Луиджи Малерба - Сальто-мортале

А он ответит: — Говори, я тебя слушаю. Он сразу же переходит со мной на «ты», точно тоже знает меня уже сто лет.

Поговорить с таким человеком приятно, и я ему охотно бы позвонил. Но у меня нет номера телефона, и я даже не могу его отыскать, потому что не знаю ни его имени, ни фамилии. Зачем тебе знать его имя? Все равно позвони ему. Ну хорошо, я скажу: — Алло, с кем я говорю?

А он ответит: — С Джузеппе.

СТОП, ЕЩЕ ОДИН ДЖУЗЕППЕ!

Сколько нас? Я тут же вешаю трубку и звоню женщине. Она-то уж наверняка не носит мужского имени Джузеппе. Но сможет ли она ответить на мои вопросы? Увидим.

Возможно, она даже не читала газеты, и тогда мне придется рассказывать всю историю с начала и до конца, какая скучища! И я должен проявить, осторожность и не рассказать ничего, компрометирующего меня. Иначе она может сразу побежать в полицию. И тогда в два счета угодишь в Реджина Чели. Достаточно одного лишнего слова, даже недомолвки.

Стоит ли так рисковать? Лишь ради удовольствия услышать ее теплый голос, если только голос у нее теплый. Потому что если голос у нее холодный, скрипучий, то бесполезно и звонить, я не могу подвергать себя такому риску из-за женщины с холодным, скрипучим голосом. Тем более что я ее не знаю. Да, но она называет меня по имени, говорит, не волнуйся Джузеппе, я никому ничего не скажу. Хорошо, никому ничего не говори, спасибо, но учти, рассказывать-то, собственно, нечего, я невиновен. Это ничего не значит, говорит она, есть такие невиновные, которые вполне заслуживают двадцати лет каторги.

Минуточку — двадцать лет каторги. Тогда говори прямо: ты на чьей стороне, на моей или на стороне полиции? А она отвечает: — Не волнуйся, со мной можешь быть откровенен, в моем лице ты нашел друга.

ДРУЖБА.

Джузеппе, дружище, будь осторожен с этой женщиной, ее имя ты случайно нашел в телефонной книге Альбано — иными словами, это случайная встреча, не разговаривай с ней. Но позвольте, с кем же я тогда говорю? Со мной можешь говорить обо всем спокойно, сказала она, тебе повезло, что ты меня встретил. Слава богу, что повезло, сказал я.

А она сказала: — И для везенья нужно везенье, иначе на голову тебе, когда ты идешь по улице, может свалиться пресловутый кирпич.

Кто упомянул о кирпиче, упавшем на голову? Слышать не хочу про кирпичи! А этот гул что означает? Говорите громче, я вас не слышу. В ответ — тишина, разговор оборвался.

Но что я здесь делаю? Произошла ошибка. В чем же ошибка? Поймите, меня не одолевает сон, я не хочу слать, спите сами, если на вас сонливость напала. Спите, разговаривайте, фотографируйте, просите, звоните, делайте все что угодно, а я так устал от этих рук, этих ног, этой головы, я хочу выйти и отправиться куда-нибудь пешком. Я хочу двигаться, я тоже не могу оставаться неподвижным и ждать. Чего ждать?

Вижу издалека крыши, башни и стеклянные двери заводов, появившихся здесь в период бума. Я слышал, что с помощью Банка развития Юга здесь построят еще и другие заводы, а затем — и небоскребы для тех, кто трудится. Словом, постепенно тут раскинется

ОГРОМНЫЙ ГОРОД,

куда больше Рима и Милана, вместе взятых.

Кое-кто уже строит этот гигантский город, сам не зная об этом. Посмотрите на топографическую карту. Эти параллельные линии пролегли на месте будущих дорог. Хотел бы я знать, есть ли тайный Созидатель, который работает над этим проектом, или же город растет сам по себе?

Сверху уже виден рисунок города-гиганта, но никто этого не замечает. А может, его заметил капитан Гуидичини во время съемки местности? Не для этого ли поднялись вверх воздушные шары со всеми там воздухоплавателями и кинооператорами? Куда они девались? Их больше не видно, о них ничего не слышно, они исчезли в небе.

В один прекрасный день откроешь глаза и воскликнешь: какие небоскребы, сколько машин, как быстро они мчатся. Прошло сто лет, как быстро бегут годы! Что такое сто лет? Да ничто! Они пролетают в одну минуту, эти сто лет, а ты даже не заметил, как они промчались.

Отбросьте страх перед муравейниками, говорили архитекторы, вернее, говорят сейчас. Ну хорошо, страх перед муравейниками, но что, по-вашему, вы соорудили, построив все эти ваши небоскребы из железобетона, стали, меди, анодированного алюминия и других анодированных металлов? Вы как раз и создали муравейник, только под другим названием.

На месте Средневековой башни вырос Центральный рынок, занявший весь луг. Посредине проходит дорога из анодированной стали, на которой при всем желании не поскользнешься. Светофоры — из меди, их не сокрушишь. Но вот машин слишком много, они носятся взад и вперед по дорогам с адским грохотом, заставляющим вздрагивать небоскребы из прочнейшей стали и железобетона. И, понятно, воздух изрядно отравлен.

МНЕ ТРУДНО ДЫШАТЬ.

Но почему, размышляю я, не выпускают электромобили, раз уж их изобрели? Иначе для чего вы их изобрели, спрашивается. Говорят, что этого не хотят могущественные нефтяные компании. А покуда воздух насыщен углекислым газом и лишь на последних этажах небоскребов еще можно дышать. Воздух на улицах уже отравлен, и я говорю: волей-неволей придется вам принять какие-то меры, что же вы собираетесь предпринять? Углекислый газ заполнил улицы, проникает в дома и через шахты лифта уже добрался до последних этажей, отравляя всех до единого.

ТУТ НЕЧЕМ ДЫШАТЬ.

Это же скандал, что в наисовременнейшем городе не нашли способа сохранить воздух чистым. Что для этого нужно? Если не можете выпустить электромобили, разъезжайте на велосипедах или закройте выхлопные трубы. Углекислый газ как раз из этих выхлопных труб и вылетает. Как, впрочем, и грохот. Не хотите закрыть выхлопные трубы, найдите другой способ передвижения.

Мои доводы элементарно просты: вы, синьоры, сумели создать систему сточных труб для всей грязи города? Так создайте и большие трубы для сбора отравленного воздуха. Потом сделайте другие трубы для подачи в город чистого воздуха, горного или морского, кому какой больше по душе. Можете забирать воздух прямо из Сан-Ремо — для тех, кому нравится атмосфера Сан-Ремо, или из Кортина д'Ампеццо и Валь д'Аоста — для тех, кто предпочитает атмосферу Кортина д'Ампеццо и Валь д'Аоста. Вы привозите фрукты из Африки? Так привезите сюда воздух из тех мест, где он чистый, потому что здесь нечем дышать. Воздух и лиры не стоит, его, с вашего позволения, всюду в изобилии. Единственные расходы — на трубы, но они себя окупят.

Бесполезно говорить: здесь прежде был луг, а здесь рос кустарник, тут стояла Средневековая башня, тут — овраг Священников, а тут — Казале Аббручато. Никто этого не знает, никто ничего не помнит, ведь прошло сто, а то и двести лет, исчезли даже карты Военно-топографического института. Больше нельзя умереть на лугу, потому что нет лугов, никто не может упасть лицом в траву, потому что нигде не найдешь травы.