Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

– Не хочу ничего рассказывать... Ненавижу этот город!.. Город разврата!.. – с ожесточением и пафосом произнесла она. Так, должно быть, Жанна д'Арк, перед тем, как быть заживо сожженной, обличала своих мучителей. – Мне никогда не было здесь хорошо. Еще в детстве мы как-то приехали сюда с матерью... Я помню эти вокзалы... Лучше за границей, чем встречаться в отцовском доме с этой тварью!.. Да и зачем оставаться?!.. С тобой что ли?!.. Ничего не скажешь, хорошенькая перспектива!.. Прощай!..

Она встала и медленно вышла из залы. Через несколько мгновений неожиданно вернулась:

– Не расстраивайся... Ты ничего не потерял: я никакая не богатая невеста. Эта тварь лишит меня всего!.. День и ночь сидит у адвокатов!.. Впрочем, если ты влюблен в меня, а не в папины миллионы, можешь позвонить... Телефон у тебя есть...

С ожившей надеждой Замелькацкий поднял глаза...

– Шучу, шучу!.. Не надо звонить!.. Ты мне не нужен! Уж лучше я поеду за границу, чем буду сидеть на твою зарплату... Чао, бейби!.. Твое приключение с дочерью миллиардера закончилось. А как ты рассчитывал, дурачок?.. Я предупреждала, когда в первый раз встала из под стола – кое-кто может и обидеться!.. Я обиделась! Вот ты и получил!.. Люблю вызывать надежды, а потом разрушать их!.. Это была месть!.. Ничто не должно оставаться неотомщенным!

Прошло несколько минут и официантка принесла и поставила перед Замелькацким бифштекс.

– Еще саке?..

– Нет, не надо...

Официантка забрала стоявшие до этого перед Ариеллой миски и маленькую чашечку для саке – значит, исподтишка наблюдала за ними, поняла, что девушка уходит и не вернется.

Стол был уставлен едва тронутыми блюдами... Он принялся медленно, словно тяжело больной, есть... Ему с трудом удавалось пропихивать в себя дорогие изысканные кушанья. Все равно голод через какое-то время начнет мучить его. Уж лучше поесть здесь, – он налил себе саке, – чем потом варить на кухне сардельки. Придти домой и лечь... И лежать, закрыв глаза, ни о чем не думая... Только бы ни о чем не думать!.. Да разве сможет он ни о чем не думать?!.. Он погиб!.. У него больше не было сердца – там только разорванные в клочья кровавые ошметки!..

В зал вошли какие-то люди, – Замелькацкому было на них совершенно наплевать, он даже не поднял головы от своего бифштекса – хорошо прожаренного куска мяса, разрезанного на маленькие кусочки, – чтобы было удобно есть палочками. Даже если бы среди тех, кто вошел, был собственной персоной миллиардер Михайлов, он бы не стал смотреть на него...

Он подвинул к себе низкий деревянный туесок с суши... Собрался взять одну суши палочками, но не стал... Хотелось завыть!.. Опять пронеслись перед глазами недавние картины: вот он подмигивает себе перед зеркалом – Наполеон Бонапарт! Вот он только что поговорил с Ариеллой по мобильному и готов пуститься в пляс... Но кто-то из той компании упорно смотрел на него. Замелькацкий вздрогнул и поднял глаза...

За дальним столом наискосок от него среди солидных мужчин сидел Виталий из фирмы Н., – вид у него был пораженный: безработный, который только утром приходил на собеседование, в полном одиночестве спокойненько ужинает в элитном ресторане!..

Встретившись с ним взглядом, Виталий тут же отвернулся...

Выйдя из ресторана Замелькацкий не поехал домой, а долго без всякой цели бродил по городу, зашел в какой-то работавший допоздна музыкальный магазин, на последние деньги купил диск того самого веселого негритоса, которого он слышал перед встречей с Боней... Лишь очень устав он, наконец, спустился в метро, доехал до дома и лег спать. Спал он очень крепко, хорошо, без всяких сновидений, проснулся с ощущением какого-то необыкновенного, волшебного счастья, вдруг вспомнил все, что было накануне и грусть и горечь охватили его.

Обуянная жаждой мести, Ариелла поступила с ним слишком жестоко, но странно, он не испытывал к ней зла... Такие дни! Их было всего-то – ничего, всего несколько. Но они разделили его жизнь надвое!..

Он взял детектив и целый день читал. Это заглушало боль. Но к вечеру, когда уже стемнело, подошел к окну и совсем другие мысли побежали в его голове... Он понял, что эти дни изменили его. Он кое-что понял... Вдруг слух его уловил глухой, едва различимый удар где-то вдалеке – как будто в одной из соседних квартир хлопнули железной дверью.

Он по своей привычке не расставаться с мобильным телефоном схватил его со стола, сунул в карман и, подойдя через несколько мгновений к входной двери, приоткрыл ее. Так и есть: чуть поодаль, у перил возле банки писатель раскуривал сигарету.

Замелькацкий вышел на лестничную клетку.

Тот обернулся и уставился на него...

– А, сосед...

– Как вы думаете, может ли кто-то, отличающийся необыкновенной дерзостью и необыкновенными способностями взять и разорвать порочный круг своей ничтожной и жалкой жизни?..

Писатель внимательно посмотрел на него и выпустил струю дыма...

– Во первых, по поводу необыкновенных способностей... Если они такие необыкновенные, то почему у их обладателя жизнь жалка и ничтожна?!.. Одно с другим не вяжется. Если бы способности действительно существовали, то их обладатель уже давно бы добился чего-то большего, чем жалкое прозябания. А во вторых, по поводу необыкновенной дерзости – это что же, преступление? Грабеж? Убийство?.. Что же вы, дорогой мой, молчите?.. Мы же с вами договорились: все, что будет сказано, как будто и не сказано вовсе – никаких последствий. Так что можете признаваться... А впрочем, в этом нет нужды. Я и так обо всем догадался! Не советую... Прежде всего потому, что в наше время это совершенно бессмысленно. Ну сколько можно украсть?.. Большой успех измеряется в больших суммах, а большие суммы нынче не возят в мешках. Их переводят со счета на счет... Грабители и прочая уголовная шушера – это такие же жалкие ничтожества, как и мы с вами. Только они еще, к тому же, плохо образованы и потому их не берут даже на должности рядовых клерков. Поймите, современное общество слишком жестко организовано и так тщательно структурировано, что ни дерзость, ни необыкновенные способности не могут дать их обладателю мгновенного успеха. Причем это я говорю вам о западном, по-настоящему богатом и по-настоящему современном обществе... Даже там тот, кто чего-то добился сегодня, начал добиваться этого задолго до нынешнего момента. Тот, кто начал добиваться сейчас, реально добьется успеха только в каком-то отдаленном будущем... У нас же и таких призрачных возможностей нет... По своей похабной сущности наше общество изначально является обществом неравных шансов...

– А как же он?!.

Замелькацкий вынул из кармана, развернул и протянул писателю до этого сложенный вчетверо портрет миллиардера Михайлова.