Сергей Морозов - Великий полдень

— Ну вот, — перебила меня Наташа, — а теперь дети рассказали ему, что ты сам за ней ухаживаешь! Он говорит, что теперь они его этим дразнят. Можно себе представить, какая это травма для мальчика! Если бы ты видел, как он вчера рыдал, когда мы с ним разговаривали об этом, сто раз наверное подумал бы, прежде чем выкидывать такие номера. Бедный малыш! Мне стоило немалого труда его разговорить и все это из него вытянуть.

— То есть как — вытянуть? Что вытянуть?

Жена смерила меня с головы до ног насмешливым взглядом и после долгой паузы с презрением вымолвила:

— Александру сказали, что его папочка размечтался насчет Майи. Что он спит и видит, как бы уйти из дома и поселиться в ее апартаментах в Москве.

Я непроизвольно посмотрел в окно — туда, где сияли огни Москвы. Должно быть, жена проследила мой взгляд и насмешливо поинтересовалась:

— Ну, что? Скажешь, все это детские фантазии?

Ах, если бы я сам что-нибудь понимал!.. Мне претило отпираться и лицемерить, тем самым провоцировать язвительность жены, а затем отшучиваться.

— А ты, — серьезно спросил я, — что ты об этом думаешь? Что если бы нам с тобой действительно пришлось расстаться?

— Как хочешь, — быстро ответила жена. — Хочешь расстаться — расстанемся. Только будь добр, — холодно прибавила она, — изволь предупредить меня заранее. Постарайся, чтобы я больше не сгорала от стыда и не чувствовала себя дурой… — Она сделала паузу, и мне показалось, что вот теперь-то у нас и состоится настоящее выяснение отношений. Но ничего подобного не произошло.

— Спокойной ночи, — также холодно и насмешливо сказала она, — пусть тебе приснятся хорошие сны! — И, оборвав разговор, который явно не был закончен, как ни в чем не бывало вышла из комнаты.

Немного погодя Наташа и наши старички уселись смотреть телевизор, а я заглянул к Александру. Мне казалось, я должен откровенно обсудить с сыном то, что произошло. Я еще не знал, как объясню ему все, но почему-то был уверен — он поймет меня. Было уже довольно поздно, а он все еще сидел за компьютером. Был ли это «Великий Полдень» или что другое, я не успел рассмотреть. Как только я вошел, Александр тут же переключился на другую программу, а затем и вовсе выключил компьютер. Честно говоря, меня это неприятно резануло, но я решил, что не стоит обращать внимания на подобные мелочи. Я присел на край стола, а Александр взял школьную сумку и, как мне показалось, принялся рыться в ней, без нужды перекладывая тетради и книги.

— Как дела? — поинтересовался я и вдруг поймал себя на том, как формален и в сущности пуст этот мой всегдашний вопрос. Вероятно, Александр давным-давно перестал на него реагировать.

— Нормально, — ответил мальчик.

— Как «Великий Полдень»? Удалось поправить то, что приключилось из-за меня?

— Угу, — нехотя откликнулся Александр.

Вдруг я заметил, что нигде не видно его плюшевого любимца Братца Кролика.

— А где же наш любимый Братец Кролик? — вырвалось у меня.

Александр не ответил и продолжал возиться со школьной сумкой. Я повторил вопрос. Александр бросил на меня быстрый взгляд, но тут же отвел глаза.

— Разве ты забыл, папочка, — сказал он с тем равнодушием, в котором было столько сходства с Наташиной манерой изображать безразличие, — мы еще в тот раз с ним разобрались. Во Дворце, при помощи огнемета.

— Я про настоящего Братца Кролика, — смутился я.

— Разве ты не знаешь, что настоящего братца кролика вообще не существует?

— А вот это, как говорится, еще не факт, — подмигнул я сыну. — Но в данном случае я имею в виду его плюшевую имитацию. Где твоя любимая игрушка?

— Она не моя любимая, — пробурчал мальчик. — К тому же она была поломана…

— А все-таки — где Братец Кролик?

— Кажется, я оставил его в Деревне, — покраснев, сказал он. — Я уж и забыл про него… Кажется, он вообще потерялся, — прибавил он, покраснев еще больше.

В этот момент я даже забыл, для чего зашел к сыну и о чем собирался с ним потолковать. Меня обескуражила эта новость. Я понял, что сын мне лжет и что на самом деле произошло с Братцем Кроликом в Деревне. Меня пронзила жалость к малышу. Захотелось обнять мальчика, погладить по голове, утешить. Это было нелепое желание. Я бы утешал себя, а не его.

— Значит, вы с Косточкой помирились? — грустно спросил я.

— А мы с ним и не ссорились, папочка, — пожал плечами Александр.

Он наконец закончил перекладывать тетради и, взглянув на часы, сказал:

— Пойду почищу зубы перед сном.

— Умница, — кивнул я.

Александр отправился в ванную, а я встал и, достав из шкафчика постельное белье, тщательно постелил ему постель, взбил подушку, откинул край одеяла и присел на край кровати.

Что я мог с этим поделать? Не мог же я запретить Наташе возить Александра в Деревню! Кроме того, я вовсе не был против того, чтобы он дружил с Косточкой. Несмотря на инцидент с игрушками, я не считал Косточку злым или жестоким. Но мне хотелось, чтобы их дружба возобновилась не такой ценой. Мне было жаль, что Александр расстается с милыми детскими иллюзиями подобным образом. К тому же я надеялся, что у него со временем появятся новые друзья.

Александр умывался и чистил зубы на редкость добросовестно и долго.

— Ты пожелал спокойной ночи маме и нашим старичкам? — спросил я, когда он, наконец, вернулся в комнату.

Он кивнул.

— Тогда ложись, — сказал я.

Александр нехотя забрался под одеяло, а я заботливо его укрыл со всех сторон. Конечно, не стоило так нянчиться с ним, не такой уж он был у нас малыш. К тому же он был мальчик. Но, каюсь, на этот раз я не смог удержаться. Повторяю, если я кому и сочувствовал, кого и хотел успокоить в этот момент, то, пожалуй, самого себя.

— Ты, папочка, наверно подумал, что я отдал Братца Кролика Косточке? Что я ему поддался? — вдруг спросил Александр.

— А разве не так?

— Я ему не поддавался.

— Но Братца Кролика все таки отдал, да?

— Косточка не требовал, чтобы я его отдал. Ты говоришь, а сам даже не знаешь, как было.

— Хорошо, тогда расскажи как было…

— Я сам так решил. Вот и все.

Я лишь покачал головой. Мне было так грустно, как будто я тоже простился с какими-то прекрасными иллюзиями. Даже если ему было что рассказать, он предпочитал отмалчиваться и этим походил на мать. Некоторое время мы молчали. Я уже хотел уйти и оставить его в покое.

— Значит, мамочка тебе рассказала, как меня… дразнили? — глядя в сторону, выдавил из себя Александр.

Я вздрогнул. Что я мог ему объяснить, какие слова подобрать? Что он еще маленький и что, когда подрастет, все поймет? Увы, ничего другого я не мог ему сказать.

— Кто тебя дразнил? Опять он — Косточка? — тихо спросил я, не зная, куда деваться от стыда и тоски.

Александр энергично замотал головой. Нет, Косточка его не дразнил. Напротив, он по дружески защитил его от насмешек. Постепенно из его сбивчивого рассказа я выяснил, как именно обстояло дело.