Олег Лукошин - Капитализм (сборник)

– Так дальше нельзя, поверь мне. Никто сейчас так не живет, как ты. Я вообще не представляю, как на твою зарплату можно жить.

– Да я в общем-то не жалуюсь. Мне хватает.

– Вот – мне хватает. Что за крохоборская философия! Разве можно с такими взглядами чего-то добиться в жизни?!

– А что – нужно?

– Конечно, нужно! Конечно!

Я уже жалел, что пришел.

– Короче, Егор! Я хочу помочь тебе! Устроить тебя на приличную работу.

– Знаю я твои приличные работы…

– Работа действительно приличная, можешь мне верить. Заместителем директора по учету. Перспектива есть. Поработаешь, пооботрешься – очень возможно, что выше пойдешь.

– Спасибо, – ответил я. – Но стоит ли? Я вполне доволен своей жизнью.

– Возражения не принимаются. Гости разойдутся, мы с тобой подробнее побеседуем.

Гости постепенно съезжались. Всего набралось человек тридцать. Поздравляли Светлану. Кто дарил перстень с бриллиантом, кто – соболиную шубу. Самым дешевым подарком оказалась видеокамера. Я сидел в уголке и чувствовал себя уличной дворняжкой. «Уж выпить бы, что ли», – думал.

Наконец всех пригласили к столу. Стол был шведским, и у них все это называлось фуршетом. Есть стоя оказалось очень непросто. Я ни с кем не разговаривал и ощущал большую скованность. Лишь после пары рюмок почувствовал себя лучше и стал взирать на это сборище более снисходительно.

Вечеринка была до ужаса скучной. Все не спеша прохаживались по залу и вели какие-то бестолковые разговоры. О музыке, о театре, о кино. Кто-то пытался шутить – до такой степени не смешно, что просто неловко делалось. Ему, однако, улыбались.

– Вчера весь день смеялся, – сказал я стоявшей рядом даме, решив поучаствовать в разговоре.

– Смеялись? – отозвалась она. – Над чем же?

– Вспомнил фамилию одну. Сейфуль-Мулюков. Помните, был на центральном телевидении такой журналист-международник?

На меня обратили взор и другие гости.

– Нет, не помню, – улыбнулась она.

– Ну как же, Фарид Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вел, «9-ю Студию».

– Не помню.

– Ну, их целая кодла была. Сейфуль-Мулюков, Бовин, еще кто-то. Я к чему это – смешная фамилия очень. И вспомнил ее неожиданно так. Хоба на – Сейфуль-Мулюков! Долго смеялся.

– Как-как вы говорите? – обратился ко мне какой-то мужчина.

– Сейфуль-Мулюков.

– Араб какой-то?

– Может, и араб, я не знаю. Политический обозреватель.

– В какие это годы?

– Семидесятые – восьмидесятые.

Мужчина задумался.

– Нет. Что-то не припоминаю.

– А вы с какого года?

– С шестьдесят второго.

– Ну как же, должны помнить! Я моложе, и то помню.

Никто из гостей Сейфуль-Мулюкова не помнил.

«Ну, блин, тупые! – думал я. – Что за интеллект у вас, если вы Сейфуль-Мулюкова не помните?!»

– Советские времена еще были, – продолжал я объяснять. – Холодная война. Вот он все про гонку вооружений рассказывал, про обстановку на Ближнем Востоке.

– Советские времена? – удивилась какая-то женщина. – Это что за времена такие?

Я юмора не понял.

– Ну как какие, – развел руками. – Времена Советского Союза.

– Советского Союза? – переспросили меня. – Это промышленная компания какая-то?

Я вглядывался в лица гостей.

«Сволочи! – дошло до меня наконец. – Меня разыгрывают! Неужели думают, что я поведусь на такую тупость?»

– Союз Советских Социалистических Республик! – гордо и оскорбленно произнес я. – Страна, в которой вы родились и выросли.

Гости смотрели на меня недоуменно. Особенно брат с женой.

– Но мы родились и выросли в Великой России, – серьезно ответил мне кто-то.

Я начинал злиться.

– Я понимаю, – сказал, – что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть все святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.

Кирилл, побледневший и смущенный, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.

– Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдем, обсудим кое-что.

– Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может, у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.

– Егор, – голос брата стал жестче. – Подойди ко мне, пожалуйста.

– Может, и ты скажешь, – кричал я ему, – что Советского Союза не было?!

– Ни про какой Советский Союз я не знаю, – раздраженно ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.

Я завелся.

– Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьем. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь «капустой». Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!

Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.

Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.

– Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать свое прошлое – лишь бы получать наживу. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!

Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.

Вечером ко мне заглянул хозяин.

– Как дела? – осмотрел он каморку.

– Нормально, – отозвался я.

– Сколько заказов сегодня?

– Два.

– Всего два?

– Да.

– Плохо, плохо. Ты сделал?

– Да, вон стоят.

Хозяин похлопал по стоявшим у стены гробам. Придраться было не к чему.

– Ну ладно, – сказал он. – Рекламку надо дать. Подзабыли, наверно, про эту точку. Не может же быть, чтобы меньше умирали.

– Степан Валерьянович! – обратился я к нему, когда он уже собирался уйти.

– Что? – обернулся он на пороге.

– Я у вас спросить кое-что хотел…

– Оклад не повысится, мы уже говорили на эту тему.

– Да я не об этом…

– А о чем?

– Вы случайно не помните, ведущий был такой на телевидении – Сейфуль-Мулюков. «Международную панораму» вел, «9-ю Студию»…

– Это викторины какие-то?

– Да нет. Общественно-политические передачи.

– Нет, не помню.

– Ну, при советской власти еще…

– При какой власти?

Я осекся.

– Советский Союз вы ведь не забыли?.. – добавил тихо.

Степан Валерьянович нахмурил лоб.

– Советский Союз… – произнес он задумчиво. – Чё-то слышал. Но точно не помню.

Я был в большом недоумении. Хозяин разыгрывать меня не мог – у него отсутствовало чувство юмора.

– А к чему это тебе? – спросил он.

– Да так. Поспорил тут…

– Ну и кто выиграл?

– Пока проигрываю я.

– Ха! – хмыкнул он. – На тебя похоже.

В течение нескольких дней я осторожно расспрашивал клиентов про Советский Союз. Никто про такую страну не помнил.