Глеб Соколов - Вихрь преисподней

– Всё это как-то слишком мрачно... Всё это путь к чему-то . Но к чему? Вот что меня сейчас тревожит и заводит. Я понимаю, это странная и нелепая тревога. Что мне до всего этого? Но это только с одной стороны можно так думать; не с самой умной, замечу, стороны. А с другой-то стороны, ведь и я по этому пути движусь. Значит, и меня та яма, которая в конце, та западня, которая в конце пути , поджидает. Что мне радости от того, что не один я в неё прямехонько попаду?!.. Сумбурно, глупо?! Я и сам знаю, что сумбурно, глупо. Делает меня посмешищем в глазах так называемых окружающих? Странно я выгляжу, нездорово? Я вот тут и не соглашусь. То, что странно выгляжу, с этим, наверняка, соглашусь. А то, что посмешищем – нет. Не выгляжу я посмешищем, и никто не назовёт меня посмешищем. Потому что не один я всё это чувствую, весь этот путь к чему-то , по которому наша жизнь медленно, но верно, а может быть, и не медленно, а быстро, и оттого еще более верно, катится. Умнейшие люди в обществе проявляют интерес к этому вопросу, а это о чём-то всё-таки говорит; у меня, конечно, этого интереса больше, чем у прочих, он, этот интерес, у меня гипертрофированно развит, ну так и что? Что же меня, в сумасшедшие что ли записать?! Что же меня, с работы что ли выгнать из-за этого? – произнося эти слова Не-Маркетинг как-то слишком взволновался.

– Успокойтесь, успокойтесь... Уж я-то вас никак с работы не выгоню. Хоть вы и говорите, что я ничего не чувствую и варюсь в маленьком мирке, на самом деле, я вас прекрасно понимаю. Я тоже, как и вы, обожаю всю эту современную иррациональную атмосферу: странную, интригующую. Я обожаю эту нынешнюю жизнь, которая, при всей её кондовой тупости и идиотизме, стала, как один большой саспиенс. Знаете, есть такой жанр: саспиенс – ожидание; когда вот-вот что-то произойдет, и это ожидание вскручивает, взвинчивает нервы... А потом – ба-ам!

– Вы хотите сказать, потом – новый террористический акт, новая кровь, смерть, ужас, дрожь обывателей?!

– Я хочу сказать, что я тоже люблю информации и обожаю отправлять во внешний мир как можно больше всевозможных информаций. Я теперь вообще хочу начать свою собственную пиар-кампанию. Причем я даже точно не знаю, на кого именно будет направлен и рассчитан этот пиар. Я буду повышать свою значимость в глазах окружающих. Мне хочется как-то выделиться в той телепередаче, в съемках которой я буду принимать участие. Мне кажется, что в моей жизни сейчас происходит достаточно много событий. Вернее, в моей внутренней жизни происходит очень много всяких событий. И я, чтобы убедить окружающих в том, что я тоже могу быть кому-то интересен, в том, что я – личность, стану производить как можно больше самых разнообразных информаций. Эдакий пиар по продвижению самого себя. Информационным поводом для этих информационных сообщений должны стать события моего внутреннего мира. – проговорил знакомый незнакомец. – К тому же, – продолжал он. – те информации, которые я получаю теперь по поводу Ивана Бобылева, мое к ним отношение тоже нуждаются в том, чтобы я формировал определенный имидж моего отношения к этим событиям в глазах окружающих. Мне надо проводить пиар-кампанию моего чемоданчика неблагополучия. Мой чемоданчик неблагополучия должен обрести определенный статус, определенный имидж в глазах окружающих. Мне теперь надо проводить постоянную пиар-кампанию чемоданчика неблагополучия и себя, как обладателя чемоданчика неблагополучия. И, некоторым образом, я буду, хоть и косвенно, участвовать в пиаре тех носителей неблагополучия, которые заключены в моем чемоданчике: забытые артисты, заболевшие кумиры, горестные и отчаявшиеся кумиры вчерашних дней – нищие и несчастные, которым принадлежит царство божие... И я – тот человек, которому тоже принадлежит царство божие. Между прочим, я хорошо разбираюсь в этом деле...

– В каком деле? В чем вы разбираетесь, я не понял?

– Во взаимоотношениях с общественностью. Ведь я специалист по связям с общественностью. Совсем недавно я окончил специальные курсы, где готовят специалистов по пиару, по связям с общественностью. Я всегда был уверен, я всегда полагал, что именно такие знания мне понадобятся, именно в организации связей с общественностью я чувствую собственное призвание. Я хочу стать хорошим профессионалом, хорошим специалистом. Мне нравится это дело. Я люблю таким образом сочленять и комбинировать информации, чтобы создавать определенный имидж. Отчасти этому я учусь у героев моего чемоданчика неблагополучия. Ведь многие из них вовсе не выглядят в глазах общественности такими уж несчастными. Нет, они несчастны и неблагополучны, но определенным образом поданная информация легко изменяет это неблагополучие на благополучие. Весь вопрос в пиаре, в том, как всё подается. Ведь даже и Иван Бобылев может при желании подать себя так, что все если и не поверят искренне в то, что он самый счастливый человек на свете, то уж, по крайней мере, искренне усомнятся в его неблагополучии.

– Черт, это да! Это правда. Он именно так всегда и делал. Он все время врал, пытался представить всё лучше, чем оно было на самом деле. Но это не помогало. Не помогало! – бормотал Не-Маркетинг. – Откуда-то из щелей, из всех дыр того, что он пытался выдать за благополучие, сочилась, взвихривалась тоскливая, мрачная, унылая информация: он – мертвец!.. Эта была ужасная, жуткая информация мертвеца, которая всё время давила, давила меня...

Но знакомый незнакомец вошел в раж и, кажется, уже не слышал бормотаний Не-Маркетинга, знакомый незнакомец продолжал:

– И тем самым будет порождена какая-то новая, совершенно невероятная информация: Иван Бобылев – благополучен. И эта информация, в свою очередь, породит множество других информаций, которые только на ней будут основаны, информаций с одной стороны ложных, а с другой – и не очень ложных, а просто немного других, информаций, которые всё в немного другом свете представляют. Ведь можно же сказать про несчастье, что это просто несчастье. А можно сказать: несчастье – это то, что мостит дорогу в царство божие, несчастье – это преддверие счастья, ступень к счастью, его подготовительный период. Если таких, других, что ли, информаций будет в мире всё больше и больше, все сильнее и сильнее станут они завихриваться, то мир странным образом изменится. Поначалу это изменение будет и не физическим вовсе, а каким-то таким, как изменяется вдруг освещение перед бурей, как меняет свой цвет море, как меняется настроение человека, а потом... Потом из этой информации может родиться и какое-то физическое, материальное изменение. Вот именно с этим я и хочу работать – с информациями, подавать их и так и эдак, наблюдать, как будет меняться мир от моих информаций, следить не только за сиюминутными изменениями, которые произошли от этой моей информации, но и за более поздними изменениями, более незаметными, которые произошли из-за тех информаций, которые, в свою очередь, были вызваны этой первой, первоначальной информацией, которая была рождена при помощи пиара, не совсем зеркального отражения сути вещей. Я хочу быть зеркалом мира, но зеркалом не прямым, а преломляющим мир, я хочу создавать иной мир...