Алексей Исаев - Солнца нет

Конечно, если бы у водителя не ушла душа в пятки и он не чувствовал себя зайцем передо мной, а наоборот вёл себя обычным образом, то по крайне мере вместо обещанной «тыщонки» смог бы меня легко покрыть семиэтажным матом и не только...

Ещё бы.

В электричке я был одним, но, шагая по-Кировке, стал другим. Теперь в каждом для меня подозрительном человеке: будь это женщина или мужчина, неважно, – казался один из тех, кто не хочет, чтобы переданная мне кассета попала в руки журналистов. Я стал озираться по сторонам, пугаться тех пустяков, на которые до этого не обращал никогда внимания.

Теперь я понимал внутреннее состояние киногероев, попавших в подобную моей ситуацию. И как тут не поменять взгляд? Ведь раньше я смотрел на окружающий мир, порой, не замечая некоторые детали, а сейчас всё бросается в глаза, даже кое-что я узнаю заново, – удивительно. Настораживаешься, чувствуешь себя на йоту шпионом, но больше всего мышкой.

Дошёл до ближайшей лавочки, поудобней уселся, бросил взгляд на афишу новейшего триллера, посмотрел напротив. Мне слегка улыбнулась в супермодных очках, в песочной кепке желанная девушка, я тоже. Мне часто дарят улыбки. Наверное, потому что чем-то похож на тёзку из популярной группы «Руки вверх». О-о-о! Сколько раз благодаря этому у меня появлялись новые девушки и новые знакомые. Закурил.

За плечами уже двадцать семь, три специальности, которые пока не играют в моей жизни особой роли. Плюс одна попытка создать семью. Не подумайте, что я плохой. Хотя, кому какая разница. Любил однажды я, по-настоящему. Да, видно, не судьба была с ней заключить законный брак – и к лучшему. А-то верил этой дуре, а она, не успел отвернуться, убежала с другим. На баксы повелась. После этого случая, я в своё сердечко уже никого не пускаю, боюсь снова быть «кинутым». Может быть, когда-нибудь повезёт. Сто пудов! А сейчас только довольствуюсь недолговременными встречами: им хорошо, а мне ещё лучше.

К девушке напротив подошёл человек кавказской национальности и увёл её на сеанс. А я-то хотел к ней подсесть. «Облом тебе Семёнов с таким... мышиной мордочкой. Что же мне делать? Выкинуть кассету в первый попавшийся мусорный бак? Поймают, вот за этот поступок хуже будет, может быть. Отнести куда просил этот урод, который мне подкинул проблем? Я человек начитанный, насмотрелся подобных фильмов. Теперь перед зданием телекомпании „Наш дом“ будут круглосуточно дежурить в ожидании моего появления, если не внутри. Туда сунуться сейчас будет глупость номер один в мире. Только остаётся передать её лично кому-то из работников 11 канала. Вопрос: кому? И можно ли доверять кому-то из них в данный момент? А может просто отдать и чёрт с ней, что из этого выйдет? Это конечно выход, но для начала я посмотрю, что в ней записано. Не хочется, в случае чего, умирать запросто так. Тогда путь держим в первую очередь на работу, предупредить Толяна, а оттуда к Чуме.

Тридцатилетний толстый мужчина с залысиной после затяжного беспамятства, наконец, пришёл в себя. И это вовсе его не обрадовало, поскольку Эдуард Семёнович обнаружил, что не лежит он в тёплой, мягкой постели дома, а валяется на грязном, вонючем пожелтевшем от времени, полосатом матраце, постеленным на голом бетоном полу в тюремной камере. С ужасом расчётливый торговец наркотиками понял, что произошедший с ним странный случай, оказывается не кошмарный сон, а жуткая пугающая реальность.

