Тони Джордан - Плюс один

Когда белые таблетки – 22 маленькие белые таблетки – падают в унитаз, они не тонут. Они то всплывают то погружаются под воду, как Франсинино яблоко. Но, в отличие от Франсины, у меня не возникает ни малейшего желания достать их и съесть. Я нажимаю на слив – на секунду задумавшись, они испуганно прижимаются друг к другу. Вздрагивают. И уносятся вдаль. Но прежде мощный водоворот с неизбежностью судьбы закручивает их по часовой стрелке, и они навеки исчезают с визгом и бульканьем. Я втягиваю живот (что совершенно бессмысленно), чтобы создать иллюзию военной выправки, и отдаю им последний салют. Так лучше для всех и т. д. и т. п.

Картонную коробку я ставлю в центре гостиной. Затем, орудуя по кругу и начиная с севера, открываю все шкафы и ящики, не пропуская ни одного укромного уголка. Обнаруживая вещи, принадлежащие не мне, – будь то зубная щетка, кроссовки и две пары носков, коробка хлопьев, в которых слишком много сахара, банка с азиатской пастой чили, темно-синяя бейсболка, солнцезащитные очки, упаковка одноразовых бритв из супермаркета, диски «Малхолланд драйв» и «Клан Сопрано, 3-й сезон», – я кладу их в коробку. Я складываю вещи именно в той последовательности, в какой они были найдены, словно выстраивая миниатюрную модель квартиры. Затем забиваю оставшееся пространство скомканными газетами, чтобы в пути ничего не сместилось. Несколько раз оборачиваю коробку клейкой лентой и пишу с одной стороны список содержимого, а с другой – адрес. И хотя теперь его вещи погребены под толстым слоем газет, мне всё равно невыносимо к ним прикасаться. Кричу через перила, приходят индусы и забирают их.

Когда порядком располневшая, незамужняя, с недавних пор фригидная, бездетная, причем, возможно, навсегда, и вдобавок безработная женщина, без малейшего шанса куда-нибудь устроиться, не имеющая ни одного друга, звонит в клинику и объявляет, что хочет прекратить лечение, у людей неизбежно возникают вопросы. Поэтому я откладываю звонок на денек-другой, чтобы собраться с духом.

– Я поражена! – восклицает Франсина. – Я была уверена, Грейс, что у тебя всё получится! Мне точно не удастся тебя переубедить?

– Франсина, наши сеансы меня многому научили. Во-первых, тому, что жизнь похожа на букет цветов.

– То есть?

– Не на розы или лилии, а на смешанный букет.

– Продолжай.

– Каждому цветку свое время, Франсина. Когда роза уже раскрыла свои алые лепестки, гвоздика еще в бутонах. Когда лилии вянут и опадают, осыпая весь стол мерзкой оранжевой пылью, гербера по-прежнему свежа. Нередко потому, что ей в стебель воткнули проволоку. Теперь я это понимаю, в глубине души, и должна поблагодарить за это тебя.

– Ох, Грейс. Это так прекрасно. Не стоит меня благодарить. И помни, когда твои бутоны готовы будут раскрыться, мы ждем тебя.

Профессор Сегроув реагирует с меньшим энтузиазмом:

– Что ж, решение за вами, конечно, но мы добились такого прогресса! Вы уже прошли больше половины лестницы!

– Я уверена, что сверху открывается прекрасный вид, но всё же предпочитаю стоять обеими ногами на земле.

Он недовольно хмыкает:

– Грейс, прошу вас, если решите перестать принимать таблетки, уменьшайте дозу постепенно. Риск должен быть минимальным.

Хозяйке на заметку: когда мне в следующий раз придет в голову резко слезть с антидепрессантов, надо подумать, не заняться ли чем-нибудь попроще – например, попробовать обучить участников реалити-шоу, тех самых, которых заперли в одном доме, тригонометрии по университетской программе. В течение следующих двух недель в моей голове словно происходит ремонт. Два мозга в одинаковых розовых комбинезончиках, масках и наушниках ломают встроенные шкафы и рушат кувалдами оштукатуренные стены. Могли бы и поделикатнее. Что, если это несущие стены?

В течение этих двух недель телефон звонит и звонит. В понедельник – 5 раз. Во вторник – 5 раз, в среду – 8. В пятницу дважды и дважды в субботу. Кроме того, в субботу кто-то настойчиво колотит мне в дверь. В воскресенье снова. Я прислоняюсь к двери спиной и чувствую каждый удар. В воскресенье вечером, ровно в 20.00 и 20.20, я отвечаю на звонки. Мама (она всё еще немного хрипит) и Джил, мои обученные лабрадоры. В следующую среду телефон звонит опять. В отсутствие звонков в моей жизни царит тишина. Иду на кухню, чтобы сказать что-то Шеймусу, но его там нет. К началу третьей недели, не считая мамы и Джил, мне не звонит уже никто.

Наладить прежний распорядок удается не сразу. Мне нужно новое кафе, а в Глен-Айрисе их больше, чем людей. И что все делают в кафе целыми днями? На том же расстоянии от дома, что и старое, только в противоположном направлении, находится новое кафе, которое прекрасно мне подходит. На здешних стенах нет репродукций Моне, вместо них – буйство красок: картины студентов местного колледжа. И нет противной Шерил – вместо нее щебечущие семнадцатилетние девчонки и бариста по имени Роберто.

Чтобы снова пересчитать вещи, уходит время, зато на этот раз я пересчитываю всё. Не только одежду, тарелки и книги, но и ватные шарики, скрепки и чайные пакетики. Заново измеряю все стены и записываю цифры в новый блокнот. Я работаю быстро. Снова запоминаю длину улиц вокруг дома в шагах и делаю одно нововведение (давно пора) – однажды утром, на восходе, считаю все растения в садах своего квартала, а также измеряю их стебли и листья. Длину и обхват пальцев, конечностей и туловища пока измерять нельзя – ведь они еще не мои. Я оттираю все поверхности, которых он касался. Выбрасываю простыни и полотенца и заказываю новые с доставкой на дом.

В субботу четвертой недели после прекращения лечения на улице холодно, поэтому я задерживаюсь в кафе и читаю газету целиком (что разрешается при экстремальных погодных условиях). Почему субботние газеты такие толстые? Кто покупает все эти дома? Читает все эти рубрики? И кому есть дело до всех этих актеров?

Рассеянно просматриваю страницы с объявлениями о работе – и вдруг вижу маленькую рекламку, втиснувшуюся между вакансий помощников руководителей и операторов по обслуживанию клиентов. Требуется сотрудник по вводу данных, неполная занятость. Работа на дому. Свободный график, всё общение по Интернету. Работа будущего! Не нужно никуда ездить! Оплата сдельная (без отпускных, годовой премии, больничных, декретных, экстренных отпусков и прочих льгот).

В спешке вырывая объявление, чуть не проливаю шоколад. Вот чем я могла бы заниматься! Работа на дому. Я могла бы спланировать график и работать, скажем, с 8.30 до 10.00. Потом идти в кафе. Снова работать с 10.45. Я могла бы организовать свой день в точности так, как нужно мне. Установить себе норму в определенное количество страниц, которую нужно выполнить, скажем, в получасовой отрезок. Я могла бы считать что-нибудь… не знаю… что угодно… удары по клавишам или листы. Это работа по мне. Беру куртку и оставляю Роберто деньги. Пора встретиться лицом к лицу с непогодой, вернуться домой и придумать липовое резюме.