Николай Климонтович - Спич

Но на сей раз сердца тревога завела его в обратном направлении, в противоположное состояние…

Вздохнув, поднялся, стал исследовать номер. Что ж, он видел мельком на фасаде отеля шесть золотых звезд, и на четыре номер, пожалуй, тянул. Прежде другого — ванная комната. Белые махровые полотенца всяких размеров, и фен на стенке, попробовал — действует. И багрового нутра большая ванна. И хороший рассеянный цвет, как в библиотеке. Туалет здесь же, но за деликатной матовой перегородкой. Освежитель воздуха — ткнул — работает. Из гостиной выход в огромную лоджию с большими дачными пластиковыми столом и креслами, лоджию, на которой сейчас делать было решительно нечего. И еще две двери. Заглянул в спальню: всё в розовом, как будуар провинциальной кокотки, кровать king-size, постель мягкая, подушек много, пуховая перина, шкаф расположен удобно. Аккуратно повесил сменный костюм, разложил белье.

В кабинете на большом письменном столе обманчиво старинного вида настольная лампа зеленого стекла — удобна, и толстая коричневая книга обманчиво старинного переплета, открыл — Коран по-русски, что ж, в скандинавских шератонах лежит же английская Holy Bible. И какая-то папочка — поначалу не обратил внимания. Есть еще кресло для чтения, над ним — развесистое бра. Не Негреску , конечно, но недельку прожить можно, решил Евгений Евгеньевич. И продолжил распаковывать вещи. Достал пароварку — важнейший предмет в поездках, когда следует особенно внимательно относиться к диете. Поставил на письменный стол деревянный складень с Девой Марией, зачем-то купленный в Иерусалиме на ступенях Храма Гроба Господня у уличного торговца-араба. Вынул склянку французского одеколона pour homme, побрызгал на себя и в воздух. Вновь наткнулся на папочку. Раскрыл, это был поэтажный план отеля.

Евгений Евгеньевич никогда не любил всяких планов и чертежей, испытывал неприязнь к регулярному, даже разлапистая разноцветная карта московской подземки с ее перепутанными переходами вызывала у него смутную досаду. Но сейчас открыл обложку, полистал. Коридоры. Номера. Запасные выходы. На пятой странице был, по-видимому, план подвальных помещений, схема коммуникаций, а посередине красная стрелка указывала вниз. Перевернул еще страницу, на следующей был изображен пустой трехмерный куб, а в кубе надпись, лишь одно не понятное, показавшееся Евгению Евгеньевичу загадочным и таинственным, слово, — кэшэнэ.

Это мы с вами теперь многое знаем о богаче и магнате Равиле Ибрагимове, но Евгений Евгеньевич видел его, как мы помним, лишь однажды. И не знал о нем ничего, кроме странной приверженности того к словечку линейно . Он даже ни сном, ни духом не ведал, что находится сейчас на малой родине своего нанимателя. И биографию банкира он не успел — да и успеть не мог — прочитать. Не знал ничего, к примеру, ни про покойного брата Усмана, ни про сестер Дарью и Олесю Сухорук, первая тоже умерла, а вторая выехала в Болгарию на постоянное место жительства. Но и Равиль Ибрагимов тоже не подозревал, скажем, о существовании на свете, на Верхней Масловке сестер Достоевских, а также милого Павла, проживающего жизнь домашнего кота. Или о наличии в мире громкой внучки поэта Тихого.

Но мало того, что Евгений Евгеньевич очень предположительно знал, где он находится, на карте бы не нашел, — он не знал и того, зачем он находится здесь. Какое такое поручение он должен выполнить? И почему он должен здесь осваиваться ? Прошло уже два дня его пребывания в Halva Palace, но ясности не прибавилось, заказчик не торопился с ним связаться и никак не давал о себе знать. И нашему отважному путешественнику оставалось лишь теряться в догадках, строить смутные предположения и стараться выныривать из волн то и дело подступающего страха неизвестности. Не захлебнувшись и не впадая в отчаяние. Он даже целых два дня не брился, а ведь всегда стеснялся грубости растительности на лице — ему казалось, что в отличии, скажем, от Италии, в России молодые люди отпускают усы и бороды от комплекса неполноценности.

