Лорен Вайсбергер - Бриллианты для невесты

— Конечно, прыгнула бы. Но разве всего на прошлой неделе у тебя не был Крокодил Данди? Или я напутала? Бог мой, Эмми, никогда не думала, что мне будет трудно упомнить твоих мужчин.

Не послышалось ли Эмми раздражение в голосе Ади? Или осуждение? Осмелится ли она подумать, что это могла быть зависть?

— Рафи красивый, умный и абсолютно милый. Было так здорово!

— Давай не забывать, что он еще и еврей, — сказала Адриана, и Эмми представила, как она грозит ей пальцем.

— Мы знаем, что это значит… кандидат в мужья!

Эмми театрально вздохнула.

— Всего полгода назад вы с Ли в два голоса кричали, мне надо прекратить охоту на мужа и я обязательно должна расширить свой сексуальный ассортимент. Затем, когда я именно так и поступаю, вы говорите только о замужестве!

— Хорошо, querida, успокойся. Разумеется, я хочу, чтобы ты сполна развлеклась. Давай поболтаем о чем-нибудь другом, например, обо мне.

Эмми засмеялась, на приглушенном звуке переключая каналы гостиничного телевизора.

— Справедливо. Как мистер Бэрон? Мечта, как всегда?

— Он хорош. Вернулся на съемки в Торонто. Но у меня есть новость.

— Только не говори, что…

— Нет, мы не помолвлены. Однако… — Ради пущего эффекта она выдержала паузу, и Эмми готова была удушить подругу. — «Мари Клер» собирается печатать мою колонку!

— Твою колонку?

Эмми понимала, что не такой реакции от нее ждут, но она впервые об этом услышала.

— Да, можешь себе представить? В ноябре, на ужине, куда меня притащил Тоби, я познакомилась с одной редакторшей и научила ее ловить мужчин — кстати, она применила мои инструкции настолько успешно, что до сих пор встречается с парнем, с которым познакомилась в тот вечер, — и она хочет публиковать мои советы!

Эмми едва могла скрыть шок. Адриана — колумнистка? Кто-то будет платить ей за проделанную работу? Это с трудом укладывалось в голове.

— Ади, поздравляю! Ты сможешь поделиться своей Мудростью с целым поколением молодых женщин. Невероятно!

— Видит Бог, они в этом нуждаются. Американские женщины… Боже мой… но я попробую. Послушай, мне нужно готовиться к обеду. Папа пригласил на сочельник всех соседей. Куда ты сегодня идешь со своим израильтянином?

— В какой-то ресторан в Тель-Авиве, а потом, если спросит мое мнение, прямиком ко мне в номер.

Адриана вздохнула.

— Со мной разговаривает новая Эмми. Это согревает мне сердце, querida. Только будь осторожна, хорошо? И надо спать с каждым встречным.

— Я не ослышалась? Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? Да надо ли напоминать тебе…

Адриана перебила ее мелодичным смехом:

— Я должна бежать, querida! Желаю сегодня повеселиться, и счастливого Нового года! Поговорим в следующем году!

От этого разговора у Эмми осталось странное чувство, словно в младших классах, когда она наблюдала за подружками, ворующими помаду в «Кеймарте»: вроде не на сто процентов виновата, но нервничает и немного стыдится. Разве она не делает именно то, на чем настаивали? Она не пыталась никого сделать своим мужем — ни одной мечты о свадьбе за несколько месяцев! — и все равно ощущает их неодобрение. Это несправедливо! Даже у ангела Ли было до Рассела двенадцать или пятнадцать парней, и никто не посчитал это особо примечательным. А Адриана! Боже милосердный! Эта девица спала с мужчинами (множественное число), с которыми знакомилась в такси по дороге домой с вечеринок, никогда не видев их раньше, и имеет наглость делать вид, будто шокирована, когда Эмми знакомится на работе с приятным парнем и принимает трезвое, зрелое решение переспать с ним. «Прости, Ади», — подумала она, закатывая глаза. Секс с тремя исключительно вежливыми и красивыми мужчина ми еще не превращает тебя в роковую женщину.

