Елена Черникова - Вишнёвый луч

Рукопись тоже картина, живая. Сюжеты живые. И все, кто прочитают эту рукопись, будут словно рядом постоявшие, настоявшиеся у картины, и будут всё делать, как там написано, в этой бессмертной книге. Вот он, секрет искусства. Единственный. Просто власть.

Литература - вид кратофилии...

ЗА ЧАЕМ

Она пила зелёный чай из дорогих листовых шариков, листала Конституцию России, курила сигариллу.

- Всё ходишь? А дело? Написала учебник?

- Не могу, - проскулила я. - Наши граждане хотят жить без права на свободу слова. И мысли! А журналисты у них об этом спрашивают и не извиняются.

- Правильно хотят, - одобрительно кивнула бабушка. - Зачем эти глупости? Думать вообще вредно. Можно что-нибудь выдумать. А уж потреблять продукты чужих выдумок - извращение. Ты помнишь, что писала Цветаева о читателях газет? Жёсткие стихи, очень жёсткие. Хочешь, прочту?

- Нет. Я недавно читала, из архивов, её заявление в Литфонд с просьбой принять на какую-нибудь работу. Судомойкой, уборщицей...

Бабушка фыркнула:

- Тогда, прошу любить, у лукоморья дуб зелёный.

- Тоже ведь самоубийца.

- В каком-то смысле - да, - согласилась бабушка.

- "С тех пор как экзистенциалисты открыли, что человек смертен, нас уже трудно чем-нибудь удивить", - согласилась и я.

В полном согласии мы примолкли. С бабушкой легко молчать. Она столько помнит! "Сначала трижды подумай, а потом промолчи". * Это про неё.

Я успокоилась. Учебник подождёт. А пока напишем новую сказку.

___________________________________________________________

* Анри де Ренье, французский писатель (1864-1936).

__________________________________________________________

Через полчаса.

- Бабушка, дай совет: как очистить нашу страну от скверны?

- Элементарно. Надо закрыть границы и открыто разрешить психоаналитические пытки. Все уедут.

- Как же все уедут, если закрыть?

- Как положено.

Вот и поговори с ней. Она дожила до сладостных лет, когда может не объяснять, не повторять и не оправдываться. Мне кажется, иногда бабушка смеётся надо мной.

- Ну что ты, какой смех! - обижается бабушка. - Вот тебе сколько лет?

- Ну... - отвечаю я. - Сорок плюс-минус десять-двадцать...

- А мне, скажем, восемьдесят. Или девяносто. Не меньше. И я не бегаю на свидания. Представляешь, сколько времени освободилось?

- Да. Вполне. Представляешь, если бы ты была моя законная, родная бабушка? - мечтаю я.

- Это ни к чему. Обойдёмся лестничной близостью. Люблю соседей.

- Бабушка, дай чаю, пожалуйста.

- А ты попроси, как следует.

- Опять историю рассказывать? - волнуюсь я. - Надоело!!! Доколе! Я не могу каждый день!

На всякий случай картинно багровею лицом.

- Не вопи. Тебе работать надо непременно. Работники словесности не имеют права простаивать. Отсохнет - и всё. Вон Горбачёв по радио "Свобода" выступает. Работает. Представляешь? Бывший генсек - по вражеской станции. А ты хоть у меня выступи, не ленись.

- Ты начни, я после, - прошу я.

- Я очень много знаю. Ты уснёшь.

- Поговори о политике - на ней проснусь.

- Не-ет. О политике с тобой опасно, ты нервничаешь, и чай разольёшь.

- Бабуль, меня уже никто не опекает, никто не холит, не лелеет. Я всем кажусь неисправимо взрослой. Даже Петру моему. Так хоть ты! Отдушина! одна...

- Ты плачешь каждый раз. А я тут вытираю, - она кольнула меня серыми, с проголубью, испепеляюще молодыми глазами. - Ну ничего, будет тебе восемьдесят, когда ничего дорогого, кроме воспоминаний...