Евгений Евгеньевич много пил и много спал. Еду ему поначалу приносили в номер. В огромном холодильнике, который заменял и мини-бар, было много выпивки и стояла — ее Евгений Евгеньевич заприметил не сразу — фарфоровая фаянсовая расписанная драконами коробочка с крышкой. Однажды заметив ее, Евгений Евгеньевич заглянул под крышку, в коробочке обнаружилась какая-то очень мелко порезанная зеленовато-серая травка — анаша, не иначе. Понюхал — точно, она, уж не провокация ли, подумал пуганый Евгений Евгеньевич. И при очередном визите смазливого официанта с фруктами и сластями, приказал марихуану убрать. Тот удивился, но, все так же улыбаясь вместе загадочно и робко, поставил коробочку на тележку.

— Как тебя зовут? — спросил Евгений Евгеньевич скорее от скуки, чем имея какие-то виды.

— Алим, — сказал официант, продолжая улыбаться. У него были прекрасные зубы и распутно-застенчивый взгляд черных масляных глаз. И сложен неплохо.

— Алим, что ж, — пробормотал Евгений Евгеньевич. И добавил: — Алим линейно.

И подумал похоже на налим .

Тот вдруг спросил:

— А вас?

И Евгений Евгеньевич уловил — он этому дикарю интересен. Нет-нет, не то, откуда здесь , поморщился Евгений Евгеньевич, но ответил:

— Евгений Евгеньевич.

И махнул рукой. Официант вышел, укатив свою тележку.

Был еще один момент, который Евгений Евгеньевич счел забавным и случайным. Как-то далеко за полночь неожиданно зазвонил телефон, который до того все время молчал. И грубый мужской голос с каким-то варварским акцентом спросил:

— Не скучаете?

— Скучаю, — согласился Евгений Евгеньевич, не успев понять, что к чему. Это не был голос Равиля.

— Тогда девочки поднимутся.

— Нет, не надо, — быстро сказал Евгений Евгеньевич, сообразив, — не надо девочкам подниматься. Я уже сплю. — Гадость какая.

— Не беспокойтесь, за все заплачено.

— Это вы не беспокойтесь, — грубо сказал Евгений Евгеньевич и бросил трубку. Зануда, верхогляд.

Что бы это могло значить. Быть может, ему демонстрируют, что не знают и не интересуются его настоящими наклонностями. Положение было самое идиотское. Евгений Евгеньевич лежал под пуховой периной в тысячах километрах от Москвы, где бросил все дела, и не имел ни малейшего понятия, зачем, собственно, его сюда завезли. Заснуть снова нечего было и думать, проклятый сутенер , но откуда здесь могут быть девочки, уж не специально ли прислали?

Евгений Евгеньевич встал и закутался в толстый красный с зелеными клетками архалук, что всегда возил с собою. Сшил этот халат Евгений Евгеньевич на заказ: точно такой, с пушкинского плеча, некогда подарила Наталья Николаевна Нащокину, и сохранился портрет Павла Воиновича в этом кабинетном халате кисти шведа Мазера. Евгению Евгеньевичу казалось, что в этом архалуке он может произвести на мальчишек впечатление важности и монументальности, должны быть польщены, что такой человек на такого сопляка обратил внимание — жалкие ухищрения стареющего совратителя. Он зажег весь свет, подошел к большому зеркалу, распахнул полы халата, ноги были еще хороши. Почти как в греческом зале , ухмыльнулся про себя. Что ж, втайне, собираясь в любое путешествие, Евгений Евгеньевич до сих пор предвкушал возможное приключение. Нет, не платное, только не платное. Да здесь, наверняка, и не было подходящего контингента.