Ирина Денежкина - Дай Мне! (Song for Lovers)

– Шашлыки почти готовы…

Сказал не Машке, а так, себе.

– Сейчас перевернем последний раз…

У Машки перехватило дыхание от того, что человек, которого она так бешено любила и ненавидела, разговаривал с ней, да еще так мягко, почти ласково. Поджаристый аромат щекотал ноздри.

Стеклов снял шампур, повернулся к Машке и сказал опять как бы в никуда:

– Наверное, готово…

Машка не двинулась с места, прилипнув взглядом к кусту смородины. Она вдруг почувствовала, как возвращается обратно, в тот отрезок своей жизни, когда все было безнадежно, темно и пусто, где она постоянно натыкалась на сырые серые стены и кричала, но голос глох под сводами каменной коробки. Она отбросила со лба волосы, они снова сползли и закачались перед глазами, делая Машку похожей на красивого мальчика. Стеклов смотрел на нее, держа в руках шампур. Потом положил его обратно и некоторое время нерешительно стоял у мангала, и его черные глаза скользили по Машке. Она сидела, уставившись в землю. Стеклов вдруг подошел и присел перед ней на корточки. Машка задохнулась, почувствовав его запах и тепло, его близость и взгляд. Стеклов молчал, не зная, что сказать. Наконец выдавил:

– Что с тобой?

– Ничего, – резко ответила Машка, едва сдерживая слезы, а потом вдруг всхлипнула и велела:

– Уходи.

Стеклов не двинулся с места.

Из дома вышли Сашка Бердышев и Галя Романова с тарелками помидоров и огурцов. Машка вскочила и испуганно посмотрела на Стеклова, а он тоже отшатнулся и Машка прочитала в его глазах помимо испуга: «Какой фак!» Сашка поставил помидоры на столик и весело поинтересовался:

– Ну как шашлык?

– Готов, – так же ответил Стеклов и улыбнулся Гале, а та зарделась, но все–таки посмотрела на него с напускным возмущением. Теперь уже Машка думала: «Какой фак…»

Вечером Сашка, Стеклов, Галя Романова, Маша и еще человек семь сидели у костра и ели шашлык, запивая пивом и водкой. Но, впрочем, можно было бы сказать и наоборот: пили пиво и водку, заедая ее шашлыком. Трещали поленья и огурцы, Леха Петров измазал футболку с надписью «How much is the fish» помидорным соком с семечками. Машка сидела так, чтобы не видеть Стеклова, а он хохмил и острил, вызывая у Гали Романовой и Юльки Мухиной приступы удушья от смеха. Наська Кулакова не смеялась, а смотрела на Стеклова с каким–то внимательным равнодушием и он спотыкался о ее взгляд. Олег и Сашка Бердышев тихо пели: «Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…» Светка Рябова подпевала, а Маринка Травкина от этого морщилась. Потом Стеклов замолчал и все пели: «А не спеть ли мне песню а–а–а любви…» или «Ты всего лишь за пару часов забыла меня и ты даже не помнишь, что было вчера…». К костру пришла Галина кошачина и попыталась закусать до смерти Костю Патрушева, но он ловко отбросил ее на Леху Петрова, в которого кошачина впилась когтями и ее долго отдирали. Когда отодрали, она хитро подлизалась к Светке Рябовой и от души укусила ее за палец, после чего поспешно убежала.

Машка тихонько встала и пошла сначала в туалет, а потом за калитку, к реке. Было уже довольно прохладно, с реки тянуло свежестью. Воздух остывал пластами, выше был еще густо–теплый, а на земле – уже прохладный и у Машки замерзли ноги. Она вышла на берег и села на камень, сбросив кроссовки и поджав ноги. Прохладные чистые сумерки, просветленные золотой полосой на горизонте обнимали ее и качали, с того берега доносился дым топящихся печей и голоса мальчишек, плеск рыбы и лай собак. Спустя некоторое время она услышала сзади осторожные шаги и минуту спустя кто–то сел рядом с ней. Машка повернула голову и увидела золотистые в последних бледно–розовых лучах заката Олеговы кудри. Он достал из–за уха сигарету и закурил, глядя на реку. С того берега отчетливо донеслось:

– Коля, домой!

– Счас…

Олег улыбнулся и посмотрел на Машку. Она тоже улыбнулась. Потом они сидели и молчали, разглядывая перышки волн и слушая доносящиеся до них звуки с противоположного берега. Просигналила машина, сразу же яростно и весело залаяли собаки, послышался чей–то крик, потом хохот, детский голос громко заявил: «А я не так!» Машина затарахтела, смолкшие было собаки дружно загавкали опять, но тотчас же притихли. Раздалось тягучее «Му–у–у–у», а потом плеск воды и женский крик:

– Коля, сейчас же вылезай из воды!

Олег выстрелил бычком в сторону, снял рубашку и накинул ее Машке на плечи. К ним подошли две собаки: одна большая лохматая, с добродушной широкой мордой и умильными глазами, другая – тощая, вертлявая, в два раза меньше спутницы, с торчащими ушами и стервозным выражением тонкой гладкой морды. Добродушная собака села в сторонке, а вертлявая деловито подошла к Олегу и Машке, потыкалась им в руки и обнюхала карманы. Олег вытащил из кармана две печенинки, завернутые в бумагу и протянул вертлявой одну. Она брезгливо ее взяла и съела. Олег бросил вторую добродушной собаке и та благодарно помахала спутанным хвостом. Вертлявая тотчас же удалилась, а за ней и добродушная.

Машка засмеялась. Олег тоже хмыкнул и пригладил волосы.

– У тебя репей, – заметила Машка. Он крутнул глазами.

Машка притянула его за вихор и стала выдирать колючки из кудрей. Олег морщился и картинно охал, впрочем, иногда и не картинно. Машка вытряхнула последнюю колючку, Олег поднял голову и они посмотрели друг на друга совсем близко. Машка почувствовала сладковатую дрожь, глядя на губы и в кошачьи глаза Олега. Он дружески улыбнулся и сел, как сидел раньше. Машка тоже уперлась глазами в воду, но голова ее уже плыла и уши горели. «Что со мной, черт возьми?» – испуганно думала она, прижимая ноги к груди и крепко обхватив их руками, будто стараясь сделаться меньше.

На тропинке послышался говор и хохот и к берегу вышли Костя Патрушев и Юлька Мухина.

Юлька обрадовано воскликнула:

– Олег! – а потом так же – Машка!

– Здорово! – Костя сел рядом с Олегом, а Юлька – с Машей.

– Серый, прикинь, опять напился и закрылся в туалете! – весело сообщила Юлька – Так смешно! Ужас! А вы все пропустили!

– Пропустили? – засмеялся Олег – Серый это делает каждый день, так что можно сказать, что мы сегодня отдохнули от повседневности.

Машка улыбнулась, а Юлька спросила:

– А где Тоха?

– Не знаю, – пожал плечами Олег – Он сказал, что если сможет, то приедет.

– Если сдаст эту чертову военку? – спросил Костя, усмехаясь.

– Ага.

– Бедный Тоха! Как Баранов увидит его кольца и татушки, так сразу выпнет.

– Будем надеяться, что нет, – Олег искоса поглядел на Костю, находя его уморительным – Тебя же не выпнул, а у тебя татушка на груди, я знаю. И на виске тоже.

– Ну и что же? Что же? На виске не видно! – вскочил Костя и все засмеялись его поспешности.