- Ну не прикидывайся, ну хватит, я больше не буду.

- Рассказывай, - повторила бабушка и погасила всполохи очей.

У неё цвет радужек зависит от настроения. Серые - сталь, холод, тишина, безразличие, покой. Голубые - радость, хмель и душевность. Всё это я изучила. Но вот смешанные глаза - я не всегда понимаю, поскольку процент оголубления серого круга всегда разный. Один раз посмотреть в её голубеющие глаза - это незабываемо! Иногда это медленное, торжественное заполнение, вытеснение холодного тона тёплым. А порой - внезапно - ах! - и глаза голубые, без перехода. Вы видели такое? Невероятно.

Пытаясь улизнуть от ответственности, я спрашиваю про глаза: почему они такие... хм... нефизиологичные, небывалые, и не мешало ли ей это жить с мужчинами, говорить с женщинами, воспитывать детей.

- Не мешало, - исчерпывающе отвечает бабушка, наводя на меня зрачки.

Тут я закономерно съёживаюсь, уменьшаюсь и ползу под стол. Больше у меня нет вопросов к бабушкиным глазам.

Она ждёт меня, ждёт, а я сижу под столом не шевелясь. Она брызгает под стол тёплую воду и обещает горячую. Я сижу молча. Мне очень уютно.

На три минуты мне три года.

Кистяная бахрома рыжей плюшевой скатерти окаймляет моё убежище. Поплыл аромат лесных трав, загремела ледяная горная река в Кабардино-Балкарии, мои детские горы, канатка над синим озером, скоро позовут на шашлык. Пыльный зернистый шоколад в кусках. Сверкает чёрная икра - и я её ложками, из эмалированного тазика! Коллекция блестящих открыток с видами Колизея, Фудзиямы, розовых кустов Дубровника. Мечты о путешествиях. Восторги взлёта и посадки самолёта. В моём детстве было несколько красивых страниц. Я счастлива. Но бабушке известно и это.

- Вылезай, - сонно говорит она, и я понимаю, что горячая вода готова к бою.

Вылезаю.

- То-то же, - кивает бабушка, уводя взгляды в стойло. - А то можно и посклонять полторы бочки варенья.

От этой угрозы у меня, как у шкодливого двоечника, холодеют пятки, хотя мне давно известны все падежные формы полутора бочек варенья. Но бабушка умеет подать перспективку так, что даже рост ногтей останавливается. От страха.

- Что тебе рассказать? - спрашиваю, дрожа.

- Про любовь.

- Ах, про это?

- Нет. Про это не надо. Давай про любовь.

- Бабушка, я не хочу.

- Мы не на митинге. - Бабушка закуривает. - Или полторы бочки варенья. Гляди мне тут...

- Ой, не буду. Кто б со стороны это всё увидал-услыхал. Не поверил бы.

- Не твоя печаль, - обрывает бабушка. - Начинай.

- И Слово было Бог.

- Прекрати.

- Почему там опечатка, глава 3, 8? От Иоанна. Синодальный перевод.

- Там нет опечаток, - уведомляет меня бабушка.

- Пожалуйста: "Дух дышет, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа".

- Если ты про слово "дышет", через "е", то ты глупа и мала. Ведь не про дыхание речь, а про деяние Духа. Зачем ему дыхание? Ты ещё спроси про устройство лёгких. Или жабр. Или вправду опечатка, Бог с ней.

- Меня замучили студенты. Основной вопрос их философии: кто сделал Бога? Иногда - кто создал.

- Радуйся. Это уже очень много. Во-первых, признают Его существование. Во-вторых, признают, что им не всё ясно. Для атеистической среды это громадные, колоссальные успехи. Только не рассказывай им про антиномию.

Бабушка смотрит в облака за окном, словно ждёт оттуда очередного сигнала: