих на вершине высочайшей горы двух самых счастливых на ту минуту людей на Земле: светловолосого Эдмунда Хилари и смуглого Норгея Тенцинга.