Поклявшись не допустить, чтобы новоприобретенная стыдливость подруг помешала ей, Эмми отодвинула тарелку и уютно устроилась в мускулистых объятиях Рафи.

— Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм сегодня вечером? — проворковала она, покрывая его плечо легкими поцелуями. — Или может, закажем что-нибудь на платном канале?

Рафи погладил ее по голове и поцеловал в лоб.

— Я бы с удовольствием, дорогая, но мне нужно вернуться домой. — Он посмотрел на часы на ночном столике. — Вообще-то мне уже пора двигаться.

— Уже?

Эмми выпрямилась, едва не ударив его плечом в челюсть. Разве не собирались они провести весь день в постели, занимаясь любовью, принимая ванны и попивая йогуртовые Смузи? Она прикинула, что заниматься этим они будут по крайней мере до вечера, когда натянут что- то из валяющейся вокруг одежды и отправятся в какую-нибудь жалкую с виду забегаловку с отличной едой, известную только местным жителям. Они закажут фалафель и хуммус и будут пить дешевое красное вино, а потом побредут назад в отель, смеясь, держась за руки и всю дорогу натыкаясь друг на друга. Насытившиеся и измученные, они упадут на прохладные простыни и проспят десять часов кряду, проснутся только для того, чтобы снова заняться любовью, прежде чем он отвезет ее в аэропорт, где, поцелуями осушая слезы, поклянется приехать к ней в Нью-Йорк после праздников, если не раньше. Наверняка тогда она познакомится и с его родителями… конечно, получится слишком быстро, но, учитывая, что он проделает весь этот путь из Израиля, а те живут всего лишь в Филадельфии, глупо не встретиться за трапезой, даже если это будет ленч на скорую руку где-нибудь на…

— Эмми? Милая, я говорил тебе вчера, что сегодня поеду на юг. Ты не помнишь?

В его голосе звучала озабоченность, но Эмми была убеждена, что уловила легчайший оттенок раздражения. Конечно, она помнила, как он сказал, что должен будет уехать, но, разумеется, ему не поверила.

Эмми ткнулась губами ему в шею:

— Я помню, Рафи, но это было… было вчера. Тебе по-прежнему нужно ехать?

Ей ненавистен был звук собственного голоса, умоляющего и немного жалобного. Она только закончила рассказывать всем желающим, что открыта для случайных чему не обязывающих развлечений, и вот как клещ цепляется за почти незнакомого человека. «Прошу тебя, не устраивай второго Пола! — лихорадочно подумала она. — Прошу, прошу, прошу».

Он чуть-чуть отодвинулся и странно на нее посмотрел.

— Да, мне по-прежнему нужно ехать.

Произнес-то он эти слова, но означали они скорее: «Последние сутки были замечательными, но не настолько, чтобы я переменил свои планы и остался с тобой».

Уязвленная, Эмми натянула простыню до подмышек и отодвинулась в сторону, стараясь как можно больше прикрыться. Она чувствовала себя обнаженной и беззащитной, но было и кое-что еще: пришло это внезапно, но Эмми остро осознала, что никогда больше Рафи не увидит. Вдруг его отъезд лишь подтверждает, что они всего-навсего хорошо провели время вместе? В любом случае она только этого и хотела. Рафи был милым и красивым, но она его практически не знала и, если быть до конца честной, не представляла рядом с собой до конца своей жизни. Так чего расстраиваться из-за его отъезда, если он с самого начала предупредил, что уедет? Все очень просто, так просто, что Эмми заподозрила — все женщины планеты инстинктивно понимают это, даже если ни один мужчина не в состоянии постичь: дело не в том, чтобы он остался, ей нужно, чтобы он этого хотел. Неужели она просит слишком многого? И даже если она никогда и ни за что не согласилась бы поехать с ним по правде говоря, ей не помешает немного побыть в одиночестве, да и работу нужно наверстать, — неужели у него хватило вежливости предложить? Простое приглашение присоединиться? Или это настолько неразумно?