Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Так нет! Испокон веков люди прячут не только от других, но и от себя тайники души. У каждого есть такое, о чем не хочется вспоминать. Будоражить совесть не многим по плечу.

Но наше будущее вытекает из прошлого, а ты просишь предсказать его. Не опрометчиво ли? Ты не боишься, что твоя жизнь может оказаться под чужим, навязанным знаком, от которого трудно будет избавиться?

Впрочем, известно, что предсказания судьбы — дело ненадежное. На него можно и не обратить внимания, особенно, если оно с отрицательным знаком. Человеку свойственно отторгать плохие прогнозы. Но чтобы идти наперекор судьбе, требуется немалое мужество. И всегда остаются сомнения: тем ли путем я иду?

Жизнь полна противоречий. Даже незначительное проникновение в их лабиринт дает представление о том, что душа человека — вселенная, куда он и сам заглянуть страшится.

Человек в себе и Бог, и дьявол. Он может все и часто не делает ничего. Он исповедует добро, но постоянно совершает зло. Он призывает к миру и уничтожает тысячи себе подобных. И вся эта фантасмагория в нас самих, в наших генах, в тех следах, которые мы оставляем после смерти.

Природа не зря ставит глухую стену между человеком и его будущим. Она не желает, чтобы он напортил себе больше, чем это сделает за него судьба. А она, как известно, всегда пишет драму.

Да и как же иначе? Миг любви и надежд дается для продолжения рода, а дальше вступают в силу заботы, горести, болезни и, как итог, смерть. Стоит ли спешить в свое будущее? Так или иначе, мы все бредем в него. Итог всегда один.

Ну как, отговорил? Или все-таки лукавая молодость хочет ухватить судьбу за глотку?

А тебе не кажется, что «Песнь песней» и «Экклезиаст» просто перепутаны в «Библии» местами?

Друг мой! Прежде я с радостью исполнил бы твою просьбу. Это занятие мне самому долго было интересным. Но теперь я хочу тебе отказать. Причина простая: я дожил до возраста, в котором приходит уважение к судьбе и жалость к человеку.

От детства до старости — один миг.

И в этот краткий миг, который называется жизнью, люди напишут новые книги, изобретут тысячи нужных вещей, родят и вырастят детей и все-таки будут умирать с ощущением того, что ими сделано страшно мало, что главное остаётся недосказанным.

Это, видимо, и есть вечная загадка, которая стимулирует продолжение жизни на земле.

На Земле возможно счастье лишь потому, что человек не знает своего будущего.

С уважением к твоей любознательности, мой юный друг.

Ю.З.

Одна писательница сказала: «У меня проблемы: я развожусь с мужем, и мне нужно найти для него умную женщину».

Это уже мудрость. Почему? Потому что таким образом женщина сохраняет отца для своих детей, сохраняет нормальные отношения с бывшим мужем, показывает пример детям, как им следует поступить в подобном случае в дальнейшем.

Но к такому исходу семейных отношений почти никто не готов. А к разводу надо готовиться, как к неизбежной катастрофе. К неизбежной — подчёркиваю.

Развод нужно обговорить со всеми заинтересованными лицами: с родными, с детьми и с мужем. И сделать это, по возможности, спокойно. Иначе развод ломает жизнь не только женщине (для неё это всегда хорошая школа), но и детей. Они вырастут ущербными, не знающими семейного равновесия. Высшее проявление семейных отношений — гармония, но подобных семей я за всю жизнь встречал две или три.

Большая часть людей удовлетворена своей жизнью. Вешаются или прыгают с балконов немногие. Более того, мы втайне гордимся своей честностью, широтой натуры, изворотливостью или богатством. Некоторые — даже внешностью.

Я же всю жизнь гордился правдолюбием. Свою правду-матку я «резал» всем близким и друзьям и потому, в конце концов, остался почти один.

Я думал, что если человеку нельзя сказать всего, что о нем думаешь, то нечего и продолжать с ним отношения. При этом мне казалось, что и сам я готов с благодарностью выслушать любую критику. Однако получалось так, что если я слышал-таки ее, отношения сами собой прекращались.

И все же гордость за свое правдолюбие сидела во мне вплоть до прошлой недели.

Мне шестьдесят два года, голова, как и борода, седая. Каким же надо быть дураком, если неписаные законы человеческого общения, благодаря которым люди до сих пор как-то существуют, надо объяснять в этом возрасте!

Своей железобетонной «правдой» я разогнал близких. Рассорился даже с другом детства.

Надо сказать, что ссорился я далеко не со всеми. Для этого «жертве» нужно было быть либо моим родственником, либо другом, но обязательно тем, кому бы я мог «открыть» свою душу. На этом основании я и сам влезал в его дела и давал «мудрые» советы. С приятелями я не ссорился. И рад бы, да не было оснований.

Моя терпеливая жена не раз предупреждала, что вечная борьба за свою субъективную правду есть обыкновенная глупость, приводящая к одиночеству, но угомонить свое гипертрофированное правдолюбие я был не в состоянии.

Каждому известно, что одиночество в старости — вещь страшная, но люди предпочитают об этом не думать. Человеку вообще кажется, что он будет жить вечно. Я как раз из таких.

Нельзя сказать, что я не люблю людей, стремлюсь к отшельничеству. Напротив, я без них жить не могу. Я сутками готов болтать о так называемом духовном багаже: творчестве, музыке, стихах или живописи. Это не только интересно, но дает мнимое ощущение внутреннего роста. Как же? Приобщаемся к прекрасному!

В такой болтовне, как после бутылки портвейна, собеседники кажутся замечательными людьми, а от собственной персоны ты просто в восторге. Итак, в последнее время, не отдавая себе отчета по старой привычке, я подыскивал жертву, в которую мог бы вонзить свои правдолюбивые зубы.

И жертва нашлась, точнее даже две.

Первой на эту роль годилась жена одного из племянников, которую я терпеть не мог. Пять лет назад я даже не пошел на их свадьбу, дабы не выглядеть лицемером в собственных глазах.

Жили они по молодости лет и нашей российской глупости довольно скандально. Но это не помешало им родить сына, которого каждый из супругов очень любил.

К малышу душой привязалась и бабушка, полюбила его наша внучатая племянница, в которой мы с женой души не чаем.

Для начала я объявил жене, что не желаю видеть в нашем доме эту особу, ибо она «невежественна и скандальна». Затем я стал готовить обвинительную речь. Надо сказать, что я не думал над ней и не записывал ее на бумажку, как это делаю сейчас. Такие речи зреют независимо от сознания, они взращиваются где-то в глубине утробы, в почках или желчном пузыре.

Однако кровожадному организму, который носит мою фамилию, показалось мало сожрать хрупкую, хотя и упрямую девчонку, и он стал искать кусок пожирнее.