Вениамин Чернов - Упреждающий удар

Они вновь забегали вокруг своих больших самострелов, настораживая их для стрельбы.

"Теперь уж точно - воевода пошел, - подумал Евсей; он не видел даже луга, но сомнений не было - к горе подходил вятский полк. - Чо я сижу?! Надо иссечь большие луки - иначе подожгут ушкуи!"

Выхватив меч, он поднял копье, шагнул вперед - боль насквозь прострелила ногу; яростно-зло улыбаясь, перемогая боль, хромая, побежал туда, где мелькал голубой кафтан десятника (часть русских - десятка полтора - во главе с десятником прорвалась к станинам самострелов и билась в окружении, стараясь добраться до самих луков...)

С грозным кличем сотенный ватаман с десятью воями врезался в гущу врагов. Неистово работая мечом, копьем, а где и просто сшибая и подминая татар, пробился к голубому кафтану и вместе с ним ведя бой, дотянулся до самострела - затюкал мечом по звонкому сухому дереву, коже, по скрученным жилам... Дуга с силой выпрямилась - лягнула по ту сторону татар - трое по-птичьи, раскинув руки, отлетели к крутояру, скатились под гору...

Евсей Великий забежал на то место, откуда только что сбросило татар, и увидел реку - по ней, построившись полукольцом, подходил воеводский полк. Против него вышла стая двухвесельных лодок - около трех сотен татар. Плывя параллельно русским, держась правого берега, чего-то выжидали - для нападения их было маловато.

"Видать, большую часть лодок посек Иван... Ждете-пождете, когда огненные змеи полетят на ушкуи?!" - Евсей Великий ясно представил, что произойдет, если он не уничтожит оставшиеся самострелы - татары подожгут корабли русских, нанесут огромный урон, а потом налетят на лодках - постараются добить...

"Уложу всех, сам погибну, но большие луки посеку!" Сотенный Евсей оглянулся - за те несколько мгновений, которые смотрел на реку, враг окружил, отрезал их от остальных и теперь пытался расколоть прорвавшихся и по отдельности перебить. Все явственнее становился перевес татар, на место одного убитого приходило два; русские, рассеченные на небольшие группы, сражались каждый за себя.

Медлить было нельзя. Евсей Великий повел воев на соседний, стоящий выше, правее от него, самострел; но то ли устал, или же из-за потери крови (в сапоге хлюпает, от крови слизко...) вдруг почувствовал, как закаменели руки, ноги, закружилась голова.

Он пропустил вперед себя десятника в голубом кафтане с воями.

Они, подобно жнецам, пошли косить татар и, потеряв половину воев, дотянулись до самострела, тюкнули по жилам; повернули обратно - ринулись вниз, на последний самострел, - где уже застыли, ожидая команды, с дымящими факелами татары, готовые вот-вот поджечь стрелу-копье и пустить ее в реку...

Голубокафтанный ватаман с пятью воями смог-таки прорваться - добил оружие врага...

Сотенный Евсей Великий остался с тремя - с такими же, как он, отяжелевшими и обессилевшими от ран - воями, в плотном окружении, на полпути до нижнего самострела...

Полуоглушенный, простоволосый, без железной личины, в изорванном и спущенном с плеч кафтане, ничего не видя, - перед глазами черно-красная пелена, - вращал мечом вокруг себя, пытаясь не подпустить врагов.

Вот он уже один - товарищи изрубленные, бездыханные, рухнули на землю. Собрав всю оставшуюся волю и силу, сотенный еще боролся.

Левая рука безжизненно висела, рот хватал-кусал воздух, из глотки вырывались всхлипы; на страшном лице сверкали белками обезумевшие, полные жгучей ненавистью глаза...

Движения становились все медленнее и медленнее...

Несколько татар вскочили ему на спину, повисли, стараясь заломить руку с мечом - "Живьем хотят!.." - меч выпал у него; хрипящего и богохульно матерящегося, повалили на спину, но секунду спустя неимоверным усилием скинув сидящих, смог все-таки повернуться на живот; упершись рукой, приподнялся, встал во весь свой великий рост, схватил татарина - тот завизжал, рубанул руку ниже подлокотника - кисть Евсея шлепнулась под ноги - в пыль. Сотенный взревел, ринулся вперед, размахивая и тыкая брызжущей кровью культей...

Некоторые татары бросили оружие и, суеверно крича: "Шайтан, шайтан!.. Ой, алла!" 52- замолились - замыли по-кошачьи свои мордочки.

Другие встали, скованные нерешительностью, не зная, что делать, и только трое-четверо кинулись на русского ватамана - заполоскали по его голове белыми молниями татарские сабельки: миг - и золотосереброволосая голова окрасилась в красный цвет - будто облили ушатом крови...

Закачался, зашатался красный воин, повалился, запрокидываясь назад, придавив под себя врага; - на глазах кровавые слезы - слезы убитого, но не побежденного!..

* * *

Игорь Голубов, поставив к ногам упруго-тяжелый костяно-деревянный лук, стоял на носу ушкуя и смотрел, холодея сердцем, на медленно приближающийся правый берег Вятки. Прислушался к шуму разгоревшегося боя.

Поднялось кроваво-красное солнце - съело туман.

Теперь можно было различить под горой небольшие группы русских воев, захвативших часть лодок и отчаянно отбивавшихся от наседавших врагов, которые черными тараканами выползали откуда-то, заполняя весь берег, лезли наверх...

А вон татары садятся на уцелевшие лодки и отчаливают.

"Куда они?! Так на нас - увидели мой ушкуй!.."

...Огромная стрела, оставляя за собой дымный след, перед самым носом корабля шикнула в воду - черный столб дыма встал над тем местом, где скрылась огненная стрела; вторая нырнула совсем рядом: слева, сбоку...

- Направо заверни!.. Шевели веслами!.. - Игорь Голубов с надеждой оглянулся - никого, поднял взор на вершину горы.- Быстрей же! - заторопил мысленно Евсея Великого. - Што ж там телешишься!..

Младший воевода повернул направо - к берегу, на цепь татарских лодок, - так уйдет из-под обстрела и, самое главное, прорвавшись сквозь атакующих его врагов, высадится и добьет оставшиеся лодки на берегу.

...Оснач не успел убрать парус; дымящаяся стрела-копье пробила холщовую, пропитанную липкой смолой парусину, подожгла и обессиленно жухнула в воду, оставив над стеклянной гладью убегающей воды свой черный хвост.

Вспыхнуло рыжее пламя, по-кошачьи зауркало. Гребцы бросили весла, стали плескать на палубу, черпая ушатами из реки воду; затаптывали ногами падающие с горящей мачты скрученные пылающие куски материи...

Две лучные стрелы одна за другой воткнулись в правый борт - вспыхнули обмотанные паклей и пропитанные смолой древки стрел. Огонь бледно-красными волнами пополз по борту ушкуя...

- Стрелите!.. Не подпускайте татар, - кричал Игорь Голубов выскакивающим из-под палубы воям.

Младший воевода - как всегда, без железной маски - на спокойном мужественном лице колюче-злые глаза, - пристрелявшись, начал точно бить: в шею - незащищенную часть тела...

Огнем охватило палубу; выливаемая на нее вода растекалась по раскаленному просмоленному дереву масляной пленкой, паря, скатывалась - тут же на этом месте вновь вскакивали огненные язычки...