Эмма Тополь - Катья

Он замолчал, затем отодвинулся и перевернулся на спину. Я увидела его глаза, они были печальными и влажными. На щеке, которой он прижимался ко мне, горело розовое круглое пятно.

– Я мог позвать тебя сюда, ты бы примчалась, – глядя куда-то в потолок, продолжил он. – Наверняка, я был в этом уверен. Но это был тяжелый период, я был в говне, а ты жила в другом мире, где знала другого Вальку. Если бы ты увидела меня тогда, потеряла бы ко мне интерес. А мне так нравилось, что ты меня любила...

Он замолчал. Я вспомнила свои первые годы в Нью-Йорке. Если бы кому-то удалось заснять мою тогдашнюю жизнь на пленку и показать мне перед отъездом, я бы никогда не решилась эмигрировать.

Возможно, ты и прав, и я разлюбила бы тебя, не совладав с неустроенностью новой жизни. Никому не дано знать, что с ним могло бы произойти, если бы события развивались по-другому. Но когда ты неожиданно исчез, я очень страдала. Я так тебя любила, что предпочла бы быть с тобой в нищете и унижениях иммиграции, вместо боли и обиды, мучивших меня еще много лет.

Ты этого не знал, и я не скажу тебе об этом теперь.

Любовь девочки, а затем молодой женщины, которую ты так просто выбрасывал из своей жизни, осталась в другом городе, в другой стране. Как это ни банально, но прошлое действительно принадлежит прошлому, а у нашего будущего пути не пересекаются, как они по странной случайности не пересеклись в Нью-Йорке за первые пять лет после моего приезда.

Наша встреча, мне почему-то так кажется, должна была произойти именно сейчас и только для того, чтобы поставить точку в той истории, которую мы когда-то прожили не до конца. Прощай, моя любовь, божество моего порочного детства. Тебе еще, правда, осталось завершить начатое мною много лет назад падение. Жаль, что ты об этом не знаешь, но как только я получу паспорта (а у меня нет никакого сомнения, что ты мне поможешь достать их), мы расстанемся с тобой, и теперь уже точно – навсегда...

Я и не заметила, как уснула. А когда проснулась, в длинном окне под потолком уже было темно. Номер освещался узким лучом из ванной, где я оставила свет. Сколько же я проспала? Часы показывали 9:38. Я села на кровати. В номере было тихо. Дэвид еще не вернулся, и это было странно. Вспомнилось его жалобное лицо утром, когда он попросил меня прийти назад побыстрее. Наверное, долго ждал, затем обиделся и решил выйти прогуляться. Но куда? Он не знает Бруклина, никогда не был на Манхеттене или другом районе Нью-Йорка. Днем мальчишка мог пойти на пляж, а затем...

Я открыла чемодан, стала лихорадочно выбрасывать оттуда вещи, пытаясь найти то, что еще утром там лежало. Этого не может быть. Неужели он забрал конверт с наличными деньгами? После того, что я взяла для уплаты за паспорта, там оставалось две тысячи триста пятьдесят долларов, я это хорошо помню, потому что перед уходом пересчитала. Значит, он их все взял. Но зачем ему столько денег на пляже?

Я бросилась к другому чемодану, где были спрятаны остальные сорок тысяч, о которых Дэвид не знал. Деньги были на месте.

Нежели мальчишка решил меня наказать за то, что я так долго не возвращаюсь, и ушел гулять?! А может быть, он позвонил Ларри и... Нет, он не мог этого сделать! Не мог! Наша последняя ночь, его нежность, его страх, его судорожные обьятия! И потом, вещи Дэвида остались здесь, он не вернулся бы к отцу, не прихватив с собой хоть что-то. Хотя все эти тряпки были куплены по дороге, и он ими, наверняка, не очень дорожил.

Я снова просмотрела и прощупала его белье, джинсы, майки, пересчитала их, поняла, что не помню, сколько и чего у него было, но мне почему-то казалось, что он ничего с собой не взял. Значит, прихватил деньги и ушел налегке. Может быть, он решил прогуляться, и с ним что-то случилось. Скорее всего, именно так все и произошло.

Но зачем ему для прогулки понадобились две тысячи долларов?!

Прижав к губам его джинсы, которые держала в руках, я вдруг заплакала. Он ушел, он просто бросил меня, а я, идиотка, строила планы, думала о нашем будущем. Нам не суждено иметь общее будущее, теперь мы, как звери, будем выживать поодиночке...

Когда раздался телефонный звонок, от неожиданности я даже вскрикнула.

– Дэвид, – радостно закричала я в трубку.

После короткой паузы удивленный мужской голос произнес:

– Твоего мужа зовут Дэвид?

– Ах, это ты...

– Мне кажется, ты как-то по-другому назвала его. А кто такой Дэвид? Твой любовник?

– Дэвид... мой брат, – я непроизвольно глубоко вздохнула, пытаясь сдержать слезы.

– Насколько я помню, у тебя не было братьев. Эй, послушай, ты ревешь?! Что-то случилось? Я не вовремя? Тебе нужна помощь? – встревоженно распрашивал он.

– Да, ты можешь мне помочь, – вдруг сообразила я. – Мне надо срочно в аэропорт, отвези меня, пожалуйста! Или нет, на автобусную станцию!

– Ты уезжаешь?

– Нет, я хочу найти брата и остановить его. Я все тебе обьясню при встрече. Если не можешь, я поеду на своей машине. Просто я в таком состоянии... мне нужна твоя помощь... очень нужна!

– Хорошо, я буду у тебя через пятнадцать минут, спускайся вниз!

Я положила трубку и снова бросилась к вещам. Надо все сложить в чемоданы, если понадобится, чтобы вещи были готовы. Готовы – к чему? Найду ли я его на автобусной станции? Вряд ли, но попробовать надо. Улететь на самолете или уехать на поезде у него не получилось бы – нет документов. Дэвид мог решить вернуться к Ларри, во всем признаться, обвинить меня. Тогда он уехал самое позднее перед моим возвращением в гостиницу. Если он сел на автобус в пять часов, то сейчас как раз подъезжает... Но зачем он прихватил столько денег, ведь он не мог оставить меня с мелочью в кошельке?

В дверь раздался стук.

– Открыто, – нервно крикнула я и испуганно села на кровать. «Полиция!» – почему-то мелькнуло у меня.

В номер заглянул дежурный индус.

– Извините, мэм, я не знал, но вам записка. Я только сейчас обнаружил, Джойи не положил ее куда следует, а почему-то засунул в регистрационную книгу. Я только сейчас...

Я схватила у него сложенный вдвое листок, трясущимися пальцами развернула и прочла: «Скоро вернусь. Дэвид».

– Когда он оставил эту записку? – закричала я на дежурного.

Индус улыбнулся мне, словно неразумному ребенку, который не понимает простых вещей, и прижал руку с длинными худыми пальцами к груди:

– Мэм, Джойи взял ее, а я начал работу в три часа...

– Дай мне телефон Джойи! – Увидев испуг в его глазах, я добавила: – Хорошо, сам ему позвони и узнай, когда ушел мой брат.

– Извините, мэм, но я не могу. Джойи не любит, когда ему звонят на мобильный после работы. Джойи – племянник хозяина гостиницы. Я не хочу неприятностей.

– А думаешь, у тебя не будет неприятностей, если я сейчас позвоню в полицию, сюда заявятся копы и перетрясут вашу помойку сверху донизу?! – заорала я так громко, что индус испуганно прикрыл у себя за спиной дверь.