«Боже, где я?» – заколотилась мысль в его воспалённом мозгу. Он медленно поднялся на ноги. Всё тело, включая лицо, сильно болело. Ноги подкосились. В серых глазах арестанта потемнело от ноющей боли, Эдуард Семёнович кое-как придя в себя, с трудом осмотрелся. Посередине маленькой, огороженной решётками комнатушки, стояла мебель – тонконогая, облезлая коричневая табуретка, толстяк еле-еле дополз до неё и со стонами сел. Единственная слеза набухла и скатилась к губам.

«Куда же я попал? Кто те люди, забросившие меня сюда? Кто же на меня наехал? – соображал торговец кайфом, в ознобе. – Может, менты? – блеснула догадка. – Нет, не может. Какие на хрен менты? Когда они у меня с рук жрут. Когда они все куплены! Братва? Тоже вряд ли. У меня с бандюгами свои соглашения, да и плачу я им тоже исправно... Тогда кто? Кому же я так насолил? Если только влиятельным родителям наркоши какого-нибудь?»

Тут размышления Семёныча перечеркнул густой голос Миколы:

– Геть сюды, сволочуга! Узавтракать пора.

Усатый бугай швырнул по полу железную миску с похлёбкой, которая наполовину разлилась. Арестант встал, кое-как нагнулся за едой, но аппетит сразу пропал, только он увидел содержимое чашки, оно было ещё хуже, чем тюремная баланда. Просто мутная солёная вода с кусками варёной неочищенной картошки. Семёныч, привыкший к обильной, вкусной пище, пустил слезу в очередной раз.

Меньшиков, вольготно развалившись на домашнем синем диване, непринуждённо пускал дымные кольца, успешно чередуя их с выпивкой. Комнату освещала лишь настольная лампа.

«Да-а, забавная штука жизнь, чего в ней только не бывает. Даже невидимая тюрьма, где неизвестно, что творится... Чем больше живу, тем больше удивляюсь, – подумал Евгений, опрокинув седьмую рюмку водки. – Интересная, наверно, игрушка у какого-то серьёзного мальчика с тугим кошельком. Вот было бы здорово забраться в эту детскую комнатку, разузнать по каким правилам ведётся эта занимательная игра. Но не так-то всё просто, малыш больно осторожный попался, хорошо в прятки играет, новеньких в компанию не берёт, а если что, и за рогатку возьмётся... – Меньшиков прервал ход размышлений, хлопнув ещё водки, закурив очередную сигарету. – Оно, конечно, так, я человек не пугливый, неплохо бы подход к этому содержателю таинственному найти, пусть даже он капризен как дитя. Тут главное не шуметь, малыши этого не любят, нарою-ка я его характеристику, а там видно будет. Глядишь, и общий язык с ребёнком отыщу».

– Вот чёрт, водяра закончилась.

Он подошёл, взял из стального холодильника новую бутылку.

Евгений сел на исцарапанную словами и символами одинокую лавочку в летнем парке, достал из пакета водку, одноразовый стаканчик и в баночке солёные огурчики. Небо хмурилось, тихо моросил дождь. Какой-то белобрысый мальчишка в резиновых красных сапожках прохлюпал по разросшейся луже, невдалеке от расположившегося мужчины.

– Эй, – окликнул его Меньшиков. – Иди сюда, – парнишка приблизился, репортёр вытащил из пакета большой апельсин и отдал его. – Держи, пацан.

– Спасибо, – улыбнулся ребёнок и, довольный, пошёл дальше.

Сегодня был особенный, знаменательный день, в этот день Евгений никого не желал видеть, никого кроме дождя, который нежно пел ему свой мокрый блюз. Его ноты были единственным, что хотел слышать одинокий человек. Именно поэтому он специально отпросился с работы, избегая друзей, знакомых, коллег. Они не задавали лишних вопросов, потому что знали, товарищ всегда так себя ведёт в такой день. Иначе Меньшиков не мог, как ещё вести себя? Если это самый чёрный, самый тяжёлый день в твоей жизни, день твоего рождения на этот свет. Сегодня имениннику никто не позвонит, никто не пожелает здоровья и счастья, ведь он отключил все телефоны, запер покрепче дом, просто ушёл в никуда. Сегодня только дождь имеет право составить ему компанию.