Вадим Чекунов - Шанхай. Любовь подонка

Китайцы обожают ходить в парикмахерские. Куда ни пойди в Шанхае – всюду натыкаешься на эти столбики-«крутилки». Ну, еще и на рестораны, конечно. В Старгороде люди рождались для того, чтобы подстричься и умереть, шанхайцы рождаются, чтобы постричься и поесть.

Пару грязных и маленьких «жрален»-цаньтин я прохожу без остановки. Вообще-то, они не так уж и плохи. Черная закопченная плита, плаха для рубки мяса и овощей, огромный бак с водой, ящики с пивом, пучки зелени, алюминиевые бидоны, повар в заляпанном халате, дым, вспышки огня, шипение масла, пластиковые столы, круглые табуретки, голые стены, рулон туалетной бумаги вместо салфеток, одноразовые палочки…

Дешево и вкусно – можно назвать это девизом.

Правда, нет кондиционера, грязновато и тесно, но я такие места люблю.

Однако сегодня мне хочется посидеть в прохладе – развалясь на удобном стуле. Выпить еще немного байцзю. И пивка бы не помешало… – день-то выходной, и потом – уже начались каникулы.

А мистер У со своими тестами… да пошел он!

К своим годам я стал вместилищем многих пороков, но вот обжорство мне решительно чуждо: когда я хочу есть, ем без разбору – заварную лапшу, ценой в три юаня, или утку по-пекински, за весь полтинник, где-нибудь в центре. Лапша даже лучше, особенно с похмелья.

Лас, вот кто настоящий обжора – придирчивый, капризный, в походах по ресторанам он меня изрядно утомляет. Лас понимает по-китайски много лучше меня-учил язык в Германии, а потом в Пекине, на курсах. Меню всегда читает внимательно, с легкой усмешкой. Когда в такие минуты я смотрю на него, мне кажется, что с подобной рожей читали в Нюрнберге свои дела нераскаявшиеся нацистские преступники. И все же мне приходится ходить в рестораны именно с Ласом: я плохо понимаю иероглифы – это раз, и второе, пожалуй, самое важное – чтобы не быть одному.

Тут дело даже не в метафизическом Одиночестве.

Гораздо обыденнее.

Когда сидишь один в китайском ресторане, с его шумными компаниями, крутящимися блюдами в центре стола, крикливыми официантками-фууюанька [11], орущим телевизором и звоном посуды, чувствуешь себя не в своей тарелке. Да и рожа твоя выделяется на общем фоне, точно красная задница у обезьяны… И хотя никто и никогда тебя не напряжет сакраментальным «зачем ты сбрил усы, дурик» и не съездит бутылкой по башке – все равно неуютно.

Одиноко.

Можно, конечно, быстро залиться пивом.

Я так и делаю обычно.

Именно для одиночек и придуманы «KFC» и «Макдональдс». Это замечательные места – оазисы для никчемных людей. Я обожаю ходить туда. После – меня всегда мучает изжога, но я все равно хожу: там можно спокойно сидеть одному, жевать свой бургер и пялиться в окно.

Заведения типа «Макдональдса» в Китае не имеют отношения к сети «быстрого питания»: нарушен самый главный принцип – «быстро взял, быстро съел и ушел». Персонал обычно работает в хорошем темпе, но вот клиенты – особая песня. Сидят подолгу, едят не спеша, часто просто спят за столиками. В жару народ там отдыхает – в прохладе. Школьники собираются человек по десять-пятнадцать и делают уроки: один со страдальческим выражением лица что-то пишет, решает, остальные тупо списывают друг у друга. Зимой, когда дома промерзают, в «бигмачной» любят собираться пенсионеры из соседних домов – посидеть в дармовом тепле, пообщаться. Они ничего не заказывают, но их не гонят, наоборот, предлагают стакан горячей воды.

В таких местах есть и существенный недостаток – нельзя курить и не продается спиртное.

Ресторан я выбираю самый заурядный. Без пафоса.

Как выбрать хороший?

