Луис Бегли - Уход Мистлера

Во время сеанса они обнимались, вырвавшиеся на свободу ноги тесно прижимались к его ногам. Затем она заявила, что хочет пообедать на террасе ресторана, находившегося в нескольких кварталах от кинотеатра. Это обрадовало Мистлера — шанс, что кто-либо из знакомых может увидеть их там, был практически равен нулю.

На Пятой авеню — почти ни души. Возможно, именно по этой причине она повисла у него на руке и тесно прижималась всем телом, пока они шли к ресторану. И тут вдруг Мистлер, к своему стыду и ужасу, понял, что если кто-нибудь из знакомых все-таки увидит их, то его скорее скомпрометирует неряшливая внешность спутницы, нежели проявления интимности с ее стороны. Вечер закончился бурно согласно уже установившейся традиции. За тем, пожалуй, исключением, что, вместо того чтобы убегать посреди ночи и не быть застигнутым замечательным маленьким человечком, вдруг захотевшим в постельку к маме, которой пришлось бы объяснять присутствие в ней очень близкого друга, он, Мистлер, провалялся в ней до завтрака, еще раз «покрыв» Пегги. Потом побрился лезвием, которым она брила ноги (но не подмышки, что было странно для девушки ее происхождения, — они всегда были у нее волосатыми и влажными), и отправился прямиком на работу.

Он не сказал мисс Так ни слова, но та поняла его правильно и изменила свое отношение к звонкам Пегги. Что, впрочем, уже не имело значения. Вскоре после этого случая Питер сообщил Мистлеру, что она вышла замуж за какого-то профессора физики и переехала в Лос-Анджелес.

А эти элегантные коробки тоже для меня? — спросила Белла. Нет, вряд ли в них перчатки или книги, Томас. Надеюсь, ты не заставил этого молодого человека перенести сюда весь твой багаж? Нет? Тогда, должно быть, это запас провианта на целую неделю из бара «Гарри»!

Нет, беллиссима, не в этот раз. Если позволишь, этот джентльмен отнесет их наверх и распакует.

Тогда закрою глаза и буду ждать, пока он не закончит.

Когда канделябры были наконец установлены на каминной доске, где им и полагалось стоять, и Мистлер сказал ей, что теперь можно открыть глаза и посмотреть, ему показалось, что Белла покраснела.

Томас, протянула она, а ведь я их знаю. Месье Бенамон не раз говорил мне, что продаст их только тому клиенту, который заслуживает большого счастья.

Что ж, он сдержал свое слово. Я сказал ему, что они для тебя.

Он уселся за стол у окна, где накануне им подавали ленч. На сей раз приборов на нем не было. Но на журнальном столике рядом стояли бутылки и бокалы.

Можно мне выпить? — спросил он. Чего-нибудь подкрепляющего и с витаминами, типа джина. Пока шел сюда пешком, было страшно жарко, и прогулка показалась утомительной.

Тогда не лучше ли белого вина с содовой? Мы ведь не хотим, чтобы ты был сонным, верно?

Мы не хотим? Она его что, подстрекает? Нет, негоже, чтобы подарок из старинного стекла послужил прелюдией к акту с участием гротескных масок. Вот в блеске и великолепии солнечного дня возникает величественная фигура изумительной красавицы в скудном просвечивающем наряде. Губы умирающего мужчины приникают к ее пышным грудям. Сжигаемый жаждой, он подставляет их белой изогнутой струйке молока, которое выдавливает из груди ее рука. Благодарность или Благотворительность? Исчезни, Лина, уйди, не стой за моей спиной! Если он действительно сделал Беллу счастливой, то будет первый поступок со дня его прибытия на это сверкающее водянистым великолепием кладбище, о котором он никогда не пожалеет. А что касается ее поведения, что ж, оно просто демонстрирует, как воспитанные дамы с добрыми сердцами относятся к любовным утехам. Да какое право имеет он портить ей это представление вспышками гнева? А потому Мистлер спокойно налил себе джина, добавил льда, разболтал и осушил бокал. А потом сказал ей: Ах, прекрасная моя Белла! Не тревожься. Ничто и никто не заставит меня забыть о тебе.

Она же тем временем нежно поглаживала его бедро, потом вдруг быстро расстегнула пуговки на платье, и оно упало с плеч. Под платьем на ней почти ничего не было.

Ну, вот, они твои.

И заметив, что он сидит совершенно неподвижно, добавила: Не заставляй меня ждать. Я не могу больше ждать.

А потом весело улыбнулась ему и сказала: До чего же нежный, любящий мужчина! Подожди, я скоро вернусь.

Думаю, мне не мешает выпить еще немного джина.

Она вернулась с мокрым полотенцем. Прикосновение его ко лбу показалось холодным, как лед.

Вот, сперва вытри лицо. Ты такой красный.

Знаю. Распухшие руки и лицо, налитые кровью глаза. Твои трофеи. Пожалуйста, не двигайся с места. И не застегивай платья. Просто не могу тобой налюбоваться.

Не глупи, Томас. Посиди-ка лучше спокойно в кресле, подожди меня. Ты уже выглядишь гораздо лучше.

Сейчас он пойдет за ней в спальню. Там они разденутся. Возможно, она захочет раздеть его сама. На ней же самой ничего, кроме свалившегося с плеч платья и скромных старомодных трусов. Что ж, стыдиться ему нечего, с телом у него полный порядок. Его даже радует мысль о том, что она увидит его голым. А она? Холмик живота, возможно, молочно-белый и гладкий — вот оно, преимущество не иметь детей. Нет, он не думает, что ее тело ему не понравится. А все остальное создано для того, чтобы гладить, щупать и лизать. На этот раз она, конечно, захочет, чтобы он вошел в нее, попытается помочь. Вся та возня, призванная побыстрее оживить его, приведет к совершенно обратному эффекту. И в конце она будет страшно мила, скажет, что они просто смогут полежать рядом, держа друг друга в объятиях, и что этого ей достаточно.

А пока что он слышал, как она возится в ванной. А тебе не хочется тоже принять прохладную, освежающую ванну? Можно вместе со мной. Или ты у нас слишком крупный мужчина? Жаль, что здесь не «Савой», там такие роскошные огромные ванны! Ты просто создан для них, вернее, они для тебя. Наверное, надо сказать ей так: Знаешь, Белла, я уже не тот мужчина, каким был. Чувствую себя куда старше, чем выгляжу. А что потом?..

Она вернулась в гостиную, и он увидел на ней белые хлопковые брюки и темную тунику.

Ты оделась?!

Конечно. Мы ведь идем на ленч.

Но Белла!

Не сегодня. И не притворяйся, будто хочешь этого, Томас. Я страшно рада этим канделябрам. Глядя на них, всякий раз буду вспоминать тебя. Пусть так и стоят, на этом самом месте, под портретом мужчины с серьгой. Она хихикнула. А сейчас хочу подарить тебе талисман на счастье, только смотри, никому не показывай.

В правой руке у нее он заметил маленькие маникюрные ножницы. Левой она ухватила прядь волос, отрезала почти у самых корней и связала узелком.

Белла, простонал он.

Жаль только, что седые. Ладно, пошли. Я просто умираю с голоду!

Ко времени, когда им подали кофе, терраса ресторана опустела. Белый зонт над головой трещал и похлопывал от ветра, точно парус, который забыли спустить.