Амитав Гош - Маковое Море

— Стало быть, власти по-прежнему хотят перекрыть торговлю опием?

— Боюсь, так, — ответил капитан. — Похоже, мандарины заупрямились. Давеча у ворот Макао обезглавили с полдюжины торговцев опием, а тела их выставили на всеобщее обозрение, чтоб и европейцы полюбовались. Несомненно, это возымело эффект. Еще в феврале цена лучшего опия из Патны упала до четырехсот пятидесяти долларов за ящик.

— Мать честная! — крякнул мистер Дафти. — Вдвое меньше, чем в прошлом году?

— Именно, — кивнул мистер Бернэм. — Теперь уже ясно: косоглазые ни перед чем не остановятся, чтобы вытурить нас из бизнеса. И они в том, безусловно, преуспеют, если не уговорить Лондон на ответный удар.

В разговор вмешался судья Кендалбуш:

— Скажите, капитан, разве нашему представителю в Кантоне мистеру Эллиоту не удалось убедить мандаринов в необходимости легализовать опий? Я слышал, будто они стали понимать выгоды свободной торговли.

— Вы слишком оптимистичны, сэр, — усмехнулся мистер Дафти. — Китаезы — твердолобые ослы. Никаких шансов, что они передумают.

— Слухи не беспочвенны, — сказал капитан. — Говорят, в Пекине есть люди, ратующие за легализацию опия. Но якобы император с ними не считается и намерен под корень уничтожить торговлю зельем. Мол, потому и назначил нового губернатора.

— Ничего удивительного. — Заправив большие пальцы за проймы жилета, мистер Бернэм окинул собеседников довольным взглядом. — Уж я-то совсем не удивлен. С самого начала я знал, что этим кончится. Джардин и Матесон давно о том говорили, и я разделяю их мнение. Война пакостна, я ее ненавижу. Однако нельзя отрицать, что бывают времена, когда она не только справедлива и необходима, но и гуманна. В Китае настало именно такое время, и с этим ничего не поделаешь.

— Как это верно, сэр! — с чувством произнес мистер Дафти. — Иного выхода нет. И впрямь, этого требует гуманность. Стоит лишь подумать о несчастных индийских крестьянах — что с ними будет, если в Китае запретят продавать опий? Сейчас-то бедолаги еле сводят концы с концами, а уж тогда станут помирать толпами.

— К сожалению, вы правы, — мрачно сказал мистер Кендалбуш. — Мои друзья в миссиях согласны, что война необходима, если мы хотим открыть Китай для слова божьего. Жаль, конечно, но лучше поскорее с этим разделаться.

— Раз уж мы все согласны, — сверкнул глазами мистер Бернэм, — пожалуй, я могу поделиться наисвежайшей новостью. Разумеется, строго конфиденциально.

— Конечно, конечно.

— Мистер Джардин пишет, что наконец-то уговорил премьер-министра.

— В самом деле? — вскинулся мистер Кендалбуш. — Лорд Палмерстон [48] Генри Джон Темпл, 3-й виконт Палмерстон (1784–1865) — английский государственный деятель, в середине XIX в. премьер-министр Великобритании. готов направить флот?

— Да, — кивнул мистер Бернэм. — Только «флот» — сильно сказано. Мистер Джардин полагает, что трухлявую китайскую оборону удастся сломить малой силой. Понадобятся два-три фрегата, ну и пара дюжин торговых судов.

— Браво! — хлопнул в ладоши мистер Дафти. — Значит, война?

— Думаю, теперь это уже определенно. Конечно, якобы начнутся переговоры, которые по вине косоглазых зайдут в тупик. Вот тогда на сцену выйдет флот, и все моментально закончится. Будет иметь место лучший вид войны — скоротечной, дешевой и с несомненным результатом. Много войск не нужно, сипаи справятся парой батальонов.

— Уж это точно! — утробно хохотнул мистер Дафти. — Наши черные в момент разгонят желтопузых. Все кончится за пару недель.

— И я не удивлюсь… — мистер Бернэм сигарой проткнул воздух, — если на улицах Кантона жители будут приветствовать наши доблестные войска.

— Уж это как пить дать! — вскричал лоцман. — Привалят толпой и зажгут благовонные палочки. Китаезы, они олухи, но выгоды своей не упустят. Вот уж им радость избавиться от тирана!

Общий ажиотаж захватил и Захария, который сунулся с вопросом:

— Когда флот будет готов, сэр?

— Полагаю, два фрегата уже в пути, — ответил мистер Бернэм. — Что касаемо торговых судов, корабли Джардина и Матесона подойдут, когда соберутся наши. У вас полно времени, чтобы поспеть к сроку.

— Верно! Верно! — поднял стакан мистер Дафти.

Лишь мистер Чиллингуорт был чужд всеобщего воодушевления; его похоронное молчание не могло остаться незамеченным, и судья Кендалбуш одарил капитана сердечной улыбкой:

— Ах, как жаль, что здоровье не позволяет вам участвовать в экспедиции. Неудивительно, что вы такой мрачный, капитан. На вашем месте я бы тоже сокрушался.

Мистер Чиллингуорт вдруг рассвирепел:

— Сокрушаться? — Его зычный голос заставил всех вздрогнуть. — Вот еще! Ни капли не сожалею! Уж я навидался такого и вполне обойдусь без еще одной бойни!

— Помилуйте, капитан! — растерянно заморгал судья. — Я уверен, ненужных убийств не будет. Однако за добро всегда надо платить, не так ли?

— Добро, сэр? — Мистер Чиллингуорт с усилием выпрямился. — Я в толк не возьму, о каком добре вы говорите — для них или для нас? Хотя вряд ли я могу причислить себя к «нашим» — Бог свидетель, как мало добра было от моих деяний.

Лицо судьи пошло красными пятнами.

— Знаете, капитан, подобные высказывания не делают чести вам, да и нам тоже! — рявкнул он. — Намекаете, что от экспедиции добра не будет?

— Что вы, кое-кому достанется очень много добра, спору нет, — горестно вздохнул капитан. — Только сомневаюсь, что я и большинство китайцев окажемся среди счастливчиков. Если по правде, сэр, все действуют, исходя из собственной власти. Мы ничем не отличаемся от фараонов или монголов, разница лишь в том, что, убивая людей, мы притворяемся, будто делаем это ради некой высшей цели. Но эту притворную добродетель история нам никогда не простит, я вам обещаю.

Мистер Бернэм прервал капитана, громко стукнув бокалом о стол:

— Джентльмены! Нельзя, чтобы дамы ждали, пока мы решим все мировые проблемы, пора нам воссоединиться!

Взрыв смеха разрушил неловкость, все встали и гуськом направились к выходу. Хозяин задержался в дверях, поджидая Захария, который шел последним.

— Теперь понимаете, почему я тревожусь за капитана? — прошептал мистер Бернэм, обняв помощника за плечи. — Многое будет зависеть от вас, Рейд.

— Благодарю, сэр. — Захарий чувствовал себя польщенным. — Можете на меня положиться.

— Да уж, милочка! — Глаза миссис Дафти посверкивали над краем чашки. — Натворили вы дел!

— Прошу прощенья, мадам? — опешила Полетт.

— Ох, не пытайтесь меня одурачить! — погрозила пальцем лоцманша. — Будто сами не заметили!

— О чем вы, мадам? Я не понимаю…

— Неужто не видели? Он даже не притронулся к овсянкам и оленине. К такой-то вкуснятине! И беспрестанно задавал вопросы.