Пойти туда, где больше всего народу. Рядом может быть еще несколько ресторанов – совершенно пустых. Они тоже заполнятся в обеденное время до отказа, народу ведь много, поэтому надо прийти пораньше и пойти туда, где уже сидят люди. Китайцы могут в чем-то не разбираться, делать некачественные товары, откровенно халтурить, но уж в еде – они спецы первоклассные! Раз все идут именно в этот ресторан, значит, неспроста.

Две девчонки в длинных красных платьях с разрезами по бокам стоят на входе.

– Хуаньин гуанлин! – кричат они мне. Точь-в-точь как те, что звали подстричься.

Пожрать и в самом деле не мешало бы. Байцзю натощак – не самая правильная мысль.

Девчонки распахивают дверь. Попадаю в прохладу, нет – холод! – зала.

Стойка с кассой и непременной пучеглазой киской при ней. Такие штуки продаются повсюду: золотистого цвета, одна лапа приподнята и качается вверх-вниз. Их ставят для привлечения успеха – в магазинах, ресторанах и частных конторах. Одна кошка может и не справиться с такой важной задачей, и в помощь ей устанавливают или лысого и толстого Будду, или воинственного, стража-охранителя, в доспехах и с копьем.

Народу пока немного. Заняты несколько столиков у окна и один большой, круглый, в глубине зала. Там сидит компания мужиков в темных пиджаках и две тетки лет сорока, с начесами, в блузках с блестками. В центре стола, на стеклянной подставке, клубится паром пузатая кастрюля. Вокруг нее куча тарелок с закусками. Самый старший из мужиков – плешивый и очкастый, очевидно, лаобань – листает меню и комментирует его. Вся компания дружно, корпоративно смеется.

Официантка, на вид совсем еще подросток, хочет усадить меня за столик для двоих, что стоят рядком вдоль боковых стен. Мотаю головой и усаживаюсь за свободный стол у окна, на четверых. Выкладываю на стол пачку «Шанхая». Девчонка приносит меню. Картинок в нем нет, но не беда – я давно питаюсь одним и тем же. Все равно в каждом ресторане готовят по-разному.

– Пива, два, холодных, «Сантори», сейчас, – говорю девчонке.

Кивает, записывает в блокнотик.

– Сейчас! Пива – сейчас! – повторяю ей. Почему-то всегда разговариваю с официантками вот так – на манер Терминатора.

Девчонка кричит громким и неприятным голосом. Одна из официанток, что копошатся у дверей, идет к холодильнику.

Приносят пиво.

Раньше я пробовал научиться пить его из стаканчиков, они – граммов на сто восемьдесят. Но тут проблема – или пиво пить, или постоянно его в эти стаканчики подливать. Поэтому пью всегда из горла. Да и как эти стаканчики мыли, мне неизвестно, но могу догадаться…

Откладываю меню в сторону и спрашиваю официантку, стараясь произносить с правильными тонами:

– Тебань нюжоу йоу мэй йоу?

Вкусная вещь – мясо на горячей сковородке. Не осточертевшая свинина, а говядина – нежная, сочная, с грибами! Сковороду, по виду напоминающую плоскую утятницу, приносят накрытой крышкой. Под крышкой все бурлит, шипит, скворчит, трещит и булькает. Надо выждать минуту-другую. Снимаем крышу, к потолку рвется столб пара. Масло еще пузырится, но мясо уже можно есть. Иногда, когда при мне это блюдо кто-нибудь из лаоваев пробует в первый раз и удивляется особенной мягкости мяса, я раскрываю секрет приготовления: чтобы добиться такого качества, повар где-то с полчаса держит во рту нарезанные ломтики; не жует, но именно держит, смачивая слюной. Мясо подвергается обработке ферментами, размягчается, и только потом его жарят. Одному повару с этим не справиться, поэтому на ресторанной кухне трудятся специально обученные люди – вся их работа в том, чтобы держать во рту мясо и по мере надобности сплевывать его на сковороду.