Михаил Пак - Эолли или легкое путешествие по реке

Я заменил телефон, поставил новый, с определителем и автоответчиком. Позвонил родителям в деревню, а затем Тане, сказал всем, что уезжаю в командировку в Петербург. Потом сходил в магазин и накупил продуктов про запас. Семь дней, а может, больше, мне предстояло сидеть в квартире безвылазно и наблюдать за работой компьютера и биологического блока. Примерно столько времени требовалось, чтобы кукла обрела плоть.

Облачившись в голубую униформу и надев на голову колпак, я запустил систему.

В течении часа аппаратура легонько пощелкивала, как если бы на верхних этажах кто-то постукивал на старой пишущей машинке, а затем притихла на секунду-другую, после чего стала издавать тихий непрерывный гул. Это означало, что вся система биологического блока вместе с компьютером начала работать как единый организм.

На экране монитора я наблюдал за происходящим в соседней комнате. Там на потолке была установлена камера. С помощью пульта я мог управлять ею, наезжать близко к объекту или отъезжать от него.

Странные чувства я ощущал при виде того, как скелет постепенно начал обрастать сухожилиями и мышечной тканью — ни с чем не сравнимые ощущения первооткрывателя! Ну что с того, что меня постигнет неудача! Для альпиниста, конечно, важен конечный результат, но не менее важен ему сам процесс восхождения на вершину!

К двенадцати ночи я почувствовал сильный голод. Прошло больше девяти часов, как я неотрывно наблюдал за работой системы. Я пошел на кухню, плотно затворил за собой дверь, вскипятил чайник, выпил большую кружку растворимого кофе "Пеле", съел бутерброд с ветчиной. И закурил, вторую сигарету за весь день. Я решил временно соблюдать некоторую дисциплину, ограничить себя в куреве, а пищу на газовой плите вообще не готовить, кроме кипячения чая.

Я стоял у окна. Сигаретный дым тонким ручейком вытекал в открытую форточку, туда, где горели редкие фонари, в их желтый круг на снегу ступали сине-фиолетовые силуэты бредущих людей, и тотчас пропадали в густой, как сажа, темени. У каждого из них, мужчин, женщин — свои заветные мысли, неосуществленные мечты… А в головах молодых парней и девушек, поди — мешанина. В сердцах их — калейдоскоп необузданных страстей! И впереди — вся жизнь!

В такую снежную, холодную погоду хорошо сидеть на теплой кухне, пить горячий душистый кофе из большой керамической кружки, и думать о приятном, пока аппаратура спокойно делает свое дело.

С баночки на полке мне улыбался ослепительной улыбкой знаменитый футболист Пеле. Нормальный мужик! Кто нынче из звезд футбола мог бы приблизиться к нему по уровню мастерства? Пожалуй, один Марадона. Есть, конечно, и другие ребята, играют здорово, но чтобы встать на одну планку с великим мэтром, уж извините…

Зазвонил телефон на кухонном столе, — я его перенес сюда еще вчера. Определитель высветил номер скульптора. Я поднял трубку.

— Здорово, Андрей! — приветствовал меня Николай несколько глуховатым и замедленным голосом. Судя по всему, он был слегка пьян. — Я не потревожил твой сон?

— Все нормально, я все равно не спал, — сказал я.

— А что делаешь?

— Так, мысли разные…

— А то приходи, вместе бодрствовать будем. Я на тусовке одной был, недавно явился, и сижу, пиво пью.

— Да ты что, первый час…

— Тоже верно… Я что звоню-то…Тут подобрал я с пола штуковину одну… По-моему, деталь с твоего скелета. А?..

— Ты уверен, что со скелета? — спросил я встревожено.

— Черт ее знает… Вот она у меня в руке… Последней работой был твой заказ… Да и деталь свежая.

— Подожди! Сейчас приду!

Я проверил работу аппаратуры, взглянул на мониторы. Все, как будто, шло нормально. Я сбросил униформу, натянул спортивные шаровары, поверх майки накинул дубленку. Взял ключи и вышел. Тихо закрыл за собой дверь.

Николай жил через три дома. Я отправился быстрым шагом, почти бегом, в его мастерскую, в подвал.

Скульптор ждал меня, сидя на старом продавленном диване. Столик пред ним был заставлен бутылками пива.

— Вот, гляди! — Николай подал мне металлическую деталь, отсвечивающую золотом. Я взял ее в руки, поднес к свету. Сомнения быть не могло, это была деталь со скелета. Отполированная и полая внутри, она являлась ладьевидной костью правой стопы. Меня прошиб холодный пот. Как я мог забыть ее?! Ладьевидная кость скреплялась по соседству с медиальной, промежуточно-клиновидной, латеральной, кубовидной и большой таранной костями.

— Извини, что раньше не заметил, — улыбался виновато Николай.

— Это я раззява! — сказал я, бросаясь к выходу.

Придя к себе, я припал к экрану монитора, тщательно обследовал правую стопу. Ладьевидная кость была на месте, аккуратно скрепленная с другими костями. И левая стопа тоже была в порядке. Если бы на них отсутствовала ладьевидная кость, то зазор бы четко проглядывался. Тогда откуда взялась эта лишняя деталь?.. Ну и дела! Прямо как в том мультфильме, где Незнайка собирал сломанный будильник, и при этом у него лишними оставались несколько болтиков.

Деталь, которую нашел Николай, была ладьевидной костью правой стопы и никакой больше. Просто скульптор по ошибке сделал лишнюю. Верно?! Мой немой вопрос повис в воздухе.

Я пошел на кухню и выкурил сигарету.

Вернулся к пульту, снова обследовал стопы. Все кости на них сидели на своих местах. Ну и ну! Николай заставил меня порядком поволноваться. Хорошо, что так все обернулось. Было бы гораздо хуже, если бы на стопе скелета, действительно, отсутствовала ладьевидная кость. Поставить ее на место, когда вся система запущена, было бы крайне сложно.

Скелет напоминал остов строящегося корабля, — строители поставили на песке каркас, и ушли на перекур. Они вскоре появились и продолжили работу. И вот, постепенно, мы видим уже некоторые очертания судна, корму, нос, мачту… Мышечная масса сантиметр за сантиметром покрывала блестящие кости скелета… сухожилия обволакивали позвонки и соединения крупных костей…

Утром я заварил кофе и съел бутерброд с сыром. Мне было не привыкать к такому режиму, когда ночь проводил без сна, раньше приходилось и по двое суток не спать. Я взял книгу и стал читать. Старый потрепанный роман, с пожелтевшими страницами "Спартак" Джованьоли 1942 года издания. Я его часто перечитывал. В книжном шкафу стоял и другой "Спартак", нового выпуска в красивом переплете. Но мне нравился этот, с его пожелтевших страниц веяло духом времени. Когда его печатали, шла вторая мировая война. Эта книга была старше моего отца на восемь лет. Я вчитывался в строки, в пальцах моих, перелистывающих страницы, застревала история, — история наборщиц типографии: вот они возвращаются домой со смены поздно вечером, готовят нехитрую еду на керосинке, штопают обноски детям и укладывают их спать, чтобы наутро вновь спешить на работу… И история рабов-гладиаторов, отстаивающих свою свободу, бросившим вызов римским легионам.