Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

«Я счастливый человек. Ощущение полноты жизни не покидает меня. В последние полгода это ощущение не исчезает даже в минуты огорчений и горестных раздумий по поводу, увы, неисправимых ошибок, которые я успел совершить.

Откуда возникло это чувство? Что породило мысль о счастливой судьбе моей?

Сознание того, что жизнь ни в чём не обошла, ничем не обделила, ни единой чаши не пронесла мимо. Питьё было разное: горькое, и сладкое, кислое и терпкое, но из каждой чаши мне выпало счастье пригубить.

Не смешно ли в тридцать четыре года писать такое? Ведь жизнь только набрала скорость. Впереди значительно больше, чем позади. Сколько ещё не понято, не прочувствовано, не опробовано! И всё же… Меня не оставляет желание писать о счастье жить, родившееся после событий последнего года».

Пытаясь понять причину, я прихожу к выводу, что родилось это чувство по двум причинам: я женился на доброй и мудрой женщине и начал писать. И в том, и в другом проклюнулось творчество.

1 ноября 2008 г.

Моногамность — высшее достижение человеческого духа. Творческие люди, особенно мужчины, чаще всего не моногамны. Но лучшие представители культурной среды, так сказать, носители духа, как правило, преданы одной женщине. Их любовь, начавшись, как у всех, со страсти, постоянно обогащается новыми качествами — удивлением, восхищением, обожанием, уважением, абсолютной преданностью и даже немыслимостью каких-либо сравнений. Такие люди всегда нравственны, ибо питаются из чистого источника, даже, если этот источник — собственное воображение. Преданность начинает граничить с верой в обожествление любимой женщины.

Так было у Андрея Платонова: «Как хорошо не только любить, но и верить в тебя, как в Бога, иметь в тебе личную, свою религию. Любовь, перейдя в религию, только сохраняет себя от гибели и от времени. Как хорошо в этом Боге не сомневаться, имея личность Божества всегда перед собою».

Думаю, что до обожествления близкого существа доходят чаще всего люди страдающие. Так любил жену Святослав Рихтер, так любил Александр Солженицын. В такой любви идёт взаимное обогащение, но особенно много получает мужчина. Душа любящей женщины — неиссякаемый родник, необходимый творческому человеку, как материнское молоко ребёнку. Только на молоке высшей нравственности вырастают великие произведения искусства.

19 мая 2009 г.

26 февраля 2004 г.

Во время моей поездки в Пермь в конце декабря 2003 года глава Пермойла, богатой, но непонятной для меня фирмы, подарил мне зелёный блокнот — справочник. Он так красив и так полиграфически шикарен, что я целый месяц не решался пачкать его своими каракулями. «Но ведь через год он устареет и станет не нужен, — подумал я, — так что пора».

Не знаю, хватит ли у меня энергии и достойных такой тетради мыслей, но я решился.

27 февраля 2004 г.

Читаю статью Иосифа Бродского «Об одном стихотворении». Это о Марине Цветаевой, которой Бродский поклонялся. Я же сейчас только «врубаюсь» в неё как в поэта. Статья написана по поводу поэмы «Новогоднее» — на смерть её любимого немецкого поэта Р.М.Рильке. Чтение сложное, заставляет шевелить мозгами. Но разве не достойного собеседника мы, русские литераторы, вечно ищем?

Бродский — достойный собеседник. От него я узнаю о поэзии так много, что не узнал бы из кучи литературоведческих книг. «Поэт, — говорит Бродский, — стремится не к признанию, а к пониманию». К этому стремится всякий творческий человек, но далеко не каждый понимает, что с повышением качества литературы круг понимающих сужается.

Я уже писал, что один известный кинорежиссер говорил: «Я свои фильмы снимаю для жены, но смотрят их тысячи людей. Однако её мнение для меня — самое важное».

Можно сказать, что литератор, тем более поэт, жаждет найти идеального читателя, то есть такого «понимателя», который улавливал бы его чувства с полуслова.

В реальности это невозможно — мы же все очень разные. Чаще всего читатель хочет получить от книги психологический комфорт, который зависит от гладкости и музыкальности языка и доступности мышления автора. Как бы ни сложны были идеи произведения, они должны быть изложены доступным языком, иначе книжку читать не будут. Всё дело в степени одарённости автора. Научить гладко писать или думать нельзя, как невозможно обучить человека гармонии. Это — от Бога.

Но сложность мышления Бродского привлекает. Не могу оторваться от статьи, как невозможно отставить текст Достоевского, когда погружаешься в его мысль. Бродский, как и Цветаева, не заботится о доступности материала. Он пишет «для себя», а значит для идеального читателя. Нечасто мне удавалось писать так, но бывали же минутки… (например, когда писал рассказ «На трассе»).

21 марта 2004 г.

В повести «Невский проспект» Гоголь описывает смерть художника Пискарёва. От чего же он умер? От наркотиков. Он покупал их в лавке «персиянина», торгующего шляпами.

А чем лечились в гоголевские времена? От всех болезней, как самое действующее средство, употребляли опиум. Гоголь был мнительным человеком, невольно приходит на ум — не слишком ли часто он сам употреблял его?

Что такое повесть «Нос»? Не видение ли это наркомана? И какое отчётливое! А «Вий»? Разве это не ужасный наркотический бред, описанный мастером? Может быть, именно здесь кроется источник психического расстройства автора.

Но тогда и загадка «Ревизора» и «Мёртвых душ» разрешается. А «Выбранные места из переписки с друзьями» — разве это не показатель творческой, да и вообще умственной деградации?

Мы думаем, что наркотики — чума двадцатого века. Как бы не так! Дюма-отец употреблял гашиш и угощал им друзей. Эдгар По — наркоман. Босх, Ван Гог, Фрейд, Бодлер, Байрон, Шелли, Берлиоз, Пол Маккартни — всего лишь краткий список творческих личностей. По большей части они употребляли опиум, но в наши дни это средство устарело. А «Зазеркалье» Керрола? Тоже бред наркомана.

Огромная часть человеческой культуры создана сумасшедшими или наркоманами. Восхищаясь картинами импрессионистов, мы как-то об этом не думаем. Что, например, я видел в художническом сквоте в Париже? Почти все алкоголики и наркоманы, все курят марихуану. Алексей Хвостенко, известный всему миру художник и бард «Хвост», столп андеграунда — полжизни кололся. Сбежавший на запад художник Юрий Гуров — хронический алкоголик, окончивший свои дни под машиной.

Как всё это понимать? Почему искусство тихого думающего обывателя не интересно человечеству? Почему людям нужен бред, эпатаж, запойный разврат? Все «жить торопятся и чувствовать спешат»? А в результате всегда — катастрофа. Глупо и нелепо.

23 марта 2004 г.