Сергей Морозов - Великий полдень

Я пожал плечами.

— Вообще-то, — пошутил я, — после моей Москвы, я имею полное право почить на лаврах.

Моя невинная шутка почему-то не понравилась Наташе. Немного погодя, когда мы с ней оказались одни, она заметила:

— Если следовать твоей логике, мы теперь все можем почивать на лаврах. Твои отец с матерью — потому что произвели на свет такого гения, как ты. Александр — потому что у него такой достойный отец, заслуг которого хватит на несколько поколений вперед. Не говоря уж обо мне…

— Ну да, — простодушно кивнул я, — конечно. Ты жена творческого человека, помощница. Тебе пришлось нелегко. Ты многое претерпела, во всем себе отказывала. Тебе хотелось жить по-человечески, а я кормил тебя мечтами…

— Может быть, я не самая идеальная жена и помощница, — перебила меня Наташа, — я знаю, ты именно так считаешь! Но если бы не я, твои мечты так и остались бы мечтами.

— Как это? — не понял я.

— Сколько я унижалась, сколько упрашивала Маму, чтобы та убедила Папу поддержать твой проект! Сколько выслушала поучений! У нее в голове не укладывалось, как я позволяю тебе обращаться со мной подобным образом.

— Каким образом?

— Позволила тебе сесть мне на голову. Другие то мужья делают все возможное, чтобы обеспечить жен… Еще счастье, что Папа распорядился насчет твоего проекта, договорился с архитектурной конторой. Иначе, кто стал бы с тобой нянчиться!

— Ты действительно так думаешь? — потрясенный пробормотал я.

— А разве не так?

— Погоди, погоди! Почему ты считаешь, что тебе приходилось из-за меня унижаться? Кажется, Мама твоя задушевная подруга. И я ей как бы не совсем чужой…

— Странно, что ты этого не понимаешь, — вздохнула Наташа. — Ты же знаешь, как они всегда к тебе относились.

— А как они ко мне относились?

— Как к фантазеру и бездельнику. Вот как!

Мне сразу вспомнился разговор с Папой. Наташа почти в точности повторила его слова. Он обозвал меня фантазером и бездельником.

В глубине души я допускал, что в пылу ссоры или сгоряча Наташа способна высказать мне нечто подобное, но на самом деле так не думает. Теперь я убедился, что и она обо мне такого мнения. Мне и в голову не приходило требовать от жены, чтобы она вникала в суть моей работы, прониклась ею так, как я.

— Они могут думать обо мне все, что угодно, — махнул рукой я. — Только зачем ты мне все это говоришь?

— Затем, — покраснев, промолвила Наташа, — чтобы ты оставил хотя бы свою иронию по поводу моей работы!.. Наши старички и те лезут из кожи, чтобы сэкономить, добыть лишнюю копейку. Если бы не моя работа, не знаю, на что бы мы вообще жили. С ужасом вспоминаю, как мы с Александром голодали, пока я не послушалась совета Мамы и не стала надеяться только на себя. Разве я не унижалась, побираясь у Мамы с Папой, занимая у них деньги? Я унижалась, пока ты жил в свое удовольствие…

— Значит вы голодали, ты унижалась, а я жил в свое удовольствие?

Вместо ответа, она одарила меня презрительным молчанием.

Что ж, в одном она была наверняка права: пожалуй, я действительно жил в свое удовольствие…

— Да, тебе доставляло удовольствие жить так, как ты хочешь, — наконец сказала она. — Тебе этого достаточно. И тебя никто не трогает. А я хочу, чтобы у меня было хотя бы самое необходимое — то, что имеет каждая нормальная женщина. Я сама заработаю себе все, что нужно. Единственное, что я хочу, чтобы ты мне не мешал. И какого бы ты ни был мнения о России, очень прошу тебя оставить при себе свою иронию насчет этого…

Господи, еще не хватало нам с женой обсуждать Россию!

— Боже упаси, — поспешил заверить ее я, — я тебе не мешаю. И вовсе не думал ни над чем иронизировать.

— Нет, я видела, — сказала жена, — ты улыбался!

Кто мог предположить, что очень скоро у меня у самого появятся причины заинтересоваться Россией. И повод обнаружится самый неожиданный.

Александр даже больше прежнего был увлечен «Великим Полуднем».

Война между «патрициями» и «плебеями» разгоралась и велась «не на жизнь, а на смерть». Игра самосовершенствовалась, число игроков в ней значительно возросло. Вносимая ими информация анализировалась, перерабатывалась в соответствии с программой. И, видимо, активно использовалась. Надстраивались все новые уровни, в игре открывались новые возможности, условия и правила игры постоянно корректировались и усложнялись.

Теперь, по сравнению с первоначальным вариантом, игра уже не выглядела примитивной и дебильной. Стратегия и тактика стали гораздо более изощренными. Все чаще развитие сюжета нескончаемой битвы требовало разработки более сложных, совместных с другими игроками планов, а также разгадывания планов противника, причем не только в военной сфере, но и в производственной, экономической и, кажется, даже финансовой.

Для Александра, который становился все более опытным игроком, шаг за шагом открывались новые уровни игры, области виртуального пространства, вход в которые до этого был невозможен из — за разветвленной системы внутренних кодов. Я уже имел случай убедиться, что программа запоминала почерк каждого игрока и при запуске, в нескольких игровых тестах распознавала участника и вела с ним общение строго индивидуально. Меня приводило в изумление, какими темпами прогрессирует игра. Но еще больше изумляло, с какой легкостью сын усваивает новый материал и адаптируется к непрерывно усложняющимся условиям.

Тут, конечно, не было большого чуда. Дети постоянно обмениваются между собой новой информацией и без видимого усилия овладевают всеми новинками, едва те появляются в компьютерной сети. В отличие от взрослых, дети вообще не мудрствуют, не пытаются прежде времени проследить все связи, преодолеть хаос и систематизировать новую информацию. Перенимая друг у друга разрозненные навыки, они, можно сказать, действуют тупо-прагматически, тогда как мы, взрослые, утратили эту легкость восприятия и образа действия, и нам даже претит действовать наугад. Мы патологически желаем во всем осмысленности, а в результате вязнем в бесчисленных «почему»… Впрочем, по сравнению с родителями и мы в свое время казались удивительно продвинутыми акселератами.

В общем, Александр чувствовал себя в потоке сложной и многообразной информации, как рыба в воде. К тому же у них в школе имелся свой прекрасный компьютерный консультант и эксперт — сынок нашего компьютерного гения Паши Прохорова. Наш домашний компьютер был оснащен стандартным набором игровых устройств — модемом, активным речевым модулем, а также парой виртуальных перчаток. Когда я заглядывал в комнату к сыну, меня охватывало понятное отцовское умиление. Это была трогательная и одновременно забавная картина: по соседству с образцами новейший компьютерных технологий, Александр все-таки поместил свою любимую игрушку — плюшевого друга Братца Кролика. Слава Богу, мой сын все еще оставался ребенком, несмотря на то, что был занят сложной игрой, освоить которую затруднялся даже я, взрослый.