Дуглас Коупленд - Поколение Икс

МАКРАБСТВО:

малооплачиваемая, малопочетная, бесперспективная работа в сфере обслуживания. Пользуется репутацией удачно выбранной профессии у тех, кто подобной работы даже не нюхал.

Хотел бы я понять, откуда у Дега эта склонность к разрушению; во всем остальном он парень очень даже деликатный – однажды не мылся неделю, когда в его ванне сплел паутину паук.

– Не знаю, Энди, – сказал он, хлопнув моей дверью (собаки следом). Дег, в белой рубашке, со сбившимся набок галстуком, мокрыми от пота подмышками, двухдневной щетиной, в серых слаксах (не брюках – слаксах), был похож на падшего мормона – загулявшую половинку тандема по раздаче душеспасительных брошюр. Как лось во время гона, он немедленно ткнулся в овощное отделение моего холодильника и выудил из увядшего салата запотевшую бутылку дешевой водки. – То ли я хочу… нет, я – то не хочу, но мне хочется… проучить какую-нибудь старую клячу за то, что разбазарила мой мир, то-ли я просто психую из за того, что мир слишком разросся – мы уже не можем его описать, вот и остались с этими вспышками на экранах радаров, огрызками какими – то, да с обрывками мыслей на бамперах (отхлебывает из бутылки). В любом случае я чувствую себя гнусно оскорбленным.

Было, по-моему, часа три утра. Дег по-прежнему был готов крушить все и вся; мы оба сидели на кушетках в моей гостиной, глядя на огонь в камине, когда стремительно (и без стука) ворвалась Клзр, норково-гемная-под-бобрик-стрижка дыбом. Несмотря на маленький рост, Клэр всегда выглядит импозантно – профэлегантность, приобретенная на работе за прилавком фирмы Шанель в местном магазине Ай. Магнин.

– Мука адская, а не свидание, объявила она.

КОСМОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА БЕДНОТЫ:

социальная группа, для которой характерны беспрестанные, подрывающие карьеру и жизненную стабильность путешествия. Ее представители склонны к бесплодным) астрономически дорогостоящим романам по международному телефону с людьми по имени Серж либо Ильяна. На вечеринках увлеченно обсуждают, какая авиакомпания предоставляет больше скидок постоянным клиентам.

Мы с Дегом обменялись многозначительными взглядами. Схватив на кухне стакан с каким-то таинственным напитком, она плюхнулась на маленькую софу, ничуть не боясь грозящего ее черному шерстяному платью бедствия – бесчисленных собачьих волос.

– Слушай, Клэр. Если тебе тяжело говорить о свидании, может, возьмешь куклы и представишь его нам в лицах.

– Остроумно, Дег. Оченно остроумно. Черт, еще один спекулянт акциями и еще один nouveau [ 2] кулинарии ужин из проросших семян люцерны и воды Эвиан. И, естественно, он оказался из Школы выживания. Весь вечер говорил о переезде в Монтану и какие химикалии положит в бензобак, чтобы его не разъедало. Не могу больше. Мне скоро тридцать, а я себя чувствую персонажем цветного комикса. – Она оглядела мою функционально (ноль претензий) обставленную комнату, которую оживляли разве что дешевенькие третьесортные индейские коврики. Лицо ее смягчилось. – А самый жуткий момент сейчас расскажу. На 111-м хайвее в Кафедрал-Сити есть магазинчик, где продают чучела цыплят. Мы проезжали мимо, и я чуть в обморок не упала – так мне захотелось цыпленка, они чудо какие славные, но Дэн (так его звали) сказал: Брось, Клэр, цыпленок тебе ни к чему, на что я сказала: Дэн, дело ведь не в том, что он мне ни к чему. Дело в том, что мне его хочется. И тогда он закатил мне фантастически скучную лекцию: мол, мне хочется чучело только потому, что оно так заманчиво выглядит на витрине, а как только я его получу, сразу же начну думать, куда его сплавить. В общем-то, верно. Тогда я попыталась объяснить ему, что чучела цыплят – это и есть жизнь и каждое новое знакомство, но объяснения как-то завяли – слишком уж запутанная вышла аналогия, – и наступило то ужасное за человечество обидно молчание, в какое впадают педанты, когда решают, что говорят с недоумками. Мне хотелось его придушить.

– Цыплята? – переспросил Дег.

– Да. Цыплята.

– Ну-ну.

– Ага.

– Кудах-тах-тах.

Воцарилась атмосфера скорби и дуракаваляния (в равных дозах), и спустя несколько часов я удалился на крыльцо, где сейчас и отдираю гипотетический жир яппи с морд моих собак, одновременно наблюдая, как постепенно розовеет долина Коачелла, долина, в который лежит Палм-Спрингс. Вдалеке на холме виден растекающийся по скалам, подобно часам Дали, седлообразный особняк, которым владеет мистер Боб Хоун, артист эстрады. Мне спокойно, потому что друзья мои рядом.

– В такую погоду полипы бешено плодятся, – объявляет Дег, выходя и садясь рядом со мной, сметая шалфейную пыльцу с расшатанного деревянного крыльца.

– Фу, какая гадость, говорит Клэр, садясь с другой стороны и укрывая меня одеялом (я в одном белье).

– Совсем не гадость. Серьезно, ты бы посмотрела, как иногда выглядят тротуары возле террас ресторанов в Ранчо-Мирадж этак в полдень. Люди смахивают полипов, как перхоть, а ступать по ним – все равно что гулять по рисовым палочкам Воздушный завтрак.

Я говорю: Тс-с, и мы впятером (не забудьте собак) смотрим на восток. Я дрожу и плотнее закутываюсь в одеяло – сам не заметил, как продрог – и думаю, что в наши дни адской мукой становится буквально все: свидания, работа, вечеринки, погода… Может, дело в том, что мы больше не верим в нашу планету? А может, нам обещали рай на земле и действительность не выдерживает конкуренции с мечтами?

А может, нас просто надули. Как знать, как знать…

Знаете, Дег с Клэр много улыбаются, как и большинство моих знакомых. Но в их улыбках мне все время чудится что-то либо механическое, либо злобное. Как-то так они выпячивают губы… нет, не лицемерно, но оборонительно. Сидя между ними на крыльце, я испытываю небольшое озарение. Оно состоит в том, что в своей повседневной, нормальной жизни мои друзья улыбаются совсем как те люди, которых принародно обчистили на нью-йоркской улице карточные шулера – беззлобно, но все же обчистили, а они – жертвы социальных условностей – не решаются выказать свой гнев, чтобы не показаться полными недотепами. Мысль мимолетная.

НЕДОКАРМЛИВАНИЕ ОРГАНИЗМА ИСТОРИЕЙ:

характерная примета периода, когда кажется, будто ничего не происходит. Основные симптомы: наркотическая зависимость от газет, журналов и телевизионных выпусков новостей.

ПЕРЕКАРМЛИВАНИЕ ОРГАНИЗМА ИСТОРИЕЙ:

характерная примета периода, когда кажется, будто происходит слишком много всякого. Основные симптомы: наркотическая зависимость от газет, журналов и телевизионных выпусков новостей.

Первый проблеск солнца появляется над лавандовой горой Джошуа; но нам троим непременно нужно выпендриться себе во вред – мы просто не можем оставить этот момент без комментариев. Дег чувствует себя обязанным приветствовать зарю вопросом к нам, мрачной утренней песнью: