О`Санчес - Лук и армия (сборник)

В часть ехали молча: солдаты радостно переглядывались, офицеры строили планы мести, одновременно продумывая тексты рапортов и объяснительных…

И объяснительные, и рапорты будут написаны, обязательно будут, особенно Онупером, Исаев-то в этой истории с боку припеку…

А с ответной местью все сложнее, ежели не спеша подумать. Кесель будущий сержант, Плевок его хочет сделать замкомвзвода, ссориться с ним…

Нет смысла, одни неудобства. Лук – питерский, дембельнется за сорок три километра на север, это рукой подать. Бывали случаи, как раз с такой же ленинградской сволочью. И из более далеких мест приезжали… Но Лук все же попляшет, сволочь…

И вендетта продолжилась до луковского дембеля, по-мелкому, неявно, исподтишка… Участвовали в ней Лук и Онупер, в основном. Для Лука это была цена обретенной дружбы.

Да, Лук и Кесель стали друзьями, настоящими проверенными корешками. А такое дорогого стоит, не правда ли?

– Самое чистоплотное животное в мире – это солдат! – Лук остановился, сложил руки в замок и хрустнул пальцами. – В то же время, если говорить о квинтэссенции воинской доблести и боевого духа, высшим воплощением всего, поименованного выше, является фигура кочегара, из числа военнослужащих срочной службы в рядах вооруженных сил Советского Союза. Далее… Ну, слушаю?..

– Чо за «киссенция» такая? – Луку внимает небольшая аудитория: Князь и Степа, его подручные по кочегарскому ремеслу, да в уголку тихо сидит и курит молодой воин из третьего батальона, сосланный в кочегарку на внеочередной наряд. Вопрос задал Князь и Лук с горечью понимает, что все его красноречие бесполезно, что семена падают на каменистую почву и лучше всего, для настроения и нервов, было бы дать невежде в ухо, но Лук в свое время дал себе нерушимую клятву не обижать младших по службе и Лук терпеливо вздыхает.

– Квинтэссенция – это такое умное полулатинское слово, употреблено мною не по крайней нужде, но сугубо для элоквенции. Я могу продолжать?

– Да, да, это интересно. Особенно про кочегаров. – Смирный и исполнительный Степа пытается поддакнуть Луку, почуяв, что тот сердится.

– Спасибо. – Теперь Лук по-сталински закладывает руки за спину и продолжает расхаживать взад-вперед по тесному помещению кочегарки, по узкому проходу между двумя котлами и тремя подчиненными ему бойцами кочегарного фронта. Сосланный в наряд воин первого периода службы готов слушать Лука хоть до утра, потому как лучше спокойно сидеть, минуты до дембеля мотать, чем шнырять с тачкой за углем и шлаком; Степе и Князю тоже не в тягость этот скрипеж – все развлечение перед ужином, лишь бы не орал и не придирался.

– Если же говорить именно о кочегарах, то перед нами во всей своей скромной, но ослепительной сути, предстает фигура… – Лук нетерпеливо щелкает пальцами правой руки и Степа тут же сует туда сигарету и спички. – … фигура… Фигура старшего кочегара. – Лук выдыхает бледный дым первой затяжки и останавливается. – Да. Старшего кочегара. Как правило, воина четвертого периода службы, дедушки, а в нашем конкретном случае, принимая во внимания седины мои и жизненный опыт, еще и патриарха полка, ибо нет в пределах всех четырех казарм другого воина, лично снявшего скальп с двадцать третьей зимы… Князь!

– Чего, я же слушаю…

– Вывод из моей речи. Кратко, четко, точно. Ну?

– А хрен его знает. Ну, на дембель тебе скоро, да?

– Да, и на дембель. Но только что я безуспешно попытался в мягкой и доступной для вас всех форме предупредить, что собираюсь принимать душ, и если пара будет мало – берегитесь! А именно ты, Сергей Князьков, ленивый карбонарий, рязанский чурка, бойся переполнить чашу моего долготерпения, урою. Понял, скважина?

– А я-то чего? Вон, Степа пусть пар дает, мой котел другой.

– Котел Степин, формально ты прав. А ответишь ты, и я не шучу. И Степа ответит, и ему воздастся в случае нерадения. Оба отвечаете предо мною за качество помывки этого святого человека! Сиречь – меня.

– А я что? А я готов. Сейчас сделаем пар. Лук, все будет нормально, не волнуйся.

– Я и не волнуюсь. Итак, к котлам, храбрецы, я ухожу мыться. И не дай бог…

Душ в кочегарке – самопальное солдатское изобретение: от огромного котла, специально раскочегаренного, по тонкой трубке-отводку пар поступает в другую трубку, водопроводную, потолще, где он смешивается с холодной водой и превращается в чуть теплую, либо горячую, в зависимости от кочегарских усилий. Говорят, Клеопатра однажды решила побить рекорд расточительности: растворила жемчужину в уксусе и, оттопырив мизинчик, выпила пойло, пусть и невкусное, но сумасшедшей стоимости… Лук прикидывал как-то примерную цену одной такой солдатской помывки – можно было бы потягаться… Но подобных жемчужин в уксусе, и гораздо более крупных, в кочегарском деле – целые россыпи: все трубы на территории части – сплошная дыра…

Но сорвался помыв: «Лук! Лук!»

Лук во мгновение ока выпрыгивает из душевой, уже одетый, в сапогах на босу ногу, без пилотки правда, но кочегарам можно.

– Товарищ гвардии капитан! За время дежурства происшествий… согласно боевому расчету… гвардии рядовой Лук.

– Вольно.

– Кочегарка – вольно!

– Что, мать-перемать??? Какая, на хрен, «кочегарка»? Устава не знаешь, хряк тебя сяк? Борзота немытая. Тебе не на дембель, тебя в карантин к салабонам послать надо, службу учить. Ну-ка, правильно скомандуй.

– Отделение, смирно! Отделение, вольно!

– Вот так вот. Оборзели тут в тепле… От – такие у нас здесь условия, товарищ старший лейтенант. Это те самые котлы…

Вошедших трое: капитан Богатов, начальник строевой части полка, а сегодня – дежурный по полку, за ним прапорщик Федько из спецотдела и незнакомый офицер, явно не из их части. Капитан Богатов давно пересидел в капитанах, повышения не ждет, должностью не то чтобы доволен, но освоился – крепче не бывает, он клеврет, подручник и собутыльник своего однокурсника по училищу, а ныне начштаба подполковника Опросичева, поэтому очень мало чего боится по службе, но здесь самую чуточку нервничает и это видно знающему его Луку (одно время, по молодости, Лука пытались сделать писарем при штабе – отвертелся). Прапорщик Федько тоже напряжен: он здесь, в кочегарке, сжигает секретные бумаги, свой срок отслужившие. По инструкции прапор обязан лично сопровождать взглядом в геенну огненную каждую бумажку, но на деле – дым, грязь и жара ему быстро надоедают и он уходит, приняв меры предосторожности: «ну ты смотри, хрень-пелемень, если не дай бог, хоть одну бумажку увижу…» Лук единственный из кочегаров, кто иногда злоупотребляет высоким доверием и сует свой любопытный нос в военные тайны, но все они как на подбор настолько скучны и общеизвестны, что делает он это через два раза на третий. Однако бумаги жжет тщательно.