Сергей Морозов - Великий полдень

— Неужели тебя увлекает война с собственными родителями? — спросил я у Александра, наблюдая за своим компьютерным уродцем-двойником, кривлявшимся на экране монитора.

— Но ведь это не на самом деле, — ответил сын. — Не по-настоящему.

— А вдруг тебе потом захочется по-настоящему?

— Что? — не понял он.

— Ну это самое — воевать против меня, против мамы?

— Что ты, папочка! — недоуменно воскликнул мальчик. — Это же такая игра. Обыкновенная игра.

— Ну хорошо. А я, к примеру, могу вступить в игру?

— Как? Зачем? Ты же взрослый! — удивился сын. — Правила это запрещают.

— Ну и что. А я выдам себя за какого-нибудь мальчика.

— Понимаю, — серьезно кивнул Александр. — Ты хочешь внедриться в качестве агента. Даже не пытайся, папочка, только время зря потеряешь, проходя предварительные тесты. Даже если тебя не вычислят при регистрации, тебя раскроют через пять минут после начала игры. Игра умеет распознавать, когда к ней подключается взрослый.

— Черта с два! — усмехнулся я.

— Попробуй, папочка.

Я не поленился, прочитал условия игры и тут же принялся заполнять регистрационную форму. Я был очень осторожен, но уже на четвертом или пятом вопросе на экране появилось мое символическое изображение: уродец, которого сбрасывают в яму, а яму эффектно закатывает асфальтом паровой каток.

— Что это? — удивился я. — Я уже выбыл из игры?

— Я же говорил, — кивнул сын.

— А я попробую еще раз, — упрямо заявил я.

Увы, все следующие попытки пресекались в самом начале.

— Не могу понять ее логики, — признался я.

— Вот видишь, бесполезно, — заверил меня Александр. — Теперь, как бы ты ни называл себя, игре известен твой почерк, и тебя каждый раз будут выключать.

— Что же ты раньше не сказал насчет почерка! — азартно воскликнул я.

— Ты бы все равно не поверил, — вздохнул сын.

— Может быть, есть какие-то коды?

— Дядя Паша Прохоров пытался их подобрать, но даже у него ничего не вышло.

— Интересно, — пробормотал я. — А что если я возьму и воспользуюсь твоим именем? Буду играть от твоего лица?

— То же самое. Тебя, папочка, тут же вычислят, а мне потом придется проходить предварительные уровни. Да еще получу предупреждение, что пустил тебя в игру.

— Тогда давай будем играть в паре! Что скажешь, сынок? Ты и я вместе! Вместе мы уж как-нибудь ее обманем, эту игру!

— Ты не внимательно прочел вводные правила, папочка, — снова вздохнул сын. — А там сказано, что если игрока поймают на предательстве, его больше в игру вообще не примут…

— Что ж, в общем это справедливо… Хорошо, — сдался я, — тогда, если не возражаешь, я посижу понаблюдаю. Это вашими правилами не воспрещается?

— Вроде бы нет, папочка, — засмеялся Александр. — Только тебе неинтересно будет.

— Почему неинтересно? — с энтузиазмом воскликнул я. — Очень даже интересно! — И стал смотреть. Должен же я быть в курсе того, чем увлекается мой сын.

Впрочем, интересного действительно было мало.

Плебеи, то есть мы, взрослые, выходили из повиновения, подкапывались под форпост, который охранял и строил Александр, и не оставляли попыток просочиться через границу. Но Александру удавалось без особого труда пресекать все эти поползновения. Плебеи откатывались назад, перегруппировывались. Они были ужасно противные, лживые и коварные: они пытались заговаривать зубы, отвлекали всяческими обещаниями и предложениями мирного сотрудничества, но при первой возможности норовили подстроить какую-нибудь гадость.

Время от времени транслировались сообщения о том, что разоблачен и уничтожен очередной агент плебеев. Иногда Александра вызывали на подмогу на соседние форпосты, где плебеям удавалось — таки просочиться через границу. Нужно было вытеснять их обратно, наводить порядок, поскольку помещения и окружающий ландшафт были варварски изуродованы. Изгнанные плебеи злобно шипели, бранились, исходили пеной, кривлялись. Они восполняли силы неумеренным потреблением спиртного, при этом ссорились друг с другом, ругались из-за денег, а затем, отоспавшись в своих берлогах, конечно, принимались за старое.

В конце концов Александр выполнил возложенную на него сегодня миссию. Ему удалось удержать плебеев в повиновении, поучаствовать в совместных операциях и укрепить свой форпост, за что ему было присвоено сразу три золотые звезды.

— По-моему, какая-то дурацкая игра, — вырвалось у меня, когда Александр выключил компьютер.

— Я же говорил, папочка, тебе будет неинтересно.

— А тебе самому что — очень нравится?

— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Так себе. Но ведь у нас в школе все играют.

— Ну и что что все! А ты придумай что-нибудь более интересное.

Александр нахмурился.

— Все ребята играют, — повторил он. — И потом — мне поручили выполнить мою миссию!

Я сразу понял, о чем он в этот момент подумал. Однажды он попробовал отстоять собственное мнение — это было на Новый год — а в результате лишился товарища. Может быть, он уже жалел об этом… Неужели в самом деле жалел?

— Все правильно, — кивнул я. — Ты выполнил свою миссию. Игра есть игра.

А может быть, это было даже к лучшему. По крайней мере Александр не слишком расстраивался из-за потери макета. А глупая игра, что ж ведь когда-нибудь она надоест.

Я погладил Александра по голове и поднялся.

— Папочка, ты завтра что, едешь в Деревню? — вдруг спросил сын.

— Еду…

— А меня возьмешь с собой?

— Но… — запнулся я, — я еду туда не надолго, по делу.

— Знаю. На похороны, — спокойно сказал Александр. — Так ты возьмешь меня?

— Детям там нечего делать.

— Почему? — покраснел Александр.

— Ты что, похорон не видел? — ляпнул я.

— Конечно. Не видел.

— Ну да, правда, ты их еще, кажется, не видел… Там не будет ничего интересного, — твердо сказал я. — Кроме того, тебе завтра в школу.

— А похороны — уважительная причина.

— Нет-нет, это исключено.

— Но почему, папочка?

А действительно, почему?.. Я смущенно молчал. Александр рвался со мной в Деревню, надеясь увидеться с Косточкой. Это ясно. Значит, он и правда жалел о том, что не захотел пожертвовать Братцем Кроликом. Может быть, ему даже было стыдно, что он — такой большой, а как маленький вцепился в какую-то плюшевую игрушку.

— Ты хочешь помириться с Косточкой? — напрямик спросил я.

— Если он захочет.

— А если нет?

— Его дело.

— Вот молодец! — обрадовался я, но тут же спохватился: — Зачем же ты хочешь ехать?

Я пытливо посмотрел ему в глаза. Александр отвел взгляд и ужасно покраснел. Если не ради Косточки, то… Не иначе, как ему хотелось повидаться с той, которую однажды в санях «выбрал» и провозгласил «своей» и которую потом пригласил танцевать у новогодней елки, — с ней, с Майей! Ну конечно, так оно и было!